Я работала  на ООО «Макеевский машиностроительный завод» уборщицей производственных помещений. 31.08.12 г. выполняла задание мастера ИМО Торской Е.Т. – убирала стружку возле работающего трактора, на который и грузили эту же стружку, белила стены известью, мыла кабинет и санузел. В конце цеха маляр ЭМЦ Лариса Семенова красила панели, а параллельно нашему цеху, на расстоянии 3 метров, работали рабочие по перекачке мазута из одной емкости в другую. В 15.00 мне стало плохо, дышала с трудом, кружилась голова, разговаривать и передвигаться самостоятельно я не могла. Это заметили резчик Полякова О. и фрезеровщик Луканина Л. Они поставили в известность мастера цеха ЦМО Торскую Е.Т. Первая медицинская помощь на предприятии мне не оказывалась. Торская Е.Т. сообщила о происшедшем заместителю директора по режиму Великодному Алексею Михайловичу, а у меня спросила, куда меня отвезти. Я написала на бумаге – в больницу, нужна капельница, и попросила ее снять с моей банковской карточки 300 гривен. За Торской в это время приехал муж на личном автомобиле, и они вместе отвезли меня в Макеевскую городскую Рудничную больницу. Она же сообщила моим родственникам и знакомым Гуменной Е.Г., Кузнецовой Е.М., Хлусовой Н.  с моего телефона о случившемся со мной на работе.

Все данные обо мне в приемном покое КМУ «Городская Рудничная больница №1» г. Макеевки также давала Торская. Меня госпитализировали в реанимационное отделение. Диагноз – ингаляционное отравление парами краски средней степени тяжести. Ожог слизистой ротоглотки (произв. 31.08.12 г.). Этот диагноз подтвердил на консультации лорврач ДОКТМО и дал рекомендации по лечению данного заболевания. Все эти сведения указаны в выписке из истории болезни № 15561. При поступлении на  лечение мне не был сделан токсикологический анализ, а также работниками больницы не было отправлено сообщение в гор. СЭС об остром отравлении на предприятии, о чем есть письменное подтверждение главного врача горСЭС  Парпары Т.И.    

После перевода меня из реанимации в лоротделение для дальнейшего лечения я написала заявление на имя директора своего завода с просьбой о выдаче мне акта  (вход. №1864 от 13.09.12г.). Мастер цеха Торская Е.Т. делала неоднократные попытки провести переговоры с докторами реанимационного и ЛОР отделений, доказывая, что на производстве не было никаких вредных веществ, которые бы могли вызвать ожог слизистой ротоглотки и, придя ко мне в палату, сказала, что  доктора  молчат, как партизаны. Дальнейшая судьба общения представителей предприятия с работниками КМУ «КРБ № 1» мне неизвестна. После выписки из ЛОР отделения я продолжала лечение в терапевтическом отделении КМУ ЦПМСД № 6, в отделении МГКВД. За это время на предприятии было проведено расследование, с результатами которого в установленные сроки я не была ознакомлена. По этому поводу я обратилась на личный прием к депутату Гомонову В. (от партии Регионов). Я предоставила ему больничный лист, выданный КМУ ЦПМСД № 6, на котором рукой зав.терапевтическим отделением Гамбург Н.И был написан номер мобильного телефона инженера по технике безопасности ООО «Макеевский машиностроительный завод» Павловского В.Ф. Это лишний раз доказывает, что руководители предприятия общались со всеми докторами, которые имели отношение к моему лечению. Депутат Гомонов позвонил Павловскому и тот уверил его, что акт Н-1 уже готов, и я могу его забрать.

