Этот фестиваль в Одессе вызвал в городе бурю эмоций. Положительных и отрицательных. Сразу оговорюсь, на мой взгляд, фестиваль промчался блистательно. Поэтому придирки завистников разбирать не будем. Я скажу несколько слов тем, кто недоумевал совершенно добросовестно. Недоумений было два: почему нам показывают фильмы, уже где-то показанные, и почему «такие деньжища» потратили на шоу, вместо того, чтобы вложить их в захиревшую одесскую киностудию.

Здесь имеет место незнание фестивальной специфики.

Первое. В мире существуют фестивали так называемой первой тройки. Канны, Венеция, Берлин. Есть определенная субординация. Фильмы, показанные на фестивале более низкого ранга, эти фестивали уже не возьмут. Поэтому ни один продюсер, надеющийся пройти по первой тройке, не покажет свое кино на другом фестивале до Канн. Хотим мы этого или не хотим, но кино будем смотреть после тройки. И ничего страшного, Москва и «Кинотавр» тоже в таком положении.

Второе. Да, киностудия разорена. Разорило и распродало ее сегодняшнее руководство. И давать ему деньги на последующий неминуемый дерибан – просто сумасшествие. Потому никто и не дал. Кроме того, фестиваль – это отнюдь не только яркое шоу. Так кажется только на первый взгляд. На самом деле, фестиваль, это деловое предприятие и оно всегда работает на дальнейшее развитие кинопроцесса, каким бы пустым и блестящим ни казалось снаружи.

Тем более – Второй Одесский. Соревнование фильмов – это основной и первый план. На втором, не менее важном плане, все остальные мероприятия. А остальных в этом году было куда больше, чем в первом. Это та же киношкола, что в первом году, но еще и кинорынок, сработавший вполне успешно, плюс питчинг – то есть представление кинопроектов начинающих кинематографистов с последующей поддержкой тех, кто выиграл на питчинге первые три места. Это отдельно работавшая «Украинская кинолаборатория» с ее фильмами и отдельным жюри, что способствует развитию именно украинского кинематографа. Так что не стоит жалеть, что деньги пошли не на «личное развитие» дирекции одесской киностудии, а на очень даже полезное дело. Сугубо кинематографическое.

Между собой соревновались 14 фильмов. Всего в разных программах было показано около ста фильмов. Их посмотрели более 70 000 зрителей. Список прибывших звезд внушителен. Ежи Штур (возглавил основное жюри), Джон Малкович, Мария де Медейруш, Богдан Ступка, Никита Михалков, Клаус Эдер, Валерий Тодоровский, Сергей Соловьев, Федор Бондарчук, Нана Джорджадзе. Кроме того, после каждого просмотра журналисты собирались на пресс-конференцию съемочной группы, которая приезжала из своей страны, какой бы экзотической для нас она ни была. Из Уругвая, Португалии, Израиля, Франции.

Общий уровень конкурсных фильмов достаточно ровный, несколько выше среднего, попадаются очень качественные, и один совершенно некачественный, о котором поговорим позже. Нельзя не понимать, что концепция фестиваля – фильмы, в которых присутствует чувство юмора, поскольку фестиваль проводится в столице смеха – Одессе, несколько ограничивает в выборе. Это не значит, что фестиваль не может показывать шедевры в других жанрах. Может и показывает во внеконкурсной программе.

Одним из самых ярких «представителей юмора» среди конкурсантов стал оригинальный бельгийский фильм «Убейте меня, пожалуйста» режиссера Олиаса Барко. Давно не посещавший наши экраны, так называемый «черный юмор» характерен для северо-западной Европы и Англии.

 За городом находится клиника, открытая чудаком-доктором, оказывающим услуги по отправке в мир иной людей, уставших от жизни. У кого-то финасовые проблемы, у другого болезни, третий просто выдохся  морально и хочет покончить с собой, но желает накануне сведения счетов с жизнью, ощутить хоть капельку дружеского тепла. Доктор обещает, за плату разумеется, предоставить все это, и даже выполнить последнее желание умирающего, в пределах разумного. Доктор приготовил чудесный мягко действующий яд.

