Вот уже почти год, как Социалистическая партия Украины покончила политическую жизнь самоизнасилованием. С тех пор такое название по инерции фигурирует в списке парламентских партий, вот только ни о какой особой позиции СПУ, о её инициативах и принципиальных предложениях и условиях больше не слышно. В отличие от тех лет, когда Соцпартия была в рядах помаранчевых, и её голос был слышен настолько, что даже заглушал время от времени голоса несравненно более многочисленных «Нашей Украины» и БЮТ. Все удивлялись тогда: как в одной партии могут уживаться идеологические антиподы – Иосиф Винский и Юрий Луценко? Как могут они быть одновременно публичными лицами СПУ, с обеих сторон, с противоположных позиций поддерживая лидера партии Александра Мороза? Теперь и Винский, и Луценко не имеют к Соцпартии никакого отношения. На их место пришли люди, никогда ранее не замеченные в особых симпатиях к социалистической идеологии. Вот только яркими, заметными политиками они так и не стали. Да и старая гвардия как-то потускнела: ну не считать же, в самом деле, яркой политической фигурой типичную советскую партчиновницу Валентину Семенюк!

Реальное место Александра Мороза в сегодняшней украинской политике показали переговоры президента и премьер-министра, куда спикера допустили чуть ли не с формулировкой «ну так уж и быть», тут же уравновесив его Юлией Тимошенко, никаких официальных государственных постов, кроме как лидера парламентской фракции, не занимающей.

Кстати, о переговорах. Та часть украинского политикума, которую называют демократической, похоже, вступает в ту самую лужу, в которую вступила после Помаранчевой революции. Тогда тоже очень быстро речь пошла о расколе Украины, о двух приблизительно равных частях электората, о необходимости объединения. Очень скоро из публичной риторики исчезла одна совсем не малозначительная деталь: одна из сторон фальсифицировала результаты выборов. И пусть даже её поддерживают почти половина избирателей – это ничего по сути не меняет; речь идёт не о противостоянии идеологий и политических взглядов, а о противостоянии права и произвола.

Теперь кризис был ещё далёк от завершения, а из публичной риторики точно так же исчезла немаловажная деталь, причём та же самая: одна из сторон (собственно, та же самая сторона) снова пыталась фальсифицировать результаты выборов – то есть, изменить их в свою пользу помимо и независимо от желания избирателей. Только уже постфактум и иным способом – способом переманивания депутатов в большинство, способом частных сделок. И снова публике преподносится всё так, словно речь идёт об обычном силовом (или в самом лучшем случае – идеологическом) противостоянии и больше ни о чём.

Но мы не о помаранчевых. Мы – об СПУ. Помнится, два с половиной года назад лидер социалистов Александр Мороз клеймил фальсификаторов выборов, словно мировую буржуазию. Теперь он с ними вместе – хотя, как будто, и фальсификаторы те самые, и цель фальсификаций та самая. А клеймит он теперь президента, БЮТ и «Нашу Украину». Вот только стилистика изменилась, изменился лексикон. Если раньше это были аргументы, факты и призывы к разуму аудитории, то теперь – в основном навешивание ярлыков, которым газета «Правда» образца 1937 года искренне позавидовала бы. Теперь стилистика Мороза – это пассажи, рассчитанные на людей, совершенно не умеющих думать и верящих всему, что Мороз им скажет. Он, бедняга, до сих пор не знает, как мало осталось таких вот реликтовых личностей. «Фашисты», «узурпаторы», «диктаторы», «бандиты» – таких слов от лидера СПУ не слышали в 2004 ни Кучма, ни Янукович. Оно и понятно – чем меньше аргументов, чем уязвимее логика – тем более сильные выражения призваны компенсировать шаткость позиции. И чем больше Мороз это понимает, тем резче становится его лексика. Это – как наркотик, организм требует всё больших и больших доз.

Но, похоже, в нынешней лексике Мороза проявляется, помимо политической непримиримости, ещё и личная злость на Ющенко и оппозицию. А возможно, личная злость даже превалирует.

Теперь уже нет сомнений в том, что единственной причиной, которая побудила лидера СПУ выступить в своё время против Кучмы и Януковича, а потом проталкивать конституционную реформу, – это тщеславие на грани мании величия. Когда стало очевидно, что при Кучме Морозу ничего не светит – он пошёл в оппозицию. Потом, когда Медведчук разработал политреформу для сохранения Кучмы на вершине власти на долгие годы (а выглядит вероятным, что именно ради этого в изменённой Конституции и было оставлено столько дырок, чтобы Леонид Данилович – а возможно, его личный «кризисный менеджер» – мог интерпретировать Основной-Закон-Что-Дышло, как того душа пожелает), Мороз почувствовал: его час вот-вот пробьёт. Он же – профессиональный, едва ли не дипломированный спикер! А тут спикер становится первым лицом в государстве! Блеск властных вершин настолько ослепил Мороза, что не смог он учесть: составленная под Кучму реформа никак не могла, по природе своей, сделать реальным первым лицом в государстве главу Верховной Рады, которым ни Кучма, ни Медведчук никогда не были и быть не собирались.

И вот реформа состоялась. Глава Верховной Рады уже предвкушал полную власть над страной и её политиками – как вдруг оказалось, что эта самая полная власть оказалась в других руках. А он – глава парламента парламентско-президентской республики – оказался в свите премьер-министра, причём далеко не в первых её рядах! Что делать?

Логика подсказывает: доказать свою незаменимость и решающую роль в украинской политике Мороз мог единственным способом: в критический момент оставить антикризисную коалицию (что развалило бы её) и вновь переметнуться к помаранчевым. И критический момент, кажется, наступил. Вот только незадача: для того, чтобы сохранить шансы стать «главным в Украине», Морозу нужно было сохранить пост главы действующей ВР. А если ВР распущена – то и шансов никаких не остаётся. Нет, не такого критического момента он ждал. С другой же стороны, если бы удалось создать конституционное большинство на основе «антикризисной коалиции», это лишило бы СПУ её «золотой акции». Можно с достаточной вероятностью предположить, что Морозу было выгоднее подождать, пока конституционное большинство будет создано, а после того, если его положение станет совсем уж невыносимым, объявить о незаконности формирования этого большинства. А скорее даже, держать это большинство в постоянном страхе, что оно вот-вот будет объявлено незаконным, – и  таким образом пытаться поддержать свой политический (пусть даже с ног до головы дутый) вес. Президент опередил главу парламента. Какой же лексики вы теперь от него хотите?

«Единожды предавши – кто тебе поверит?» Вот так и стал лидер СПУ вместе со своей партией, теперь уже стопроцентно персональной, своим среди чужих, чужим среди своих.