В историческом центре Рима есть одно любопытное место. Обычная такая себе квадратная городская площадь. Однако значительную ее часть занимают большой раскоп, фактически — археологическая галерея под открытым небом. Опираясь на ограждение, можно полюбоваться остатками колонн, фундаментов, постаментов для статуй — все это двухтысячелетней давности руины периода Третьей республики. Но поражают не древние камни, а коты. Они там везде. Возле колонн, на земле, между обломками арок. Молчаливые, важные, с непреодолимым чувством собственного достоинства. Они с королевским величием сидят или лежат, и, кажется, всегда там были — с Третьей республики или даже раньше. Этот их город. Это они, величественные римские коты, нам здесь позволяют быть, а не наоборот.

Загадка разрешается, когда спускаешься на уровень руин — оказывается, сбоку, в нескольких подвальных комнатах, обустроен приют для уличных котов. Десятки, сотни животных — и несколько исполненных энтузиазма женщин, которые за всеми ними ухаживают. И животные в порядке. Стерилизованные, накормленные, чистые.

Рим — вечный город. Потому что уважает и себя, и все живое в нем.

В «Астеническом синдроме», одном из самых болезненных фильмов Киры Муратовой, есть кадр, который невозможно забыть. Снят в обычном государственном приюте для животных. Не итальянском. Нашем. Правда, это и не приют — просто место, где животных привозят, чтобы убить. Камера нацелена на клетку с собаками. Ни звука. Собаки молча смотрят на зрителя. Их очень много. Даже слово «много» здесь не подходит. Они просто слиплись в сплошную массу медленно агонизирующей плоти. Уже почти не различишь лап или хвостов. Запоминаются только глаза. Блестящие и неподвижные. И это почти как игла, загнанная под ноготь.

2005 год. Киев. На массиве Радужный, неподалеку от школы один не в меру любопытный мальчишка полез к собаке, которая только что ощенилась. Та его, понятно, цапнула. Несильно, чтобы дать понять, что лезть туда не стоит. Обеспокоенные родители вызвали государственную службу, которая (далее будет много кавычек) «занимается» животными. То есть живодеров. Которые прямо на глазах у детишек убили собаку и вытянули щенков железными крюками. «Приняли меры».

Воскресным утром спускаюсь под арку Дружбы народов. Небольшая толпа. Несколько собак и котов. И опять те женщины — почти как в Риме — такие же энтузиастки, только радости в их голосах намного меньше. Они — из частого приюта, построенного силами всего нескольких человек. Проводят акцию «Найди себе друга» — раздают животных всем желающим. Потому что приют переполнен. Но это настоящий приют, потому что в нем животных:

не морят голодом;

не вынуждают пожирать друг друга от того же голода;

не перетапливают на жир, который потом продают в тюрьмы;

не перемалывают в муку, которую потом скармливают курицам, которых мы едим.

Все это делают в другом месте и другие люди. Городская служба по «уходу» за животными. То есть живодеры. В «приюте» в Бородянке. Который открылся сразу после того, как — после международного скандала — закрыли аналогичный концлагерь для животных под Киевом. Несмотря на уже не многократную смену руководства, как и первых лиц местной власти, Бородянский «приют» остается практически неизменным, сохраняя все черты концлагеря.   Все это — за наши налоги. С которых идут миллионы гривен на... «гуманное обращение» с животными. То есть живодерам в карман.

А еще на потребности собачек в Бородянку, говорят, выписывают черную икру и наркотические препараты...

Когда женщины-волонтеры пикетируют горсовет, им приходится слышать упреки — не от чиновников, а от обычных прохожих — мол, что это за дурость, нашли себе заботу, вон сколько детей живет на улицах. Но ведь в реальности «Астенического синдрома» людям тоже плохо. Потому что их клетки — пусть невидимые, внутренние, — тесны настолько, насколько непереносимы те, другие, с собаками.

И беспризорные дети не нужны ровно настолько, насколько мы безразличны к другим существам, которые имели несчастье родиться четырехлапыми и хвостатыми. Не знаю, как еще объяснить.

Разве что так...

60 с небольшим лет назад по нашим улицам ездили машины, в которых травили и убивали невиновных.