Сразу после грузинской «революции роз» я проводил тренинг для молодых кыргызских журналистов, и среди них оказались несколько человек, интересовавшихся тем, что произошло в Тбилиси. Рассказал, что знал, но меня удивил вопрос самого настырного: «А мы в Кыргызстане так сможем?» Я ответил, что нет. «Почему?», – обиженно спросил настырный. «Вы не грузины», – нашелся я.

Мне потом пришлось сожалеть о том, что мог обидеть чем-то молодого человека, не дай Бог, подумавшего, что грузины могли быть лучше кыргызов. Но уже 10 лет как мы друзья и тот вопрос стал лишь поводом для воспоминаний, который мы используем во время рассуждений о судьбах постсоветских территорий. А для меня – и причиной, чтобы подумать о природе «цветных революций».

Само собой, я не принимаю версию западного заговора, который удобен кремлевским пропагандистам, пытающимся принизить желание народов попытаться жить самостоятельно, не в империи. Раньше придумывали уничижительные – «басмачи», «беляки», «бандеровцы» (опять актуально), но пропагандистские термины работали какое-то время, их забывали или они трансформировались. Про «бандеровцев» опять вспомнили – их, оказалось, по-прежнему ненавидят в России, но в Украине ими теперь гордятся.

Но как бы ни старалась кремлевская пропаганда, историческая память намного крепче и стабильнее, чем временные лозунги. После распада СССР, память начала давать о себе знать все чаще и чаще – открылись границы, появился Интернет, люди начали общаться, получать когда-то цензурируемую информацию, наконец, думать.

Какие факторы влияют на «цветные революции»?

Во-первых, история государственности. На постсоветском пространстве лишь немногие страны могут похвалиться тем, что находятся в пределах своей исторической территории, исторического государства, которое возникло не меньше, чем несколько столетий назад. Отличается Грузия, несмотря на то, что в разные периоды подвергалась нападениям и была частью нескольких исторических империй. В Центральной Азии границы современных государств искусственные, очерчены тов. Сталиным. На Кавказе, кроме Грузии, та же ситуация – современные Армению и Азербайджан, до того бывшие частями Персии или небольшими ханствами, зависящими от более крупных соседей. Почти похожая история у Украины, Молдовы и Беларуси, на разных этапах частично или полностью входивших в состав прежних империй.

Во-вторых, традиции политической культуры. После 1917 года почти все нынешние постсовесткие государства пытались освободиться от погибшей Российской империи и жить самостоятельно. Даже в Бухарском эмирате, протекторате империи, партия джадидов, «младобухарцев», под влиянием социал-демократических идей написала программу образования Бухарской Народной республики, в которой был даже раздел о свободе слова. В 1918 и особенно в 20-х годах Красная армия начала наступление по всем фронтам, уничтожая независимость Украины, Беларуси, Бухарской и кавказских республик. Дольше всех держалась Грузия, в которой уже был свой парламент и женщины впервые в Европе были наделены правом голоса. В феврале 1921 года Красная армия захватила и Грузию.

В-третьих, традиции свободы слова. Конечно, газеты, издававшиеся на просторах Российской империи, подвергались цензуре, но на национальных окраинах существовали редкие газеты и журналы, отличавшиеся свободомыслием. Их издавали просветители, которые больше заботились сохранением родных языков, чем политикой. Традиции относительно свободного слова были в Грузии, Украине и Беларуси. В советское время просветительную роль играли издания в эмиграции, попадавшие на территорию СССР в небольшом количестве.

В-четвертых, традиции публичной политики. Яркие политики, блиставшие в первой Государственной думе 1905-1917 года, стали и первыми публичными политиками XX века в Грузии, России, Украине и других молодых государствах. Но традиции были и вне парламентской деятельности – так или иначе популярность социал-демократии на рубеже столетий воспитала многих интеллектуалов, которые становились иницаторами реформ.

В-пятых, традиции диссидентства. Борьба за права только во второй половине XX века стала осозноваться как противостояние власти, хотя и раньше, во времена «красного террора» интеллектуалы пытались не молчать. Но активная диссидентская деятельность была заметна в Украине, России, Грузии, меньше в Беларуси, Азербайджане, Армении, странах Центральной Азии.