Но тут находятся жители из соседней деревни, которых возмутила вся эта «убийственная галиматья». Ах, вы хотите умереть? Так нате вам. И они по одному отстреливают пациентов клиники. Однако как только желающих покончить с собой настигла реальная опасность, они начинают панически бегать и прятаться от убийц. Их настоящие внутренние побуждения выходят наружу, перед лицом опасности люди становятся искренними, самими собой. Мораль – люди, цените жизнь, какая бы она у вас ни была.

«Та еще ночка» – израильский фильм. Двое молодых людей вечером выходят из бара. Они одиноки и хотели бы провести эту ночь вместе у Керен. Однако Ярону негде припарковать машину. Они объезжают чуть ли не пол Тель-Авива, все места для парковки заняты другими людьми. Интрига заключается в том, что Керен не понимает, почему бы Ярону не заплатить просто штраф за неправильную парковку, это не такая уж большая плата за ночь с ней. Однако он боится, что, машину заберут на штрафплощадку.     Зритель тоже недоумевает, ну заберут, не смертельно же. Однако только к утру скитаний по ночному городу (а все это время они сгорают от желания), выясняется, что Ярон утром улетает в Японию навсегда, и арест машины нарушит все его планы. Обычное желание переспать друг с другом, в течение ночи, наполненной тонкими ироничными разговорами и выяснениями, кто есть кто, перерастает в любовь, но ее обрывает жестокая действительность –  Ярон должен улететь, в Японии у него дом и работа. Это фильм о том, что иногда всю жизнь человек ищет свою «парковку», свою судьбу, а все места, оказывается, заняты другими. И место под солнцем освобождается слишком поздно. Интересная деталь, актеров зовут Керен и Ярон, но в фильме их персонажи никак не названы. Просто мужчина и женщина. За эту роль красавица-израильтянка Керен Бергер получила награду фестиваля как лучшая актриса.

 На пресс-конференции присутствовали актер Ярон Бравински, режиссер Рой Вернер и Катриель Шори – глава Израильского фонда кино. Все трое наших гостей, рожденные в Израиле, удивили журналистов знанием отдельных украинских слов. Оказывается, предки Бравински и Вернера родом из Одессы, а предки Катриеля Шори – из западной Украины.

Несколько схож с изральским фильмом, но уступает ему по напряженности сюжета и разработке характеров китайский фильм «Любовь в затяжке». Те же блуждания по городу влюбленной пары. Их ссоры, выяснения отношений, нежная сцена «первой постели», обошедшейся без секса, поскольку девушка перенесла приступ астмы, ей нехорошо, и ее возлюбленный решает: «Не обязательно делать все в первую же ночь».

К сожалению, единственный украинский фильм, вошедший в конкурсную программу, явился противоположностью тонких психологичных фильмов, о которых сказано выше.

«Бес пор но». Казалось, мы снова окунулись в атмосферу 90-ых, отражение на экране эпохи «понятий», разборок и надоевшей «чернухи». Не самих 90-ых. А именно их спекулятивного отражения в кино. Кино из того времени.

Парень 17-ти лет (Антон Комяков) открывает студию по производству порнухи. Дела у него идут блестяще, вскоре под его кроватью скапливается полмиллиона долларов. Его отец – честный мент (Алексей Горбунов), борется с такими, как его сын. Но не знает, чем занимается отпрыск. Это основная интрига. Правда, отец и сам при этом не брезгует прихватить, что плохо лежит, то есть конфискат, и принести его в подарок сыну. Мораль у него тоже несколько прихрамывает, но он настойчиво ищет производителя порнухи, в то время как его заместитель олицетворяет собой типичного  коррумпированного представителя власти.  В общем налицо обычная схема мыльной оперы в одну серию. Правда, с элементами киноязыка, которых лишены телевизионные фильмы. У авторов фильма была замечательная возможность – рассказать о производстве порнофильмов, не вставляя в картину ни единой сексуальной сцены, что придало бы фильму оригинальность и пикантность. Действительно, процесс производства порно показан в фильме фрагментарно и осторожно, что очень хорошо, но это, к сожалению, не принцип, а видимо необходимость, обусловленная сложностью такой съемки, на которую авторы не пошли. Зато они сняли абсолютно банальную сцену секса отца и его жены, никому не нужную, поставленную в такой же мизансцене, что и десятки подобных до нее, внеся в картину элементы вторичности (еще раз!) и пошлости.

