Нет в русском языке такого слова - «подпасное». Ну и что? Мы его введем в оборот. Оно точное.

Когда в Украине запустили программу «Про життя», я очень радовалась. Аналог московской «Пусть говорят», но глубже по социальным параметрам. Если у Малахова иногда обсуждались какие-то сплетни, то у Пальчевского первые передачи соответствовали логину программы – «Здесь прозвучат голоса тех, чьи голоса никому не слышны».

Да и вел Пальчевский свою передачу ярче Малахова, тоньше разбирался в особенностях происходившего и психологии своих героев. Какое-то время «Про життя» забивала «Пусть говорят» по качеству.

Но первый звоночек прозвучал, когда на «Про життя» рассматривалась тема поедания собак. Какой-то дядя в селе украинской глубинки решил питаться собаками и поел всех шавок в округе. Вылавливал их на глазах у сельчан, на глазах у детей. Организовал у себя в сарайке цех по производству собачьих консервов и продавал. А че ж? Пасти их на выгоне не надо, убирать за ними хлев не надо. Жри да радуйся. Во, шаровое производство нашел!

В студии сидит общественность. То есть, справа «герой», слева приглашенные «судьи по вопросу», а вокруг на ярусах – общественность, которая должна в нужных местах хлопать, в нужных – свистеть и всячески выражать свое мнение. Мнение это, как правило, формирует ведущий. Пастух своего подпасного, подчиненного ему стада. Незаметно для них. Его фигура в шоу главная. Именно его оценка происходящего играет формирующую роль в окончательных выводах по  рассматриваемому казусу.

Какую же оценку дает происходящему Пальчевский? На шоу всерьез рассматривается вопрос, полезно ли собачье мясо? Действительно ли оно лечебное или не более, чем свинина? Действительно, в первые годы после войны, когда скот был истреблен и свирепствовал туберкулез, собачатина была панацеей от палочки Коха, но не потому, что она убивает палочку, а просто потому что туберкулез лечится едой, жирами. Имелась бы свинина, лечила бы туберкулез еще краще. И Пальчевскому, готовясь к передаче, следовало бы проконсультироваться на эту тему с медициной.

А далее общественность обсуждает: а почему, собственно, можно есть говядину, свинину и птицу, и при этом нельзя собачатину? И приходит к мнению, что если можно поедать тех, то можно поедать и этих. И хоть бы один человек вспомнил, что если скот разводится специально на еду, то у собаки в доме человека совершенно другая функция. Собака – друг, который разделяет все оттенки настроения хозяина, его горе и радость. Собака – защитник и сторож. Собаки работают на человека саперами, рискуя своей жизнью. Спасателями в горах, отыскивают людей под завалами землетрясений. Приносят им в горы санитарные пакеты. Собаки работают поводырями слепых, исполняя все их пожелания. Я лично знаю много случаев, когда собака отдавала свою жизнь в обмен на жизнь человека. Какая корова способна на это? У собаки, живущей при людях, даже не в доме, интеллект двухлетнего ребенка. Моя Лада, черный терьер, знала значения 107 слов. Поедать собак – значит заниматься настоящим каннибализмом.

Тем не менее, Пальчевский берет мисочку с собачьим мясом и носит ее, предлагая гостям попробовать. Бывшую живую собаку. И пробует сам. А что, неплох на вкус, близкий друг-товарищ!

И только один человек, обладающий совестью и просто нравственностью, отказался.

Так, с подачи ведущего Андрея Пальчевского, было сформировано «общественное мнение», позволяющее спокойно поедать своих младших братьев, друзей и слуг.

Даже пещерные люди не ели друг друга.

Что же такое общественное мнение? Наше представление о мире складывается из нашего опыта, наблюдений и затем обобщений. Но есть так называемое общее – «общественное мнение», которое считается самым главным, так как оно несёт в себе функцию надзора за мнением личным. И редкие единицы из людей позволяют себе противостоять общественному мнению, сохраняя свое личное. Иногда, даже имея личное, поступают так, как велит общественное, чтобы не высовываться, не наживать себе неприятностей. Поэтому роль ведущих таких шоу как «Про життя» и «Пусть говорят» - очень велика. То, что официально позволяет мнение общественное, становится нормой жизни. Таким образом, эти двое в достаточно большой степени ответственны за то, как мы живем и как думаем.

