«Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол;

он звонит и по тебе.

Джон Донн

 Миру тяжело понять одну простую вещь – Владимир Путин не просто негодяй, а человек серьезно болен и болен он полной атрофией нравственных императивов и каких-либо представлений о добре и зле. Такие люди рождаются везде, но в обычных странах они в лучшем случае работают неприметными клерками в каких-то конторах, серые, закомплексованные, обиженные на судьбу, возможно в маниакальных мечтах и видящие себя полководцами, лидерами и властителями – от которых зависят судьбы Мира. Путины могут рождаться везде, но только в России они могут становится президентами.

Путин – это коллективное «я» 70% россиян, в противном случае он не стал бы ни востребованным, ни тем более – почитаемым. К известным двум проклятьям России – дуракам и дорогам я бы прибавила еще два – пространства и нефть. Именно эти два фактора вселяют в любого российского люмпена ничем не обоснованное, ложно понятое чувство величия нации, когда последнее заключается, к слову, не в том – насколько благоустроена жизнь граждан данной страны или насколько высок уровень образования, а измеряется чисто количественными показателями и километрами обширных границ.

Вся ирония и трагизм русской истории последнего столетия состоит в том, что в цивилизованном мире Россия – единственная страна, способная сбывать мечты подобным индивидам, с их глубоко засевшими комплексами и ненавистью ко всему, что лучше, талантливее и ярче чем они, она единственная стран, не боящаяся доверить свою судьбу случайному человеку, страдающему неизлечимой болезнью.

С 1918 года и по сей день Россия стала всемирным прибежищем проходимцев, выпестовывая с рвением, достойным лучшего применения, культ быдла, морального плебса, маргинала с люмпенизированным сознанием – одним словом, субьекта, составляющего необходимый костяк для пресловутого «агрессивно-послушного большинства», без которого существование этого государства в том виде, в котором оно пребывает уже столетие, было бы абсолютно невозможным.

Поэтому сто раз прав Андрей Пионтковский, называющий Путина «самым выдающемся ничтожеством» – он как никто другой препарировал душу сегодняшнего властителя России, предьявив миру все прискорбные, низменные, опасные качества, присущие этому гэбисту у руля атомной державы. Исходя из вышесказанного, тем трагичнее картина, вырисовывающаяся на сегодняшний день, тем логичнее развитие сценария, который разыгрался на глазах всего мира – сперва в Грузии в 2008-ом, а сейчас уже в Украине.

Запад в целом, а в особенности западная Европа недооценили и до сих пор недооценивают разрушительный потенциал маленького человечка в малиновом пиджаке, некогда неприметно несущего чемодан за Анатолием Собчаком. Он играет с ним в поэтапные игры тогда, когда необходимо действовать решительно и быстро и он просто не в состоянии понять, что психология «блатной» русской ментальности, присущей людям, из среды которой вышел ВВП, не приемлет паритетной игры, где существуют только понятия «победитель» и побежденный». Запад не спешит воспользоваться теми козырями, которые в действительности имеет, и не спешит не только по причине недопонимания природы агрессора, но и исходя из собственных краткосрочных меркантильных интересов.

 Трагедия, развертывающаяся на Украине оказалась лакмусовой бумажкой не только для российского общества, вскрывшей все изьяны которыми оно страдало, но она также обнажила алчность и неприглядное лицемерие западноевропейских государств и тотальные двойные стандарты, когда то, что можно Юпитеру, никак нельзя быку. Когда такие настойчиво декларируемые западом ценности, как права человека и незыблемость суверенитета независимых государств, приносятся в жертву краткосрочным, меркантильным интересам европейских держав, не до конца понимающих, что под угрозой не только Украина и Грузия, но и весь мировой порядок, сложившийся после второй мировой войны, обеспечивший планете отсутствие глобальных войн на протяжении последних 70 лет.

Но главной ошибкой, которую допускал Запад за последние двадцать пять лет, являлась опасная иллюзия о том, что с развалом СССР Россия автоматически перестала быть страной, вынашивающей в себе имперские желания, перестала быть страной, склонной к тоталитарному общественному строю, и в мановение ока оказалась дружественной к западу цивилизованной державой, признающей все ценности, присущие цивилизованному миру. То, что это не так, подтверждается и российско-грузинской войной в Абхазии (кстати, гораздо более кровопролитной, чем в Южной Осетии), и инспирируемой российскими спецслужбами войной в Карабахе, и первой войной в Чечне. Все это происходило еще в 90-х годах, при «демократичном» Ельцине, которому западный мир симпатизировал в надежде на то, что именно он заложит фундамент в необратимость демократических перемен российского государства. Не вышло: на очередном витке российской истории русская оттепель обернулась очередным фарсом, и Хрущев номер 2 на деле оказался всего лишь дорвавшимся до власти и богатства плебеем из российской глубинки, сделавшим на высоте собственной власти громадное состояние.