Вся эта попсовая история могла бы остаться незамеченной, если бы не два обстоятельства. Первое, эта картина – одна из единичных сегодня ласточек нашего украинского кинематографа. Второе, плетясь понемногу к концу повествования о плохом сыне и принципиальном папе, авторы вдруг решили поднять свое произведение на классическую высоту и пошли по трагедийной схеме – отец убивает сына. И произошла удивительная вещь, привнеся к себе трагедийную сюжетную линию «Тараса Бульбы», авторы резко уронили свое непритязательное произведение на еще более низкий уровень. Эффект анекдота, когда сугубо бытовой рассказ оканчивают на неожиданно высокой патетической ноте, что вызывает у слушателя смех. Совмещение несовместимого вызывает комический эффект.

Момент, когда отец узнает о преступлении сына, мог бы стать кульминацией фильма, но его авторы застенчиво обошли. То ли не придумали, как это показать, то ли побоялись, что актеры не вытянут. Думаю, Алексей Горбунов вытянул бы. А Антон Комяков не главный в такой сцене.

Короче, одна украинская картина в конкурсе и то… Жалко.

Зато отдохнули от попсы на необычной уругвайской ленте «Срок годности». Человек отработал свое, вместе с предприятием, которое тоже отработало свое. Их обоих «закрывают». Их срок годности окончился. Пожилой человек к концу фильма находит в себе силы начать новую жизнь. Предприятие с символичным названием «синематека», то есть хранилище классических фильмов, уже не воскреснет. Жаль, что авторы не нашли каких-то деталей сюжета или деталей киноязыка, которые могли бы оживить монотонное повествование. Но пока герой, уволенный с работы, гулял по улицам Монтевидео, мы невольно ознакомились с  чудесными образцами колониальной южноамериканской архитектуры.

Россия. «Два дня» Авдотьи Смирновой. Эта картина прошла вне конкурса в разделе новое российское кино, но хочется сказать о ней несколько слов, потому что она невольно оказалась связанной с тоже российской конкурсной лентой «Упражнения в прекрасном».

Сюжет «Двух дней» незамысловат. В российскую глубинку приезжает чиновник высокого ранга (Федор Бондарчук), чтобы выполнить распоряжение министерства – захватить кусок заповедника с усадьбой-музеем русского писателя-классика для устройства современного комплекса для развлечений и охоты московской элиты. Он знакомится с замдиректора музея Машей (Ксения Раппопорт), влюбляется в нее и она в течение двух дней, что Петр Дроздов проводит в усадьбе, внушает ему высокие мысли и чувства. Дроздов становится на сторону сотрудников музея, готовых лечь костьми, чтобы не отдать музей-усадьбу, маленький островок духовности, на поругание «варварам». Если бы не точная игра актеров, фильм показался бы неправдоподобной рождественской сказкой. Он и есть сказка, добротно снятая под реальную жизнь, что очень напоминает классическое советское кино. А связал ее со своим фильмом режиссер «Упражнений в прекрасном», Виктор Шамиров, таким образом: на пресс-конференции он заявил, что является приверженцем правды жизни, что если он не знает, как ведет себя чиновник, и как ведет себя замдиректора музея по науке, то и не станет об этом снимать. То есть закинул маленький камушек в огород коллеги и соратника по команде. Ну, закинул и закинул. Но вот только после просмотра его собственного фильма, возникло ощущение недоумения. А твоя-то правда жизни где?

