Все-таки интересно построено наше информационное пространство. Например, ныне мы намного больше знаем о том, что происходит в заморских странах, чем сравнительно недалеко от нас – у наших бывших коллег по СССР. В особенности это касается государств Балтии. Лишь иногда можно услышать некий эксклюзив о проблемах русскоязычного населения, как будто ничего другого в этих самых успешных из всех бывших союзных республик странах не происходит. До сих пор не перестаешь поражаться, как мало народы, прожившие бок о бок столетия, знают друг друга. Но более всего удивляет именно отсутствие интереса друг к другу и психологическая готовность довольствоваться примитивными лубочными мифами. Отсюда и слабая способность к пониманию, а значит, и прогнозированию поступков соседей. А ведь латыши, эстонцы и литовцы, не имея полезных ископаемых, газа и нефти, не имея других подарков судьбы, сумели создать жизнеспособные экономики, устойчивые государства, выработать эффективную политику национального возрождения, гарантирующую этим народам, что они не исчезнут с исторической арены, как скифы и этруски. Или соседние пруссы, родственные латышам и литовцам.

Предки нынешних латышей – латгалы, земгалы, курши, селы – достаточно мирно жили на восточных берегах Балтийского моря до начала XIII века, когда в результате «Марша на Восток» на их земле появились немецкие рыцари. Высадившись в устье Даугавы, немцы построили «исконно немецкую Ригу» на земле латышей, которые на строительстве были основной рабочей силой. Впрочем, рыцарям пришлось основательно повоевать, чтобы удержать чужой кусок, ибо в 1236 г. латгалы и литовцы разгромили Орден меченосцев. Но в 1237-м, вместо разбитого, основали новый – Ливонский орден. В латышских селах немецкие помещики создавали свои хозяйства, латыши стали уходить на хутора. Немецкая гегемония в Латвии продолжалась 700 лет, пока в 1939–1940 гг., после пакта Молотова – Риббентропа, немцев не вывезли в «фатерлянд».

В 1494 г. немецкий архиепископ Риги Хилдебранд документально оформил крепостное право. В Латвии совпали этнические и социальные границы: помещики почти сплошь были немцами, а крепостными – латыши. В те времена в Латвии немцами называли вообще всех свободных людей.

В XVI ст. восток страны попал под власть Польши, а в XVII ст. большую часть Латвии отвоевали шведы. За поляками осталась лишь Латгалия. Кстати, латгалы, бывшие в свое время ядром латышского народа, сохранили и поныне сохраняют в его рамках особое место. Обладая общелатышским самосознанием, они в то же время очень упорно держатся за свою этнокультурную самобытность, за собственный латгальский язык, заметно отличающийся от латышского, за своеобразную бытовую культуру и фольклор. Латгалы отличаются и в религиозном отношении: если большинство латышей – протестанты-лютеране, то жители Латгалии – римо-католики. Если латыши испытали значительное культурное воздействие Германии и Швеции, то латгалы – Польши и Белоруссии. В 1988 г. мне довелось побывать в Риге, в туристической поездке. Это был не первый мой визит в Латвию, многие реалии были уже знакомы. Хозяйка мини-отеля, где я нашел приют, оказалась латгалкой и жаловалась мне, как ее детей высмеивают в латышской школе за латгальский акцент. Если латышам хватит деликатности в отношении к этносу, с которого, собственно, и началась их нация, то проблема решится в исторической перспективе сама собой.

В результате Северной войны 1700–1721 гг. латышские земли перешли под власть России. В социальном смысле для латышей ничего не изменилось, на их шее продолжали сидеть немецкие бароны, ставшие теперь российскими подданными и дворянами. Двойной гнет сохранился, только теперь он уже был не немецко-шведским или немецко-польским, а немецко-российским.