Когда же я пришла за актом, то вместо него я услышала только ругань и угрозы в свой адрес (об этом есть звуковая запись). Акт Н-5 был выдан мне на руки лишь по запросу адвоката. Расследование несчастного случая на предприятии проведено с нарушением требований нормативного акта «Некоторые вопросы расследования и учета несчастных случаев, профессиональных заболеваний и аварий на производстве», утвержденного Постановлением КМУ 30.11.2011 г. № 1232. В состав комиссии по расследованию острого отравления на производстве не включены представители СЭС (пп. 11, 23). В состав комиссии вошла мастер Торская Е.Т. – непосредственный руководитель работы (п. 11), а возглавил комиссию инженер по технике безопасности Павловский В.Ф. В соответствии с п. 11 упомянутого Постановления КМУ, эти люди не имеют никакого права быть в  составе этой комиссии, поскольку они – заинтересованные лица. 18.09.2012 г. мною был написан документ, который, как выяснилось позже, фигурирует как объяснительная для комиссии по расследованию. Павловский В.Ф. не поставил меня в известность, какой документ я пишу.  Меня просто попросили отразить мои работы 31.08.2012 г. После ознакомления с актом я поняла, что мои пояснения по выполненным работам – неотъемлемая часть расследования. На лечении после несчастного случая я находилась с 31.08.2012 г. по 17.11.2012 г. На протяжении всего моего лечения представители заводского руководства (Павловский В.Ф., Алехина А. и др.) тщательно следили за соблюдением мною больничного режима. Это выражалось в том, что они приезжали в отделение, где я в этот момент находилась на лечении (КМУ КРБ № 1,  КМУ ЦПМСД № 6, МГКВД) в любое произвольное время. Так, в терапевтическое отделение  КМУ ЦПМСД № 6 Павловский В.Ф. ворвался в палату в 20.30 – это уже вечернее время и посещения больных уже прекращены. Таким образом, они контролировали мое присутствие в лечебном учреждении, приговаривая: ну что, сколько ты еще тут собираешься лечиться? Их действия  расстраивали меня еще больше и мешали моему выздоровлению. Таким образом, у меня был спровоцирован гипертонический криз, а после лечения в МГКВД в выписке написано: «Выписана без улучшения состояния здоровья».

Какая либо помощь в лечении со стороны предприятия мне предложена не была. В связи с отсутствием акта Н-1  во время лечения в КМУ КРБ № 1 я не была проконсультирована у профпатолога ОКБП, о чем есть запись в истории болезни № 15561. Неоднократно я обращалась в Прокуратуру Советского района, Горняцкого района г. Макеевки, Управление охраны здоровья г. Макеевки и Донецка, на горячую линию Кабинета Министров, к депутату Т. Бахтеевой, в администрацию Президента. В результате моих обращений, моя медицинская карта и др. мед. документация, по словам зам. главврача КМУ ЦПМСД № 6 Гриненко Н.Н., 08.10.12 г. была отправлена на консультацию в ОКБПЗ. Однако на личном приеме у главврача ОКПБПЗ Гладчук в ноябре 2012 г. мне был дан письменный ответ, что ни карточки, ни какой другой моей  документации в это учреждение не поступало вообще.

19.11.2012 г. руководство ООО «Макеевский машиностроительный завод» уволило меня по ст.40. На мою жалобу в администрацию Президента Украины был ответ, что я уволена по заключению МСЭК, и что мне была предложена работа по рекомендации МСЭК – сварщик 5 разряда, сборщик металлоконструкций 5 разряда, и токарь 4 разряда, от которых я вынуждена была отказаться по состоянию здоровья. Состав комиссии по расследованию несчастного случая на предприятии был не полный – в него вошли практически все заинтересованные лица, которые не имели права туда входить. Предприятие в целом также заинтересовано скрыть факт несчастного случая. Медицинские работники вышеуказанных больниц (кроме МГКВД) оказывали содействие руководству Макеевского машиностроительного завода. Дирекция Фонда ССНСП в Советском районе г. Макеевки отказалась регистрировать несчастный случай с последующими выплатами. Я вдова уже  много лет и в настоящее время оказалась без работы и без средств  к существованию – не по своей вине, а по злому умыслу руководства предприятия. На основании вышеизложенного прошу Вас провести журналистское расследование и помочь.  Очень надеюсь на Вашу помощь.

Ефремова Ольга Ивановна г. Макеевка

От редакции. Дело по иску Ольги Ефремовой к ЗАО «Макеевский машиностроительный завод» находится в Советском районном суде г. Макеевка (Судья Курова Елена Ивановна). Редакция начинает собственное расследование и ознакомит с его результатами наших читателей