Наконец, фактор шестой и самый важный – антикремлевский. В каждой постсоветской стране в той или иной степени существует по несколько факторов, но если нет главного – «антикремлевского», то никакой революции не получится, просто нет стимула. Можно свергнуть президента и в Кыргызстане это делали дважды, но политическая система сохранилась, как и желание попробовать свергнуть. В Кыргызстане были не революции, обычные восстания, перевороты, заменяющие лидеров, а приходящие на смену сохраняли систему, повторяли ошибки предыдущих, и так может происходить по несколько раз.

Первая революция на постсоветском пространстве была в Таджикистане, в 1991-1992 годах, но и она закончилась провалом. Не хватало многих факторов – относительно молодая республика, созданная в 1924 году, не имела ни собственных диссидентов, ни традиций сободы слова, ни традиций политической культуры. Сохраняющаяся историческая память была, но она – в соседнем Узбекистане, где по воле Сталина находятся древние таджикские города – Самарканд и Бухара. Попытки использовать шестой фактор закончились кровопролитной гражданской войной, инициированной Кремлем.

Вторая попытка серьезной революции была в Украине в 2004 году. Эта страна обладает всеми пятью факторами, но в то время не хватало того же шестого, что сводило усилия политиков, оппозиционных президенту Кучме к ситуации, схожей с кыргызской. Так и получилось – первая украинская революция почти забыта, поскольку результатов не дала. Кремль отомстил и Украине, подсунув «проФФесора» с криминальным прошлым.

Зато удалась вторая, и то после того, как в середине января на Майдане наконец стали говорить о «руке Кремля», а позже появились доказательства прямого вмешательства России. Отчасти вторая украинская революция стала повторением грузинской «революции роз», с той лишь разницей, что в Тбилиси обошлось без кровопролития и в Грузии уже была сплоченная команда единомышленников. Украине еще придется бороться за свою революцию, но главное сделано – шестой фактор принес результат.

Почему он важен? Любая революция имеет смысл, когда радикально меняется не только политическая система, но и определена борьба с внешним фактором, в этом случае фактор империи в лице Кремля.

Москва по доброй воле никогда не признает ни одну реформу, если она противоречит имперской сути – подчинения Кремлю. Существуют разные формы подчинения: активная – Беларусь, Казахстан, Армения; пассивная – Кыргызстан, Таджикистан; молчаливая – Узбекистан, Туркменистан. Хотя, судя по результатам голосования резолюции по Украине на Генеральной ассамблее ООН, в активе Кремля остались лишь Беларусь и Казахстан. Другие страны заняли позицию нейтралитета или «моя хата с краю» – вовсе не явившись на голосование.

Это совершенно не значит, что в этих странах созрела революционная ситуация. Ее совсем нет, ни в Кыргызстане, ни в Таджикистане, ни в Туркменистане. Недовольство существует, даже предпринимаются попытки немногочисленных выступлений и проведения акций, но не хватает большинства из необходимых факторов. И, прежде всего, шестого, самый важного.

Пока существует кремлевская пропаганда, экономические рычаги, а для центрально-азиатских стран фактор трудовой миграции – гастарбайтеров, невозможно представить существование какой-либо группы людей, создавших программу реформ, и объединивших вокруг себя какую-то часть населения. К этому стоит добавить печальный результат языковой ассимиляции, проходившей за последние 100-150 лет, еще со времен Российской империи, и во многом изменившей менталитет народов, превратившихся в потребителей российской пропаганды и беспрекословно верящих всему, что говорит Кремль.

Проходит время, появляются новые причины недоверия к Кремлю, как, например, оккупация Крыма, и если не все, но какая-то часть людей начинает интересоваться шестым фактором, им становится понятна политика Москвы. Заряд еще не достаточный, но он уже есть. Остается ждать формирования критической массы, то есть, формирование шестого фактора.

(опубликовано на белорусском языке в газете «Новы час», Беларусь)

http://www.apsny.ge/analytics/1396553177.php