Уже в начале ХІХ ст. в балтийских губерниях империи пришлось отменить крепостное право из-за постоянных крестьянских бунтов. Да и процесс возрождения латышского самосознания шел достаточно быстро. Возникает движение так называемых младолатышей. Их целью было спасение национальной культуры, языка, фольклора. Кстати, латышский музыкальный фольклор — один из богатейших в мире. Существует около миллиона (как утверждают некоторые латышские патриоты) народных песен – latvju dajnas. Так это или не так, но в 1978 г., будучи с киевской студенческой делегацией в Латвийском университете, кое в чем убедился лично. Латыши повезли нас на экскурсию в орденский замок в городе Цесис, это километров 80 от Риги. Всю дорогу они пели латышские песни, предложив нам петь украинские. В общем, киевская делегация в грязь лицом не ударила, но перепеть латышей было невозможно... Не случайно их движение за независимость в конце 80-х годов ХХ ст. было названо журналистами «поющей революцией».

После отмены крепостного права за несколько десятилетий на хуторах сформировался класс так называемых серых баронов, зажиточных латышских крестьян. Они сумели выкупить свои земли у помещиков.

В 1917 г. латыши сначала претендовали лишь на автономию в составе России, но Керенский отказал им в этом. После прихода к власти большевиков в Латвии провозглашают государственную независимость. Вскоре страну оккупируют немецкие войска. Однако главной опасностью была Красная Армия советской России, в особенности – Латышская стрелковая дивизия полковника Иоакима Вациетиса (латышские полки в составе российской армии принимали участие в Первой мировой войне и проявили себя с самой лучшей стороны). Эта дивизия состояла из девяти пехотных полков, одного кавалерийского, артиллерийской бригады и 20 аэропланов. Всего – 20 тысяч военнослужащих. Под давлением немцев эта дивизия ушла в Россию. Большевики пообещали латышским стрелкам самоопределение Латвии и землю крестьянам. В общем, латышские части стали преторианской гвардией советского режима. И в охране вождей (по официальной версии, 6 июля 1918 г. во время разборки с левыми эсерами Ильича спасли латышские стрелки), и на фронте. Не зря писал партийный поэт Демьян Бедный:

...Во всех реляциях пиши:

Любые фланги обеспечены,

Если на флангах – латыши.

Они действительно были отличными вояками: смелыми, стойкими, дисциплинированными и... безжалостными. Большевики часто использовали их в карательных акциях. Латышский автор Бонифацийс Бришка писал, что во времена гражданской войны русские, узнав о приближении стрелков, со страхом и ненавистью восклицали: «Латыши идут!». Этот же автор напомнил, что в 1918 г. в русском народе говорили, что советская власть держится «на еврейских мозгах, латышских штыках и русских дураках». Бришка также приводит русскую поговорку того времени: «Не ищи палача, а ищи латыша». Кстати, представители русской общины Латвии любят напоминать латышам о выдающейся роли их земляков в установлении в России того политического режима, который в 1940 г. лишил Латвию независимости.

Стрелки наивно верили, что Латвия станет свободной при помощи большевиков. Впрочем, не все латыши были столь наивны, и значительная часть людей с боевым опытом Первой мировой войны осталась на родине, став белыми латышскими стрелками, которые и обеспечили провозглашение независимости. В этом латвийском государстве красных стрелков рассматривали как преступников и предателей. Те из них, кто попал в независимую Латвию до 1940 г., были осуждены и наказаны. Но остались живы. На территории же СССР почти все они были уничтожены во время репрессий
30–40-х годов. Осталось лишь несколько – для написания мемуаров и чествования в ЦК КП Латвии.

18 ноября 1918 г. в Национальном театре в Риге Густавс Земгалс объявил о создании Латвийского государства. Сотни людей – военные, политики, учителя, крестьянские лидеры, активисты – со слезами на глазах выслушали это сообщение. Собравшиеся исполнили государственный гимн – «Dievs sveti Latviju!» – «Боже, благослови Латвию!». Было создано Временное правительство, которое возглавил Карлис Ульманис. Министром внутренних дел стал Микелис Валтерс, министром обороны – Янис Залитис.

В этом же ноябре 1918 г. в Латвию вторглась Красная Армия. 3 января 1919 г. красные взяли Ригу. Правительство Латвии отступило в Елгаву, а затем – в Лиепаю, которая была в руках германских войск под командованием генерала Ридигера фон дер Гольца. Ридигеры – это достаточно известный среди остзейских немцев род. Кстати, и нынешний патриарх Московский и всея Руси Алексий ІІ в миру – Ридигер.