И вот ведет программу Андрей Малахов, в которой рассказывает, как один сын и одна дочка оставили своих родителей без жилья. С сыном все понятно. Под давлением своей сожительницы он продал мамину квартиру и оставил маму на улице. Сын раскаивается, просит у нее прощения. Все сочувствуют обоим и никаких вопросов этот сюжет не вызывает. Сын должен был о матери заботиться. Однозначно.

Совсем не то с дочерью. Оксана оставила без жилья своего отца, бывшего киноактера, который ютится ныне где-то в хибарке на краю деревни и топит печь. Выслушав плачущего старика, зал немедленно стал на его сторону и правильно. Однако! Появилась Оксана, дочка, и объяснила это тем, что она не обязана заботиться о своем отце, который бросил ее совсем крохой и появился только тогда, когда ей исполнилось 17 лет, чтобы… склонить девочку к сексуальному сожительству, поясняя это тем, что «все так живут». Получив отпор, он снова исчез, аж пока не состарился и ему понадобилась помощь дочери.

Малахов спрашивает деда, и что вы на это ответите дочке? Дед отвечает, что он ее «прощает». За что? За насилие над ней? Вот тут бы Малахову уточнить один момент: дед не отрицает факта сексуального домогательства, он ловко и хитро уходит в сторону. Но Малахов как бы не замечает этой детали и обращается к залу. И зал реагирует абсолютно парадоксально. Он все равно остается на стороне старика, как бы оправдывая его действия по отношению к дочери. Какая-то тетя из «общественности» даже предполагает, что просто папе хотелось пощупать дочку за гениталии, чтобы убедиться, что «вот у меня доченька есть, вот оно мое».  На что Оксана крикнула ей: «Ты что, дура?!» И правильно крикнула. А далее добавила: «Вы же все тут фон, только фон!»

И она права. Только этот фон, ведомый как пасомое, «подпасное» ведущему стадо, выносит на просторы страны сформированное во время передачи «общественное мнение». А оно сейчас таково, что, оказывается, склонять дочь к сожительству это нормально, «фон» протестует против жизни старика в хибаре, что ему привычно, но остальные перепетии этой истории оставляет в стороне, а Малахов, не дав оценку происшедшему, тем самым такие мнение узаконил.

Вернемся к нашему Андрею Пальчевскому. Передача про группу украинских ФЕМЕН. Эти девушки привыкли защищать себя, их функция – то самое «общественное мнение» будоражить и против него восставать. На передачу вынесен Пальчевским один вопрос, как они смеют показывать голую грудь и, тем самым, украинских женщин унижать. «Фон», состоящий из некрасивых, пожилых дам, настроен категорически против них. И какие-то мужчины из «судей по вопросу» тоже. Против чего протестуют девушки таким странным, но ярким способом неважно, это никого не интересует. А ведь круг поднимаемых ими проблем совершенно правильный, они протестуют против жестокого обращения с животными (молодцы!), против насилия в семье, выступают за право женщин решать свою судьбу. Их бьют, тащат по земле, им холодно, они выходят на площади в любую погоду, в Белоруссии бацька велел их раздеть догола, обмазать зеленкой и завезти в лес, откуда они долго шли пешком.

Говорят, им за это платят, пусть. Другие за деньги производят отраву для животных, режут людей на органы и так далее. Эти за деньги делают едва ли не единственное светлое дело в Украине. Я не видела ни одной их акции, с которой не была бы согласна. Но «фон» в студии оскорбляет девушек куда сильнее, чем оскорбляет голая грудь украинок, за права которых они заступаются. Меня, например, их грудь радует своей красотой. Сидящая в студии Инна Богословская в уродливом, безвкусном наряде в глаза называет девушек «прошмандовками». Ну, еще бы, ведь они протестуют именно против тех законов, которые ухудшают жизнь украинцев, но которые протаскивают в Верховную Раду себе на пользу «политички», вроде Инны Богословской. Она имеет право на свое мнение, пусть даже дурное, но называть девушек прошмандовками никакой политический статус никому не позволяет. Ишь, служанка народа.

