Часть первая – загадочный выстрел

23 октября 2003 года Галина Жаворонкова ехала в село Конопляное Ивановского района Одесской области к матери, помочь по хозяйству. Мать болела, с ней проживал брат Галины Ивановны, но она, конечно, лучше него, мужчины, уберет и белье постирает. Недалеко от села автобус остановил военный патруль и стал проводить обыск. Объяснили, что в Конопляном был застрелен из ружья человек. Поэтому военные ищут обрез или другое огнестрельное оружие.

«Странно, - подумала Галина, - откуда могут взяться в нашем мирном селе убийцы, обрезы, и вся эта детективная стрелянина? Но меня это не касается, я об этом и думать не стану».

Знала бы она, как это ее касается...

Жил себе в селе Конопляном незаметный, ничем не примечательный гражданин, Владимир Шпора. До сих пор в герои нашего времени никак не напрашивался. Сельчане характеризовали его, как человека тихого, доброжелательного, кто ни попросит, всем поможет. Жил одиноко, без жены и детей, с престарелой полупарализованной матерью, за которой ухаживал. Правда, и за ним водился недостаток – иногда уходил в запой на пару недель, а потом мог по три месяца в рот не брать. Но односельчане, рассказывая о нем, утверждали, что и в запое он никому не причинял зла, как они выражались «зовсим безвредный». Даже если просили помочь свинью заколоть, приходил тогда, когда животное отдавало Богу душу, и помогал только при разделке мяса.

И вдруг… все переворачивается с ног на голову! Владимир Шпора становится главным героем кровавой истории.

21 октября 2003 года сосед Шпоры А.А. Радзвелюк, прихватив мешок, маленькие вилы и тележку отправился на молочно-товарную ферму ЧП «Дружба» набрать силоса. Дело обычное, все сельчане имеют право, сдав на хозяйство свой земельный пай, пользоваться услугами фермы, в том числе и набирать по мешку силоса.

Уйдя туда около 15 часов, к 16-ти Анатолий Адамович домой не вернулся. Жена заволновалась, ферма недалеко, давно должен был вернуться. И побежала его искать. Поискала на ферме, прошла по дороге между кладбищем и оврагом, по которой неминуемо должен был пройти муж, но нигде его не нашла. Зашла к нескольким соседям, может с ними поговорить решил?

Единственный, кто видел Радзвелюка по дороге с фермы, была сельчанка Мария Белая. Она сказала, что встретила деда (Радзвелюк был человеком почтенного возраста) у силосной ямы и помогла ему взвалить на плечо мешок с силосом. Мария проводила его по тропинке до того места, где начиналось кладбище, он прошел вдоль ограды и скрылся из виду, но оттуда до его дома было недалеко. Белая была последним человеком, кто видел его живым.

В ночь с 21-го на 22-ое октября прошел сильный дождь. А утром, когда распогодилось, сельчане пошли его искать. В том числе Шпора.

Радзвелюка нашли в глубине того оврага, который проходил параллельно кладбищу. Он лежал на спине, рубашка аккуратно заправлена в брюки, в метре от него тележка с силосом. Люди загомонили, но к телу подойти боялись, видно было, что Радзвелюк мертв. Шпора, который уже вторую неделю был в глухом запое, сразу же ушел.

Вызвали участкового. Участковый велел двум жителям села, С. Савенко и А. Патлаенко, отвезти тело на судмедэкспертизу в райцентр Березовку.

Вернулись Савенко и Патлаенко с потрясающей новостью, судмедэксперт Березовской больницы А.С. Кириляк сообщил, что Радзвелюк был застрелен из дробовика, и показал на ладони дробь, извлеченную из тела. Кириляк сказал, что эта дробь калибра 0,1. На просьбу Савенко дать дробь ему, чтобы он показал ее односельчанам, эксперт ответил, что дать дробь не может, поскольку это вещественное доказательство и должно быть приобщено к делу. Тем же числом, 22 октября, датирована справка для захоронения, в которой указана причина смерти – огнестрельное ранение, и выводы экспертизы Кириляка А.С. – огнестрельное ранение, кровопотеря 1800 мл, 4 дробины в сердце и 17 дробин в левом легком. То же самое указано в «Свидетельстве о смерти» – огнестрел.