Его фильм снят по театральной пьесе. От которой он ушел, а до кино не дошел. Перенести театральное действо на экран, вовсе не означает снять кино. А означает заснять пьесу на видеоноситель. 

На экране жизнь пяти работников театра, уехавших на гастроли в глубинку. Полтора часа возможности заглянуть за кулисы и подглядеть жизнь театра «как она есть». То есть увидеть не готовый результат, выносимый на сцену, а то, что происходит в гримерке, репетиционной комнате, у главного режиссера. Такое подглядывание внутрь чего-то, закрытого от посторонних глаз, превратилось в последнее время в отдельный жанр, вспомним телесериалы о больницах, или вершину такого рода – знаменитые романы А. Хэйли «Аэропорт» и «Отель», где читатель, обезумев от любопытства, заглядывает в диспетчерскую аэропорта или лифтовое хозяйство отеля. Правда, у Хэйли все поддерживается на высочайшем уровне, во-первых, его писательским мастерством, во-вторых, лихо закрученной детективной интригой романа.

К тому же, не ограничившись своими блестящими литературными возможностями, Хэйли досконально изучает предмет, его читатель получает подлинную, очень точную внутреннюю картину «закрытого предмета».

А бывает наоборот, автор показывает не точную картину, а ту, которая существует в воображении обывателя. Вот так, думает обыватель, все происходит в кино, а вот так в театре. И автор угодливо спешит ему навстречу: вы думаете, актрисульки все бегают за режиссерами, предлагают себя, а те ходят по студии, заложив руки в карманы? Вот вам об этом роман. Вы думаете, в театре все громко кричат и ссорятся? Ведут закулисные интриги? Нате, получите. Вы же этого хотели. А я хочу удовлетворить вас. Обслужить по полной программе.

Вот по такому внешнему, легкому пути пошли авторы «Упражнений в прекрасном». И актеры «играют, что они играют». А мог бы получиться прекрасный фильм о творчестве, о процессе рождения образа в сценическом произведении.

Поэтому сказка о двух днях высокопоставленного чиновника, на которого повлияла простая литературоведка, выглядит куда более правдивой и достойной.

Совершенно другое дело, когда режиссер откровенно, не выдавая гротеск за «правду закулисья» показывает нам жизнь в утрированном, сгущенном виде, чтобы обратить внимание зрителя на нужную проблему. Это итальянский фильм «Ну да ладно». Его сюжет перекликается с нашими ментовскими сериалами, где народ вынужден подчиняться не закону, а «понятиям». Четто Квалункве возвращается в родной поселок перед выборами местного мэра и принимает участие в выборной гонке. Он отсутствовал в поселке 4 года и за это время к его несказанному удивлению поселок превратился в законопослушное образование. Его жители платят налоги, выбивают на кассе чеки, охраняют древнеэтрусское поселение, на месте которого Четто планирует построить отель. Четто в недоумении, что происходит? Мы догадываемся, видимо он из членов мафиозной группировки. Естественно, путем подкупа избирателей, мошенничества с бюллетенями, взрывов и прочих атрибутов современного выборного процесса, Четто выигрывает гонку. Все это было бы не претендующей ни на что, кроме легкого юмора, очередной истории об итальянской мафии, если бы не одна деталь. Возвращение Четто предваряет сцена, когда мы не видим лиц, сидящих за столом солидных людей, но слышим их голоса. Они выбирают кандидатуру будущего мэра этого поселка. Их выбор падает на Четто. Он не более чем игрушка в их руках, подходящая на роль мэра. Он их ставленник, и будет исполнять все, что им нужно.

В последнем эпизоде, когда мы уже знаем, что Четто утвердился в роли мэра и заводит в поселке все нужные ему (им!) порядки, мы снова видим ту же компанию «солидных людей», которые обсуждают кандидатуру на должность президента одной из стран.  Свобода людей – всего лишь фикция, миром правит маленькая группка избранных, вот какой вывод можно сделать из этой веселой, легкой на первый взгляд комедийки.

