Уж извините, но я человек разносторонний. И журналист с большим стажем, и писатель одновременно, и критик профессиональный. Театральный, литературный и киношный. И ни от одной из своих профессий отказываться не желаю. А главное, повода не вижу. Но иногда они, оказываются, могут вступать в бойцовское противостояние.

Уже много лет пишу о театральных фестивалях, проходящих в одесском Русском драматическом театре, об отдельных спектаклях и, как мне кажется, всегда доброжелательно, даже если спектакль ругаю. Потому что критика, если она верна и точна, всегда идет только на пользу делу. Тем более, что я всегда очень скрупулезно разбираю и пьесу, и постановку, и актерскую работу. По себе знаю, выходит произведение, и с нетерпением ждешь критики коллег, что получилось, а что нет? Что надо поправить? А вот здесь хвалят, ой как хорошо. А это место ругают, над ним надо подумать.

Поэтому мне казалось, что у меня с театром сложились вполне дружеские отношения. Однако сегодня они прозвучали как-то странно.

Я подошла к началу спектакля, который хотела посмотреть, поскольку еще его не видела, и застала у входа в театр пикет организации «За честные выборы». Активисты сообщали, что кандидат в мэры Одессы Геннадий Труханов ведет нечестную агитацию, используя админресурс, что запрещено законом «О выборах», да и вообще нечестно. То есть, вчера в театр пришли учителя, которым билеты массово закупил профком учителей, а сегодня – одни врачи, которым билеты массово закупил профком медицинский. Понятно, что никакие профкомы вот так вдруг да еще слаженно, в два дня подряд, не озабочиваются духовным развитием своих членов. Что это на них напало? С чего бы такая расточительность? Вот никогда ранее ни учителям, ни врачам не покупали ни книжных новинок, ни дисков с классической музыкой, ни даже мороженого на День влюбленных. А тут раз, и закупили целый зал.

Активисты пикета объясняли пришедшим зрителям, что билеты им на самом деле оплатил Геннадий Труханов, что там, в зале, сейчас будет проводиться обработка мозгов, за кого следует голосовать, потому что халявные билеты надо отработать.

Никаких оснований сомневаться в словах активистов у меня не было. Потому что Геннадий Труханов действительно начал предвыборную кампанию на неделю ранее объявленного официального начала гонки, фальстартом, начал массированно, а главное, на мой взгляд, некрасиво. Есть два варианта ведения своей агитации. Один – подавать себя и обещать избирателям заботиться об их интересах. Не упоминая о своих соперниках. Это честно и законно. Такую агитацию обычно ведет Э.Гурвиц. Второй способ – обливать грязью противника, врать во всю ивановскую, клеветать, обзывать всякими плохими словами, как напрочь отвязанный хулиган, короче вести такой кикбоксинг. Примитивно и противно. Рассчитано на дураков. Мол, у меня достоинств нет, так я хоть противника с дерьмом смешаю, небось, у пипла проканает.

Так вот, несколько дней назад у меня зазвонил телефон. Я взяла трубку.

Далее состоялся такой разговор.

– Мы проводим журналистский опрос. Скажите, вы согласны, что Гурвиц виноват в трагедии 2 мая?

– Вы из какого издания?

– Мы независимые журналисты.

– Но вас-то как зовут?

– Нам запрещено сообщать, кто говорит.

– Ну, так и я с вами не буду.

– Да ладно, подтвердите только, что вы согласны, что Гурвиц – убийца.

– Это штаб Геннадия Труханова? Здравствуйте!

Повесили трубку.

Я не собираюсь голосовать ни за Труханова, ни за Гурвица. Мое сердце лежит к другому кандидату. Но такого рода «агитация» ничего кроме омерзения и возмущения подобным тупым непрофессионализмом и небрезгливостью в средствах не вызывает. Поэтому я не сомневалась в правоте активистов под Русским театром.

А далее произошла такая сцена. Ко мне подошли коллеги-журналисты и попросили пойти в зал и послушать агитатора, который сейчас со сцены будет рассказывать зрителям не о пьесе, не об актерах, занятых в ней, а о том, кто им оплатил это удовольствие и за кого надо голосовать, так как иначе, смотри, ты человек подневольный, ежели что, и с работой расстаться можно. Эти «мотивы» давления на админресурс известны уже не первый год, апробированы кандидатами от провластной партии и вообще – любимые игры Партии Регионов. Оттуда Труханов как бы вышел, но мы выходы из ПР знаем, и никого они не обманывают. Сейчас из этой ПР столько народу вышло, что уже более уважаешь тех, кто в ней остался по принципиальным соображениям.

Итак, я пошла внутрь здания, но поскольку неожиданно позади меня образовался разрыв между мной и зрителями, в него проскочили коллеги с камерой и штативом. Мы успели подойти только к дверям зала. На нас налетели директор театра А.Е. Копайгора и администратор Татьяна.

– Вы что здесь делаете? Вы что тут снимать хотите?

– Там сейчас будет человек выступать, мы его снять хотим для новостей, – отвечали телевизионщики.

Тут театральные начальники, которые обычно приглашают журналистов, просят придти и сделать им пиар, грудью бросились на защиту входа в зал.

– Уйдите отсюда, нечего вам там снимать!

Может какая-то тайная оргия будет происходить в зале, заседание масонской ложи, внутренне смеясь, подумала я. Но на меня обрушился Копайгора.

– А вы-то как могли, что это вы устроили у входа в театр, вот от вас я такого не ожидал! И это вы!

Я-то вообще пришла на спектакль – рецензию писать, и ровно ничего под театром не устраивала, в пикете не участвовала, но тут в моей душе журналист взял верх над критиком.

– Нет, это вы мне объясните, что тут происходит! Почему вы участвуете в такой незаконной акции как привлечение админресурса к выборам? (Остапа, меня, то есть, понесло).

– Нам нужны деньги, мы продали билеты и все тут!

– А вас не удивило, что вчера все врачи, а сегодня – все учителя? Что для них скопом билеты заказывали? Что сейчас там кто-то выступает по теме выборов? – Это спрашивали телевизионщики.

Ответа они не получили. Они были начальникам не знакомы. А я знакома. Поэтому весь гнев директора и администратора обрушился на мою театрально-критическую голову.

– Уходите отсюда все, – стучала рукой о дверь администратор, показывая, где у них широкий парадный выход, поскольку вход у них непарадный, сбоку и узкий. Глядя при этом на меня.

Не могу сказать, как меня это обрадовало. Потому что я была на пресс-конференции по этой премьере, но на спектакль не пошла, была занята в тот день, но обещала себе твердо, что все равно пойду, отсижу героически два с половиной часа и отпишусь. И это внутреннее обязательство перед театром давило на мою совесть. А тут меня отпускают на волю! Сердце взмыло в моей груди. Сейчас схожу в Афину, куплю фруктов, крем для рук, чисто женские заботы столь необременительные, приятные, легкие. Ничего не надо смотреть, думать, делать в темноте заметки в блокноте, потом снова думать, напрягаться. Искать исторические справки. Аналогии и аллюзии. Писать.

Театр мне за это не платит. А моей газете все равно, дам я ей материал по театру или о незаконном выкосе камыша в Дунайских плавнях. Зато я знаю точно, что написав о незаконном выкосе камыша, я принесу куда большую пользу обществу, чем написав об очередной премьере Русского театра в Одессе. А значит, и моральной удовлетворенности у меня будет больше.

А, в крайнем случае, если захочу, куплю билет, отскучаю два с половиной часа, отмучаюсь, потом напишу, что думаю об этом спектакле. В конце концов, журналистский труд – это же не всегда удовольствие!