Две сельчанки Л. Перевертайло и Е. Минаева независимо друг от друга рассказали, что где-то после 15 часов слышали на силосной полосе ружейный выстрел.

Вот почему автобус, в котором ехала Галина Жаворонкова к своей матери и брату Володе Шпоре, на дороге остановил патруль и искал в нем человека с ружьем. Видимо, сначала отрабатывали версию о сбежавшем из части солдатике.

Совершенно предсказуемо и правильно было и то, что милиция начала отрабатывать версию всех тех, у кого могло находиться огнестрельное оружие, в том числе не только в Конопляном, но и в окрестных селах. В частности, был произведен обыск в доме начальника охраны той самой молочно-товарной фермы, ЧП «Дружба», куда ходил за силосом Радзвелюк в тот злополучный день – в доме И. А. Боровца. Сам Боровец, уже находился в этот момент как подозреваемый в РОВД, и протокол обыска подписывала его жена. Согласно протоколу, в доме было обнаружено незарегистрированное охотничье ружье и пакеты патронов к нему. Ружье хранилось не в сейфе, как положено, а просто лежало на шкафу. За неправильное хранение и отсутствие регистрации оно было изъято и проведена экспертиза незаконно хранившегося оружия. К этой экспертизе мы еще вернемся. Куда делось ружье после экспертизы, проследить не представляется возможным. А у Боровца даже не взяли подписки о невыезде. Видимо, уважаемый в селе человек.

Также есть в деле протокол об изъятии второго и третьего ружья. У брата Ивана Боровца, Николая. Цитирую протокол обыска: «23 октября 2003г. у гр-на Боровца Николая Адамовича, проживающего по адресу… произведен обыск с целью обнаружения и изъятия орудия совершенного преступления и вещественных доказательств по уголовному делу».

В результате обыска было изъято гладкоствольное ружье, шесть гильз от него и самодельный дробовик.

А далее вообще тишина. Это ружье, дробовик и гильзы к ним отправлены на экспертизу не были и опять же, куда девались после изъятия, не сказано. Может менты прикарманили? Зачем?

Часть вторая – загадочная отвертка

Затем в сельсовет Конопляного, где находился директор ЧП «Дружба» А.И. Искра, был доставлен ведущий, по мнению Ивановской милиции, аморальный образ жизни, В.И. Шпора. Там уже находились следователь В.С. Заперченко, милиционер А. Т. Допира и сопровождавший его водитель.

Односельчане, присутствовавшие тогда в сельсовете, дружно подтвердили, что А.И.Искра сказал, указывая на Шпору: «Берите этого, за ним никто не стоит. Он живет один со старухой, за ним никто не бросится».

С этой минуты следствие потекло по другому руслу.

Ружье, выстрел и дробь перестали существовать в деле. Появилась отвертка, которой якобы В.Шпора нанес А. Радзвелюку 24 смертельные колюще-колотые раны с проникающим поражением левого предсердия и левого легкого. Выводы эксперта А.С.Кириляка перестали существовать, «Свидельство о смерти», в котором указана причина – огнестрельное ранение, тоже. Появляются другие экспертизы, в которых утверждается, что Радзвелюку были нанесены удары колющим предметом с ребром, проникающим на глубину 1см. Правда, сердце и легкое находятся на глубине куда большей, чем один сантиметр, но это мелочи. Кто об этом думать будет.

Мотивы для убийства тоже находятся. А именно, в тот день около 13 часов В.Шпора заходит к соседке В.Мамоновой, и она дает выпить домашнего вина. Он и А. Раздвелюк встречаются у нее во дворе. Между ними происходит следующий диалог, который Мамонова неоднократно и упорно повторяла слово в слово.

Шпора: «Ну, что пенсионер, как зимовать будем?»

Радзвелюк: «Я-то перезимую, а ты-то как?» (Он имел в виду тот факт, что Шпора иногда злоупотребляет алкоголем).