Ни «фону», ни Пальчевскому не пришло в голову рассмотреть темы протестов девушек. Их волновала только голая грудь. Якобы им от нее неприятно. А в это же время те же люди считают совершенно нормальным проведение гей-парадов, на которых педики и лесбички маршируют полуголыми, вертят задами и лижутся на глазах нормальных людей, которым это отвратительно. Ну-ка, спросите ту же аудиторию во главе с Пальчевским, что они думают насчет гей-парадов, и они, скорее всего, ответят, что люди «защищают свои права». Значит, отличие ФЕМЕН, демонстрирующих нормальную обнаженную красоту, от людей, демонстрирующих обнаженное уродство, только в том, что ФЕМЕН заступаются за права других украинок, а педерасты – за свои собственные? 

Парадокс объяснить просто. Гей-парады уже узаконены «общественным мнением». Тем самым, которое выползло из подобных же передач. А ФЕМЕН – нет. А народ плетется в русле общественного мнения. И Пальчевский, который должен был бы расставить точки над «і», этого не сделал. Он, оказывается, тоже раб общественного мнения. Вот это да!..

Вернемся к Малахову.

Мы видим оперативную съемку, проведенную милицией, на которой молодая женщина заказывает убийство собственного мужа, с которым прожила 8 лет. Она совершенно спокойна, деловита, способ убийства ее не волнует, главное для нее избавиться от мужа, который ей, по-видимому, просто надоел. Сам муж пока на Севере зарабатывает деньги для нее и дочки. Оплату «заказа» передала ей мама, теща Игоря Дмитриенко. Быть бы ему убитым, если бы женушка на ментов не попала. Мнения в зале разделились. Кто возмущался, а кто оправдывал потенциальную убийцу. Какая-то тетя в элегантном черном платье из числа «судей по вопросу» убеждала аудиторию, что «девочку довели». При этом никаких доказательств, даже намеков того, что девочку «довели» приведено не было. А вопрос, почему ее не довели до рутинного, цивилизованного развода, зачем ей убивать, та же дама себе не задавала.

Кто-то спросил, откуда теща взяла такие большие деньги на убийство зятя. Оказывается, наша теща – мелкая бизнес-леди. В масштабах какого-то магазинчика. Арендатор этого магазинчика рассказывает, как передавала теще деньги на «заказ». Кто-то из «фона» завидует теще в том, что она богата. И тут Малахов заступается за тещу. Он доказывает, что заниматься бизнесом не стыдно, а даже почетно. Чтобы подчеркнуть свою мысль, Малахов разлетается на паркете и, шаркнув ножкой, целует теще руку в знак уважения. То, что эта рука несколько дней назад пересчитывала деньги для заказного убийства для него не важно. Рука пахнет деньгами! А это главное для формирователя общественного мнения страны.

На протяжении всей передачи муссируется вопрос, где теща взяла деньги, почему девушка «заказала» своего мужа, правду ли говорит ее папа, что зять когда-то ударил дочку или все-таки никогда не бил, а просто ей надоел, и она встретила другого… и прочая. И ни разу не прозвучала мысль о том, что человеческая жизнь священна, что никто не имеет права на убийство, ни по какой причине, что для решения подобных вопросов есть милиция, суд и закон. Никакого возмущения в студии девушка своим поступком, хладнокровным и продуманным, не вызвала. Более того, в конце аудитория просила чудом неубитого Игоря простить свою убийцу и тем самым сократить ей срок пребывания в тюрьме.

Люди, это же ужас! Что происходит? Неужели убийство стало для нашего общества нормальным, рутинным способом избавления от надоевшего близкого человека? На что тогда надеяться чужим?

И Андрей Малахов, который должен был бы настойчиво провести мысль о том, что для развода существуют загс и суд, вместо этого целует руку сволочи, нанявшей киллера. Такое впечатление, что все сошли с ума во главе с «ведущим свое подпасное стадо». Куда? В какую прорву?

Наконец, последний случай.

На передаче «Про життя» отец Василий, регент церковного хора одного из украинских храмов, рассказывает о том, что у него тяжелое заболевание, ему нужна операция, но она проводится только в Израиле, и стоит 500 000 долларов. Что ему уже начали собирать деньги народным способом, но до нужной суммы еще далеко. Кто-то из зрителей предлагает попросить у православной церкви, которой он служит. Но ответ замалчивается. Тогда тот же человек советует напрямую обратиться к израильским врачам и напроситься на благотворительность. Отец Василий отвечает, что он уже это сделал, обратился, попросил, и ему ответили, что да, проведут операцию бесплатно. И далее, священнослужитель с большим пафосом, после эффектной актерской паузы, возвестил: «Но за это от меня потребовали отречься от христианства!» И весь «фон» потрясенно выдохнул: ааааах!