И, наконец, «Девчонка-сорванец» – победительница фестиваля. Франция, режиссер Селин Шьямма, она же сценарист. История о девочке, которая, оказавшись в месте, где ее никто не знает, (семья поселилась в этом городе недавно), переодевается мальчиком. В нее влюбляется девочка. Но осенью Лоре надо будет пойти в школу и обман продолжить не  удастся. Мы становимся свидетелями ее взросления и осмысления своего места в жизни. Режиссер очень тонко, деликатно, показывает и ее переживания, и ее матери. В фильме много детей, видна тонкая ювелирная работа режиссера с детьми, они играют, как профессиональные актеры. Мать Лоры уговаривает ее признаться в обмане девочке, которая в нее влюблена. Десятилетняя Лора должна, возможно, впервые в жизни принять тяжелое для себя решение. Взять на себя ответственность за свои поступки. Ее мать помогает ей, ненавязчиво, деликатно. Фильм учит быть добрыми друг с другом, а главное, быть самим собой.

Он получил Гран-при фестиваля – статуэтку «Золотой Дюк».

Итак, конкурсная программа завершилась победой французского фильма «Девчонка-сорванец». Но не менее интересной  оказались внеконкурсные программы, а именно: Новое российское кино, Украинская лаборатория, Фестиваль фестивалей, польская и французская программы.

В своеобразный спарринг вступили два российских фильма – «Гамлет 21-го века» Юрия Кары и «Анна Каренина» Сергея Соловьева. Любопытный тем, что оба фильма представили классику, но Соловьев в ее традиционном выражении, а Кара в абсолютно осовремененном.

Известие о том, что Юрий  Кара перенес действие «Гамлета» в наше время, вызвало внутреннее сопротивление. Да что это? Самоуправство и панибратское обхождение с классикой? Шекспир – это же наше все!

Причем такие возмущенные реплики слышны были не только от пожилых, более консервативных людей, но даже от совсем молодых.

Зал на просмотре был полон. Зрители сидели на ступеньках зала и на полу перед первым рядом. Кинофестиваль, за исключением мероприятия «Красная дорожка», явление вполне демократичное.

Однако Кара перенес действие трагедии не в современность, а во вневременность. В абсолютную условность. И тем самым избежал упрека в кощунстве над «нашим всем».

Поскольку вневременность может существовать как в 16-ом веке, так и 21-ом. И бессмертный сюжет о выборе, совершаемом собственной совестью тоже. В фильме сцены, снятые в средневековом дворце, в условных готических костюмах перемежаются с автомобильными гонками, в которых участвуют гонщики Гамлет и Лаэрт. Розенкранц и Гильденстерн подкладывают в трюм парусной яхты Гамлета современное взрывное устройство. Клавдий велит Озрику испортить в автомобиле Гамлета трансмиссию, чтобы тот разбился во время гонок. Дворцовый костюм Гамлета сменяется джинсами и футболкой. Уличная толпа – толпа современной молодежи с элементами панка. Текст пьесы почти сохранен. Актеры играют хорошо все.

Но можно подлить и три ложки дегтя в эту сладкую бочку.

Ложка первая. Обнаженный Гамлет сидит посреди моря один-одинешенек на камне и рассуждает о своем дальнейшем пути. Метафора прозрачна и точна. Все ясно, вот только позу Гамлету придали неэстетичную. На дальнем плане все хорошо, но на крупном, кажется, что Гамлет сидит на… ну некрасиво сидит. Надо было как-то позу ему изменить.

Ложка вторая. Офелия нежна и наивна. Ее, как и положено, жалко. Но ей не хватает аристократичности и трагедийности. Не потому, что она плохо играет. В ней внутри этого нет. Пока.

Ложка третья. В конце фильма снова появляется призрак отца Гамлета и произносит моралитэ. Обвиняет Гамлета в том, что он слишком много уделял времени гулянкам и автомобильным гонкам, и слишком мало государственным делам. Вот, мол, откуда все беды в датском королевстве. У Шекспира призрак появляется только вначале пьесы. И ничего в лоб у Шекспира никто не произносит. Но дело даже не в этом. А в том, что призрак врет. А врать призракам абсолютно не свойственно. Очень даже наоборот. К призракам обычно обращаются, чтобы правду узнать.