Шпора: «Продам свиней и заплачу за газ. Будет тепло. А вы не обиделись, что я вас пенсионером назвал?»

Радзвелюк: «Нет».

Вот этот диалог преподносится следствием, как бурная ссора, в результате которой Шпора решил прикончить старика отверткой.

На взгляд же нормального человека – это диалог двух людей, с симпатией относящихся друг к другу, проявляющих заботу друг о друге, тем более, что Шпора даже позаботился о том, чтобы не обидеть Радзвелюка словом «пенсионер», намекающем на возраст. Его обращение к Радзвелюку на «вы» подтверждает, что Шпора с уважением относится к «деду», как его обычно называли сельчане.

Однако вот передо мной явка с повинной, датированная 24 октября, когда, по свидетельству многих людей, Шпора не мог стоять на ногах. Ст. оперуполномоченный Ивановского РОВД А.Т. Допира пишет якобы со слов Шпоры: «21 октября около 14 часов я зашел к Мамоновой Валентине. В это время туда зашел Радзвелюк, с которым я стал ссориться. Он обозвал меня матерными словами, и я ушел. Уходя я слышал, что он собирается идти на ферму за силосом, пошел домой и, будучи сильно обозленным на Радзвелюка, решил ему отомстить. С этой целью я взял дома отвертку, чтобы попугать и проучить Радзвелюка…»

Далее: «Радзвелюк зажал мне шею в локтевом суставе своей левой руки и стал меня душить. Так как я был пьян, то не мог вырваться от него и, боясь, что он меня задушит, стал бить его отверткой… в область левой подмышечной части левой руки и лопатки».

Далее: «Когда Радзвелюк… упал на землю… я стянул его в овраг, и телегу так же, а сам ушел домой, при этом выбросил отвертку тоже в сторону оврага. Я пошел домой и лег спать».

Далее: «С мыслью о том, что я убил человека, я не могу больше жить и скрывать это, и потому решил во всем чистосердечно признаться и раскаяться.

С моих слов записано, верно, мною прочитано, дополнений и замечаний нет».

Внизу нечто отдаленно похожее на подпись Шпоры.

Разберем этот документ.

Рукой оперуполномоченного Допиры написано: «Протокол явки с повинной начат в 12 часов 40 минут. Окончен в 12 часов 55 минут». То есть получается, что Шпора в почти невменяемом состоянии, как показывали свидетели, надиктовал милиционеру три полных страницы текста всего лишь за 15 минут. Даже без обдумывания, для просто записи на бумаге этого текста на листах формата А4 милиционеру понадобилось бы куда больше времени.

Употреблено выражение: «в область левой подмышечной…» Чисто профессиональное выражение, не свойственное обычному человеку, живущему с подсобного хозяйства. Выражение «…решил во всем чистосердечно признаться и раскаяться» тоже психологически режет ухо. Решил раскаяться? Это как?

Если Радзвелюк душил его за шею левой рукой и Шпора наносил ему удары в область сердца, как он мог изогнуться таким образом, чтобы бить его еще и в левую же лопатку?

Рост Шпоры составляет 164 см, худощавого телосложения. Рост Радзвелюка 173 см. плотного телосложения. Не представляется возможным пьяному человеку поднять вес, куда больший, чем у него самого, и потащить куда-то. Да и следов чего-то, что тащили, на дороге не было. Далее Шпора заявляет, что отвертку также выкинул в овраг. Однако понятые в протоколе обыска дома Шпоры указали, что отвертку, которая фигурирует в деле, как орудие убийства, нашли у Шпоры дома на крыше собачьей будки, пыльную, ржавую, без следов крови. Отпечатков пальцев Шпоры на ней также впоследствии обнаружено не было.

Ночью прошел дождь, а Радзвелюка нашли в чистом виде, крови под ним не было, мешок с силосом сухой. То есть однозначно в овраг он попал не до, а после дождя, и нес его не один человек. На снимке видно, как аккуратно лежит труп, застегнутый на все пуговицы. Где уж тут борьба, хватание за шею, сбрасывание со склона вниз и прочие страсти. Кроме того, на снимке видна тележка, одноосная, маленькая. Мешок с силосом занимает всю ее полость, целиком. Если бы Шпора сбросил ее с края оврага вниз, то мешок бы неминуемо выпал. Значит, тележку и мешок принесли отдельно и аккуратно сложили.