В Латвии в это время были разброд и шатание. Нужна была сильная личность. Ею стал Карлис Ульманис, взявший на себя руководство страной. В противовес ему в Москве 4 декабря 1918 г. было сформировано советское временное правительство Петериса Стучки, большевика, пребывавшего под полным контролем Ленина. Он приехал в Ригу в обозе Красной Армии. Вначале красных встречали хорошо, поскольку они были представлены Латышской дивизией, пришельцы были свои: чей-то сын, брат, кум. Стрелки не допускали русификации и наплыва русского административного элемента в Латвию.

Но землю крестьянам не дали, а стали создавать колхозы и коммуны. Рабочим не разрешали иметь огороды, владеть скотом и птицей. Эти запреты отменили лишь за несколько дней до краха советской власти в Риге. Землю крестьян объявили государственной собственностью, а их самих – арендаторами государства, причем арендные договоры с ними заключили только на один год. Довольно быстро латыши поняли, что Латвийская ССР независимым государством не является. И, наконец, латышей отвратил от советской власти красный террор, он вызвал единодушный протест и ненависть масс.

В общем, социалистический эксперимент в Латвии провалился, армия Стучки частью разбежалась, частью ушла в Россию и Украину расстреливать бунтовавших крестьян.

22 мая 1919 г. генерал Ридигер фон дер Гольц взял Ригу.

Хотя Германия потерпела поражение, Антанта согласилась, чтобы немецкие войска находились в Латвии как противовес коммунистической угрозе со стороны советской России. В апреле 1919 г. генерал Ридигер фон дер Гольц возглавил заговор против независимой Латвии с целью присоединения ее к Германии. В отсутствие главы латвийского правительства Ульманиса, находившегося в Дании с визитом, немецкие бароны Мантейфель, Реке и Бриммер организовали путч местных немцев и германского гарнизона Лиепаи. Путчисты стали разоружать латышские части. Были арестованы два министра и 20 членов Народного Совета Латвии. Остальные, не мешкая, перебрались на пароход «Саратов», который находился на рейде Лиепаи под охраной боевых кораблей Антанты. Более двух месяцев правительство Латвии работало на воде.

Фон дер Гольц хитрил и выкручивался, делая вид, что не имеет отношения к путчу в Лиепае. Антанта блокировала западную провинцию Латвии – Курземе. Фон дер Гольц хотел поставить во главе Латвии абсолютно пронемецкого деятеля лютеранского пастора Ниедра. Некоторое время он действительно возглавлял правительство марионеток Германии, но все окончилось конфузом, пастор сбежал к хозяевам.

Летом 1919-го начались сражения объединенных сил Латвии и Эстонии против немецких войск в провинции Видземе. В конечном счете немецкие войска были разбиты. Гольц был вынужден подписать соглашение, по которому все немцы, не являвшиеся уроженцами Латвии, обязывались покинуть страну. 6 июля 1919 г. латышские войска во главе с полковниками Земитансом, Калнынем и Беркисом вступили в Ригу под звон колоколов городских соборов. 8 июля в Ригу вернулся Ульманис.

Латышский народ наконец-то получил возможность спокойно обустраивать свой дом. Удивительно, но в то время с русскими в Латвии никаких проблем не было, а они составляли 10% населения страны.

Во времена СССР, особенно на территории Латвийской ССР, в большом официальном фаворе были публикации, рассказывающие о «жуткой жизни» крестьян и рабочих в «буржуазной» Латвии. Как же на самом деле мучился простой народ «буржуазно-националистической» Латвии? Конечно, как сыр в масле он не катался. Но медицина была бесплатной. Широкое распространение получили больничные кассы, куда платили взносы государство, работодатели и сами работники. Каждый по болезни получал две трети зарплаты в течение 30 дней либо пособие, равное средней зарплате. Пособие выплачивали в течение 7,5 месяца. Закон о страховой медицине был одним из лучших в Европе. За лекарства членам кассы надо было платить только 15%, а за пребывание в доме отдыха – 20%. В 1924 г. Сейм принял закон, ограничивающий квартплату. Во времена Российской империи средняя зарплата рабочего составляла 20 серебряных рублей в месяц. Этих денег не хватало на жилье и питание, хотя рабочий день длился 12–14 часов.