Но мы-то и так правду знаем. Нам Шекспир рассказал. И все предыдущее течение картины (а ранее, пьесы) говорит о том, что Гамлет серьезный, порядочный юноша. В том его и беда. Совести много.

Так что за Гамлета – обидно. Оболгали.

Чтобы прочитать мораль современной молодежи, оклеветали Гамлета. По принципу: «Бей, бей своих, чтоб чужие боялись».

 Но, тем не менее, фильм классика российского кино Сергея Соловьева, снятый в абсолютно традиционной манере, на фоне «Гамлета» показался пресным и скучным. Вроде книжной иллюстрации к роману.

А теперь два самых ярких фильма фестиваля, из тех, что я видела.

«Меланхолия». Ларс фон Триер. Один из самых загадочных современных режиссеров. В прессе самые разные оценки и самые разные трактовки. Попробую предложить свою. Думаю, этот фильм продолжает традицию экзистенциалистской литературы. Философского направления, центральным понятием которого является экзистенция – человеческое существование и проявление этого существования в виде различных человеческих этических категорий, чувств и эмоций. Человек постигает экзистенцию как корень своего существования в пограничных ситуациях. (В данном случае, пограничное состояние – угроза гибели от приближающейся планеты по имени «Меланхолия»). В процессе постижения самого себя как экзистенции человек обретает свободу, которая является выбором самого себя в качестве ответственного за все происходящее в мире. Именно в момент существования на грани жизни и смерти ярче всего проявляется суть человека.

Так и здесь. Две родные сестры по-разному ведут себя в обстоятельствах приближающейся неминуемой гибели. Одна погрузилась в себя и ничего не желает знать. На ее взгляд земная жизнь настолько несовершенна, что о ней и жалеть не стоит. Она желает конца, ждет его с нетерпением. Другая боится что-либо «сделать не так». Она – социальное существо и не видит себя вне общества, его предписаний и порядка, даже за несколько минут до смерти. В общественных устоях Кэрол черпает силы, чтобы пережить смертный час. Условности общества для нее – основа бытия.

Первая стремится к саморазрушению и смерти, вторая стремится к жизни. Более того, есть кадр, в котором Джастин поднимает руки кверху, из ее пальцев струится свет, похоже, она сама призывает Меланхолию уничтожить Землю. К концу фильма, кроме них двоих остается только ребенок – существо еще не определившееся, для которого и жизнь и смерть равно ничего не значат, он хочет играть в волшебные пещеры. Взрослым не до него, они обещают соорудить ему волшебную пещеру на протяжении всего фильма, но выполняют свое обещание за несколько минут до гибели Земли и их собственной. Эта пещера весьма условна, несколько скрещенных ветвей. Все трое садятся в нее и берут друг друга за руки, чтобы встретить смерть в единении. Пещера – символ иллюзии. Иллюзии того, что хоть что-нибудь в этой жизни может уберечь нас от неотвратимого.  

За этот фильм исполнительница роли Джастин, сестры охотно принимающей смерть, Кирстен Данст, получила приз лучшей актрисы Каннского фестиваля этого года. Но я бы скорее дала его Шарлотте Гинзбур, исполнительнице роли Кэрол. Потому что играть полную отрешенность, то есть отсутствие эмоций все-таки легче, чем передавать огромную гамму чувств, как это делает Шарлотта Гинзбур.

 «Меланхолия» – самый красивый фильм, из тех, что я видела. Изобразительно красивый, могуче красивый. С такой же могуче-красивой музыкой Вагнера. Считается, что центр композиции кадра должен быть чуть-чуть смещен в сторону. В «Меланхолии» центр композиции часто приходится на центральную точку экрана, и это создает впечатление отстраненности автора от повествования, космическую правильность, холодность и неотвратимость будущего, то есть именно то, о чем рассказывает автор.