Протокол задержания Шпоры составлен ст. следователем прокуратуры Одесской области В.С. Заперченко 24 октября 2003 г. в 17 часов. Там тоже присутствует фраза: «Шпора пояснил, что он совершил убийство Радзвелюка на почве личных неприязненных отношений». Опять же лексикон мента, а не крестьянина. И если явку с повинной Шпора подписал в 12 часов 50 минут, а задержан был только в 17 часов, то где он находился в шестичасовом промежутке? Подписал явку с повинной и его отпустили домой отдыхать, а в 17 часов спохватились, и привезли обратно?

Логично предположить, что и явка с повинной, и протокол задержания были написаны до появления Шпоры в Ивановском РОВД, и он подписал уже готовые документы. Об этом же свидетельствует и якобы подпись Шпоры, непохожая не только на его собственную подпись, но и на подпись вообще.

На следующий день Шпора в присутствии адвоката И. Чурбановой подтвердил, что явку с повинной писал не под принуждением, а по своей воле. Этот документ он тоже должен был подписать. Однако И.Чурбанова замечает, что для подписания этого документа Шпоре пришлось зажать ручку между ладонями обеих рук, так как ладони у него были «красные и распухшие, как подушки, и не сгибались пальцевые суставы».

На суде Шпора отрицал, что подписывал явку с повинной добровольно, что он вообще диктовал А. Т. Допире нечто подобное и категорически отрицал, что убил Радзвелюка. По его словам, после встречи с Радзвелюком, он добавил еще вина и пошел спать. Якобы остаток этого дня провел дома, в постели. Это подтвердить, или отрицать могла бы мать Шпоры, но ее никто не опрашивал.

Вот выдержка из заявления В. Шпоры в Генеральную прокуратуру: «…по предварительному сговору группы лиц из правоохранительных органов, а именно сотрудник милиции Допира Алексей Тимофеевич и водитель сопровождающего его автомобиля, проводили надо мною пытки 24.10.03г. на втором этаже отделения Ивановского РО ГУМВД Одесской области, не без предварительного согласования с руководителем следственной группы прокуратуры Одесской области, при участии прокурора Ивановского района. Издевались, как только могли, пока я не терял сознание, и когда приходил в сознание, опять били и кричали: «Ты стрелял в Радзвелюка?» Но когда получали отрицательный ответ, опять начинали бить. Это продолжалось до тех пор, пока я, Шпора Владимир, не выкрикнул, что не служил в армии, (то есть не умеет стрелять – авт.) только тогда они, вышеуказанные сотрудники милиции, сняли меня с лома и вышли из кабинета, где проводились надо мною пытки, в коридор. Через некоторое время вернулись и спросили, есть ли у меня дома отвертка фигурная, я сказал, что есть обычная, и с этого момента в деле стала фигурировать отвертка.

Написанная оперативными работниками милиции явка с повинной… работниками милиции, которые брали мою руку и подписывали. Самостоятельно я ничего не подписывал, так как меня избивали. Надо мной проводили пытки…»

По служебному поручению Коминтерновского райсуда был проведен следственный эксперимент, записанный на диск, на котором Шпора показывал в том самом кабинете, где его пытали, как это происходило, как его подвешивали на лом, положенный на края двух столов, как и куда, били. Этот диск был продемонстрирован на заседании суда эксперту В. М. Ковтуну, с вопросом, могли ли перечисленные в деле физические травмы Шпоры быть причинены в ходе пыточных действий милиционеров, на которые указывал Шпора. Однако после того заседания, сколько общественный защитник, сестра Шпоры, Галина Жаворонкова и его официальный защитник, юрист Международного комитета защиты прав человека, член Международной ассоциации юристов, Эфтехар Хатак, ни просили выдать им на руки копию диска, как положено по закону, диск так выдан и не был.