Что стояло за «отречением» отец Василий не сказал. Но я, как человек образованный, понимаю. В Израиле чужим гражданам делают операции за деньги, а своим гражданам бесплатно. Что вполне нормально и естественно. У нас со своих три шкуры дерут, хоть по Конституции якобы не должны. Поэтому отцу Василию предложили, временно, на какой-то срок, или постоянно, принять гражданство Израиля. Для этого есть только два пути. Либо быть этническим евреем, либо принять иудаизм. Так диктует закон. И с какой стати его израильтяне должны нарушать, если у них законы соблюдаются железно. А между «принять иудаизм» и «отречься от христианства» – огромная разница. «Отречься» от какой либо религии можно только путем осквернения ее святынь, например, бросить крест на землю и стать на него ногой или что-то в этом роде. И священнослужитель должен это отлично понимать. Все остальное является не «отречением», а переходом в другую веру. Во все века люди переходили из одной веры в другую совершенно спокойно. Помните «Париж стоит обедни»?

Но тут святому отцу захотелось стать в глазах аудитории великим героем, мучеником за веру. И заодно обкакать государство, которое протянуло ему руку помощи. Он не родился на той земле, на которой бесплатно оперируют христиан и мусульман, если они там родились и являются гражданами страны,  не работал на него ни одного дня, не вложил ни копейки в его экономику, не заплатил ему ни копейки налога. И, тем не менее, ему предложили вбухать в его здоровье полмиллиона долларов за просто так, но соблюсти при этом закон потому, что там не понимают, что такое исключения из закона. И желающих полечиться там на халяву хоть пруд пруди. Со всего мира. Да еще учтем, что эта страна находится уже на протяжении 60 лет в состоянии постоянной войны с многочисленным окружением. И тем не менее…

Но отец Василий, вместо благодарности, устроил обыкновенную провокацию. И решил за счет унижения благотворителей возвыситься сам. А ведущий передачу этого не заметил и не понял.

В студии присутствовал художник Сергей Поярков. Он пытался что-то мирно объяснить отцу Василию, скорее всего, именно то, что я сейчас написала. Но Пальчевский грубо оборвал его фразой: «А ты вообще молчи и больше не приходи ко мне на передачу в таких клоунских штанах!»

Поярков – представитель богемы, ему разрешается приходить на передачу в любом виде, лишь бы не голым. Богема имеет право не соблюдать каноны одежды. И заявить такое человеку вслух на всю Украину – грубо и недостойно ведущего на главном канале страны. Как по мне, так моей ноги бы больше у Пальчевского не было. Но Поярков пришел к нему на следующую передачу. У нас народ терпеливый.

И вот я представила себе такую ситуацию. Приезжаю я на Полинезийские острова, иду к королю Полинезии, который владеет единолично всеми заводами по производству сока Нони. И говорю, что мне его врачи прописали, но у меня нет денег на покупку. И я требую у короля подарить мне задаром один из цехов по производству сока, потому что я вся такая из себя уникальная и удивительная. Но король отвечает: - Вы, уважаемая, примите полинезийское гражданство, и покупать сок будете в магазинах по себестоимости. Так у нас в Полинезии заведено.

Тогда я возвращаюсь на передачу к Пальчевскому и рассказываю студии, что король негодяй. Что у него два гарема азиаток, так он еще белую женщину захотел. И хор старых теток из «фона» гневно кричит: «Ах, он подлый! Не отдадим полинезийцу ни пяди европейского тела!»

Вот так, приблизительно, воспринималась думающей аудиторией та передача, которую Пальчевский провел, на мой взгляд, совершенно неправильно.

В заключение скажем, что от Малахова, Пальчевского, Зелинского и других ведущих наших топ-программ зависит, что вынесет из их передач зритель, в том числе и юный, несформированный. Каким станет его «общественное мнение», руководящее мнением отдельного человека.

Судя по реакции «фона» в студии, общественное мнение в нашей стране, прямо скажем, весьма слабенькое здоровьем. И, покачиваясь на хиленьких ножках, думает, куда ему шагнуть, в сторону инцеста и убийства или прочь от них. Потому что пастыри его тоже еще в этом вопросе не определились.

Тоже пока еще думают…

11 февраля 2013 г.