В 1926 г. прожиточный минимум рабочего, занятого тяжелым трудом составлял 1 лат 90 сантимов в день, а на легкой работе – 99 сантимов в день. Квалифицированный промышленный рабочий зарабатывал 3,65 лата в день, а в 1929 г. – 5,75 лата.

За благоустроенную квартиру (две-три комнаты) надо было платить не более 30% зарплаты рабочего. Продукты питания были относительно дешевыми. В 1926 г. 1 кг свинины стоил 1 лат 50 сантимов (это в Риге, в провинции – дешевле), 1 л молока – 24 сантима, 1 яйцо – 11 сантимов, 48 кг картофеля – 3 лата 60 сантимов. Хлеб – 20 сантимов за 1 кг, мужской костюм можно было купить за 20 латов, ботинки – за 4–7 латов.

Особенно уважительным было отношение государства к учителям и преподавателям вузов. Они могли претендовать на пенсию, имея стаж 25 лет.
Уровень жизни был намного выше, чем в СССР. Иной, чем в СССР, была и этнодемографическая ситуация в Латвии. В 1939 г. 75% населения составляли латыши, более 10% – русские, 5% – евреи, более 3% – немцы.

В Риге латышей было две трети, и даже в Латгалии они составляли 60% населения. В 1930–1931 учебном году в Латвии функционировало 236 русских школ. В 1931 г. в латвийском Сейме из 100 депутатов 17 были от национальных меньшинств. Шесть депутатов представляли русских. В Сейме можно было выступать на любом языке, но с обязательным предоставлением письменного латышского перевода.

Все учителя школ, в том числе и нацменьшинств, должны были сдать экзамены по латышскому языку. Работники государственных предприятий, не знавшие латышского языка, могли быть уволены. Латвийское правительство имело с русскими (в отличие от немцев) минимум хлопот, поскольку большинство их составляли глубоко религиозные и антикоммунистически настроенные крестьяне, явно не жаждавшие воссоединения с безбожным большевистским режимом.

В 1934 г. в Латвии начался парламентско-правительственный кризис, связанный с событиями мирового экономического кризиса. Лидер Латышского крестьянского союза Карлис Ульманис задумал государственный переворот. Об Ульманисе в коммунистических изданиях много чего понаписывали, изображая его жестоким диктатором. В действительности он был честным латышским патриотом, вел аскетический образ жизни, не имел семьи. Отдавая все силы строительству национального государства, он запомнился многим как человек скромный и бескорыстный. Ульманис жил в небогатой квартире на улице Тербатас. Когда правительство к 60-летию подарило ему особняк и земельный участок, он отказался принять такой подарок. Закончил латвийский президент свою жизнь в 1942 г. в советской тюрьме.

В ночь с 15 на 16 мая 1934 г. начальник гарнизона Риги генерал Кришьянис Беркис и полковники Вирсайтис и Клинсонс подняли войска. Генералы Пеникис и Бангерский попытались было встрепенуться и защитить Конституцию, но военный министр генерал Янис Балодис приказал им не нервничать. 6-й Рижский пехотный полк занял госучреждения, мосты, почту и телеграф. Народный дом социал-демократов занял 5-й Цесисский полк. Активное участие в перевороте приняли «айзсарги», полиция и спецслужбы. В Лиепае был организован лагерь для арестованных. Безусловно, по сравнению с ГУЛАГом это был санаторий: либеральный распорядок, приличное питание и больше года никого не держали. Но латыши были воспитаны на европейских стандартах и восприняли Лиепайский лагерь как нечто ужасное. Особенно умиляет, когда об ужасах «диктатуры» Ульманиса распинаются идейные наследники диктатуры пролетариата и красного террора. После 1934 г. в Латвии не было ни одной смертной казни противников режима, а количество политзаключенных даже сократилось. Интересно, что при «деспоте» Ульманисе латыши питались лучше, чем жители Англии, США, Дании и Германии. В год средний латыш потреблял 85 кг мяса, англичанин – 64, американец – 62, датчанин – 57, немец – 50.

