20 января состоялось очередное заседание по делу Дмитрия Глущука и Игоря Вирченко. Напомним, что они обвиняются в нанесении тяжких телесных повреждений некоему А. Настичу, чего, по словам подсудимых и свидетелей, не было. Также матери подсудимых сообщают о вымогании у них со стороны следователя по делу их сыновей А. Петрушечкина взятки в размере 10 тыс. $.

Наконец на слушании появился следователь, которого неоднократно вызывали ранее для дачи показаний. Когда судья спросил следователя, помнит ли он дело, тот ответил, что помнит лишь фамилии подозреваемых и потерпевших, ведь прошло почти 2 года. Далее масса вопросов была у защиты, против которых периодически яро возражал прокурор, но судья отклонял эти протесты в виду их необоснованности.

Вначале адвокат спросил, известна ли Петрушечкину законная процедура регистрации явок с повинной, ведь Глущук и Вирченко, будучи запуганными при задержании в отделении милиции, подписали признание в совершении преступления. Но явки не были зарегистрированы должным образом. Кроме того, Игоря и Диму доставили в РОВД без документов, и в деле не было ксерокопий паспортов, которые подтверждали бы личность задержанных. Также защита вспомнила свидетелей от обвинения, которые пришли в суд без документов и у них их вообще не было. Эти люди на предыдущих заседаниях показали, что следователь при допросе вообще не требовал у них паспорта. Петрушечкин, естественно, на все вопросы относительно этих обстоятельств не смог ответить ничего вразумительного, все время твердил: «не помню, давно было…» или просто молчал, ведь возразить что-либо или обосновать эти нарушения закона было нечем.

Следующим «ляпом» следователя Петрушечкина, на который указал адвокат, был допрос несовершеннолетнего свидетеля Пхенды. Из дела исчез рукописный протокол допроса свидетеля, где должен был быть указан представитель Пхенды, а появился печатный с подписью самого несовершеннолетнего. Следователь, как всегда, ничего не помнил, но когда судья поднял протокол и указал на него, Петрушечкину оставалось тихо и неуверенно признаться, что представителя на допросе не было, но себя он оправдал тем, что Пхенде-то уже было 16 лет!

Следователь А. Петрушечкин не помнил и ничего не мог ответить на все остальные вопросы защиты: почему не был опрошен водитель Федченко как свидетель, ведь были ходатайства с просьбой его допросить; почему 2 недели адвоката Д. Глущука не допускали к подзащитному; как объяснить арест подсудимых, если они по документам пришли с повинной; куда пропал из дела протокол допроса потерпевшего А. Настича с участием адвоката 09.04.2012 г.?

После вопросов защиты последовал один-единственный, но важный вопрос судьи Д. В. Желтого, который попытался выяснить, почему следователь отправил на судмедэкспертизу не самого потерпевшего Настича, а его документы из медучреждения с диагнозом. В материалах есть ответ А. Петрушечкина на письмо из экспертного учреждения с просьбой доставить потерпевшего. Там указывается, что А. Настич скрывается от следствия, на звонки не отвечает, и следователь обязался доставить потерпевшего приводом как только он выйдет на связь. Петрушечкин неуверенно подтвердил, что так и было: потерпевший не отвечал на звонки и не приходил. Далее судья сопоставил даты в материалах дела и доказал, что следователь врёт. 28.03.2012 Настич был на очной ставке с Вирченко, а 11.04.2012 был допрошен сам в РОВД. Самое интересное, что письмо в экспертное учреждение было отправлено 04.04, как раз между этими событиями. Притом и сам потерпевший сообщил, что он нигде не скрывался, был на допросах. Так почему же Петрушечкин так не хотел, чтобы Настич попал в руки судмедэкспертов?

 На эти «железные» факты горе-следователь вначале промямлил: «Я ничего не могу сказать… Я слал потом…». Но вскоре ему в голову пришла спасительная ложь, которой, впрочем, никто не поверил, – о том, что защитник Д. Глущука якобы дал Настичу взятку, чтобы тот отказался от своих показаний. Но судья был неумолим: «Почему вы так написали в письме, почему такая нестыковка?». Ответ: «Я не помню, когда был допрос, я напоминал Настичу, что нужно приехать в экспертное учреждение…». Далее судья попросил пояснить подробнее о взятке. Ответ: «Адвокат предложил Настичу диван».

Затем суд поинтересовался, изучало ли следствие личность потерпевшего, интересовался ли Петрушечкин общественной характеристикой, образом жизни Настича, который постоянно менял свои показания? Ответ как всегда: не знаю, не помню, «все в деле есть» и «было это давно».

Интересным был вопрос судьи Желтого: оказывал ли кто-нибудь давление на Петрушечкина? И тут следователь показал свой интеллект во всей красе: «Да, оказывали, все писали везде жалобы, что, мол, посадил невинно». Судье пришлось разъяснить следователю, что такое «оказывать давление».

Заключительным вопросом судьи (вместе с протестом о нем прокурора) был такой: «Известно ли вам об открытии против вас уголовного дела?». В ответ на молчание судья заметил: «А надо бы знать…». После этого свидетеля отпустили, и все-таки суд, несмотря на просьбу защиты о повторной явке Петрушечкина вместе с потерпевшим Настичем, не согласился вызывать его еще раз, ссылаясь, на то, что им придется «отрывать следователя от дел».

Конечно, никто и не ожидал, что следователь А. Петрушечкин прямо на суде сознается в том, что он сфабриковал уголовное дело и вымогал взятку, но его неуверенные несодержательные ответы, молчание в ответ на предъявленные факты нарушений в ведении досудебного расследования говорят очень красноречиво в пользу его вины и невиновности подсудимых.

P.S. Игорь Вирченко неоднократно в СИЗО обращался в санчасть с жалобами на состояние здоровья. Было подозрение на гайморит. Ответы из донецкого СИЗО были однозначны: соматически здоров. Имеются, как минимум, четыре подобных ответа. Вирченко якобы осматривали, даже делали рентген. Ответ – костно-деструктивных изменений не выявлено. Подмахивала эти «справки» начальник медицинской части изолятора Т.В. Хламова. А вот после освобождения в обычной больнице ему ставят диагноз гайморит. Болезнь в запущенной форме и прогрессирует. Лечение продвигается тяжело. Так кого же обследовала гражданка Хламова? Это тоже вопрос.