Особенно потрясает последний кадр, когда из-за кромки Земли появляется холодно-голубой огромный шар Меланхолии, несущей гибель нашей маленькой теплой планете.

На представлении фильма в Каннах Ларс фон Триер неудачно высказался о своих нацистских взглядах. В результате жюри хотело исключить его фильм из списков конкурсантов, но потом приняло решение фильм в списке оставить, но «отказать от дома» самому Триеру, объявив его персоной «нон-грата». Впоследствии режиссер взял свои слова назад, но прибавил, что считает государство Израиль головной болью для всей планеты. Удивительное непонимание геополитической ситуации. В то время как молодая, и в силу этого агрессивная, религия – ислам пытается распространиться на всю  Европу, а затем и Западное полушарие, уничтожив систему ценностей христианства, основанную на толерантности, и навязав свою жесткую нетерпимость и религиозную ксенофобию, государство Израиль является единственным форпостом иудео-христианства на Ближнем Востоке, сдерживающим фактором, по сути, единственной защитой принципов демократии в окружении враждебных не только ему, но и европейцам сил. Нападать на него европейцам неумно и стыдно.

Возможно, Ларс фон Триер считает радикальный исламизм той самой планетой Меланхолией, которая неотвратимо уничтожит наши духовные ценности и сопротивляться ей бессмысленно? Я, конечно, утрирую, но такой вывод очень даже ложится в канву казуса, происшедшего на фестивале в Каннах.

Вторым по силе эмоционального воздействия внеконкурсным фильмом фестиваля стал для меня американский фильм «Жизнь за один день», режиссер Кевин Макдональд. 

Материал для этой ленты был отснят пользователями сервиса YouTube. Инициаторы проекта попросили их зафиксировать один день из своей жизни - 24 июля 2010 года. В результате были собраны более 80 тысяч роликов, общий хронометраж которых составлял 4500 часов. В проекте приняли участие жители 192 стран.  Жюри выбрало 26 победителей конкурса – в их числе украинец Борис Гришкевич. Его фильм «Иванки» рассказывает об одном дне карпатских пастухов. Затем все было смонтировано воедино. От рассвета и до заката – один день из жизни планеты.

Этот фильм напоминает ткань в стиле печворк. Кому-то показалось – простенько. Но и печворк, на первый взгляд, простенько, каждый кусочек всего лишь лоскут, а все вместе – гармония и красота. Потому что в таком произведении присутствует автор. От него зависит, в каком порядке и соседстве он соединит эти разные лоскуты. Каким образом они составят единое целое.

     С утра до вечера на планете вроде бы ничего не произошло. Люди утром вставали, чистили зубы, готовили завтрак. Вот малыш сонный, с полузакрытыми глазами неуклюже вылезает из кровати. Вот уже день, кто-то готовится к свадьбе. А вечером на другом конце земли люди танцуют после рабочего дня. В финале последняя героиня – девушка говорит, что ей очень хотелось заснять что-то необычное, но в этот день ничего необычного как назло не случилось.

Случилось другое – мы увидели, как мала, как уютна и едина во всех проявлениях наша земля, едино человечество. Черные, белые, желтокожие люди одинаково просыпаются, готовят пищу, занимаются своими делами, любят своих детей. Мы, человечество – единое целое.

Меня поразил один кадр – на кровати дома в Катманду лежал зеленый клетчатый плед, точно такой же, как когда-то на кровати моей покойной матери. Украина и Непал. Две далекие друг от друга страны, такие разные, неожиданно оказались связанными одной вещью, которую изготовили чьи-то руки в третьей стране – Индии. Символичный кадр.

Таким образом, 2-ый Международный Одесский кинофестиваль не только соединил в одно разные кинематографии, показал нам целостную картину состояния кино в разных странах, но и панораму многоликого мира людей, отраженную в широком зеркале экрана. И это также его наиполезнейшая и познавательнейшая функция.

3 августа 2011 г.