После пакта Молотова-Риббентропа Латвия была обречена, как и соседние Литва и Эстония. Молотов потребовал в интересах обеспечения безопасности принять в Латвии 70 тыс. советских военнослужащих. Шефу латвийского МИД Мунтерсу удалось выпросить, чтобы их было вдвое меньше. Молотов сказал, что если Латвия не согласится принять эти войска, они будут введены и без ее согласия. Вскоре «весь латышский народ в едином порыве изъявил желание присоединиться к братьям в СССР». После такового порыва примерно 100 тыс. семей местного населения депортировали в глубь Советского Союза, видимо, они недостаточно активно рвались навстречу «братьям». С остальными разбирались на месте. К 22 июня 1941 г. сотни тысяч латышей уже испытывали «теплые чувства» к «стране Советов». Нескольким десяткам тысяч повезло, они успели сбежать до прихода краснознаменных полков. Среди счастливчиков была и семья Вайры Вике-Фрейберги, нынешнего Президента Латвии. Госпожа Президент вспоминала, как уже сигналила машина и надо было уезжать, а ее мать тщательно наглаживала занавески на окна, а на вопрос дочери ответила: «Пусть те, кто придут сюда, знают, что здесь жили культурные люди». Латышский характер, понимаешь... Началась долгая ночь латышской нации, утратившей свое государство.

После начала войны с Германией часть латышей, разделявшая взгляды красных стрелков, влилась в Латышский стрелковый корпус, а другая часть, не желавшая забывать независимость, – в формирования ваффен-СС. Кроме того, в лесах действовали отряды «лесных братьев», оказывавшие сопротивление до начала 50-х годов.

После 1945 г. начался процесс целенаправленного изменения этнодемографического баланса в Латвии. Если в 1945 г. латыши составляли 75% населения Латвии, то в 1989-м уже только 53% – чуть больше половины, а в Риге, где раньше их было чуть меньше 70%, осталось лишь 30%.

И все это было достигнуто за каких-то 40 лет. История не знает столь стремительного изменения этнодемографического баланса за столь малый период времени. У латышей были основания задуматься о своей дальнейшей национальной судьбе. А демографический насос работал, не переставая, выкачивая Нечерноземье, где оставались целые села с заколоченными окнами домов, и перебрасывая новые массы людей в Латвию, Литву, Эстонию. Происходило хорошо организованное великое переселение народов. Может быть, именно реальная угроза национальному бытию заставила латышей так отчаянно держаться за свой язык и культуру. Кроме этой фанатической приверженности к родному была еще память о своем маленьком и благополучном государстве 20–30-х годов. Стоял в центре Риги воздвигнутый во времена независимости памятник Латышской свободе. Интересно, почему коммунисты не рискнули его снести? Может быть, название спасло?

Правильно говорят, что нельзя внешне освободить народ больше, чем он свободен внутренне. Наблюдая за латышами в 1978-м, 1979-м, 1988 гг., я ощущал, что они совершенно свободны психологически и абсолютно закрыты для многих советских комплексов. В 1978-м, при жизни генсека-«бровеносца», они в присутствии киевских студентов вполне раскованно обсуждали, где выделить в Риге участок под украинское посольство, когда все «придет в норму». Киевская делегация испуганно оглядывалась, ежилась и ерзала на стульях, ожидая, что вот сейчас войдет товарищ оперуполномоченный и всем – «крышка».

Обретя независимость в 1991-м, они сразу же взяли четкий и однозначный курс на Европу: экономическую, политическую, духовную. И достигли поставленной цели. Да, непросто войти в цивилизованный мир после 50 лет жизни в тоталитарном СССР. Но все утрясется, устаканится. Хотя борьбу за сохранение национальной идентичности латышам придется продолжить, в том числе и в условиях глобализации.

Интересно, как теперь живет страна Европейского Союза Латвия, каков там уровень жизни, возможности самореализации, перспективы развития... Но нам все больше про Белоруссию рассказывают...

Впрочем, балтийский путь, который привел Латвию в Европу, не заказан и другим. Главное, четко знать свою цель и двигаться к ней, преодолевая препятствия, ибо дорогу осилит идущий. Нужно быть активными и деятельными, как латыши, следовавшие завету Яниса Райниса:

Труд быстротечен,

Слова длинны.

Судьбе не речи,