 Все это начало происходить практически сразу после развала СССР, тем самым доказывая, что никаких принципиально качественных изменений в лучшую сторону в российском государстве и обществе не происходило, да и не могло произойти по определению, ибо общество, массовое сознание невозможно изменить за пару-тройку лет. Тем временем одряхлевший, насквозь коррумпированный режим Ельцина начал разваливаться буквально на глазах, окончательно потеряв поддержку собственного избирателя. Вот тут-то и понадобился маленький человек в малиновом пиджачке. Надо отдать ему должное – он учел все ошибки Ельцина, прекрасно учуяв, что в современном ему российском обществе в массе своей существует запрос не столько на демократические ценности, тем более полностью дискредитированные режимом Ельцина, сколько на относительную сытость и стабильность жизни, особенно после криминальных и диких 90-х годов.

И Путин прекрасно справился с этой задачей, превратив энергоносители – единственное, чем на халяву обладало российское государство, в мощное политико-экономическое оружие, укрепившее его власть не только в своей собственной стране, но и позволившее ему, с одной сторон, сделать зависимыми от него европейские державы, а с другой – купить отдельных, не особо щепетильных западных политиков и так называемых опинион-мейкеров с дальнейшим использованием их лоббистами интересов своей команды в их собственных странах.

Так пришел мир к сегодняшнему дню, когда за плечами осталась первая вылазка Путина, первая в прямом смысле «разведка боем» – наглая интервенция в Грузию. Для Путина реакция на военную агрессию против маленького южного соседа преследовала две главные цели: поставить на место Грузию, действительно становившуюся на ноги при прозападном правительстве Михаила Саакашвили, не допустив ее выхода из зоны влияния России и (sic!) внимательное наблюдение за реакцией Запада на эту самую агрессию. Итог мы все помним: к сожалению, Запад оправдал все циничные расчеты Владимира Путина насчет его «прагматизма», и позорное явление, которое я бы назвала синдромом Тальявини, свершилось. Этот синдром, а это именно синдром, ясно сигнализировал Путину, что так называемая «красная черта» – довольно эластична, и Запад готов и далее попустительствовать своему «анфан террибль» из соображений экономической выгоды и других из того же ряда причин. Когда, несмотря ни на что, госпожа Тальявини в своем докладе переступила нравственную грань и морально уровняла агрессора и его жертву, Путин понял, что для дальнейших действий руки у него развязаны.

Так мир подошел к тому, что мы имеем сегодня – ситуации, которая для западных стран была бы немыслимой еще пару месяцев назад, но о которой Запад предупреждали те, кто, исходя из личного и исторического опыта, гораздо лучше разбирались в мотивах и психологии российского правителя, будь это Лех Качиньски или Михаил Саакашвили. И, если прав тот, кто когда-то сказал: «История учит тому что ничему не учит», то это как раз тот случай, потому как умиротворенного агрессора не существует в природе и его «умиротворение» – верный сигнал для его новых авантюр и соответственно, предпосылка для новых бедствий в отношении его будущих жертв.

После Второй Мировой Войны до сих пор не прекращаются споры на предмет исторических параллелей между фашизмом и коммунизмом. Многие рассматривают фашизм как большее зло, отчасти из-за неприкрытой нацистской идеологии, которая, будучи менее лицемерной, чем большевистская, не так искусно прикрывалась фиговыми листками типа «дружбы народов» или «всеобщего равенства». Тем не менее, в абсолютных числах человеческих жертв и, особенно, в плане историко-социальной живучести коммунизм оказался гораздо более опасным явлением, хотя бы по той причине, что фашизм как массовая идеология давно мертв, а последствия коммунистической идеологии ставят мир под угрозу до сих пор. Ведь не секрет, что формально некоммунистическое общество России в большинстве своем до сих пор мыслит в большевистких, тоталитарных категориях, и российский лидер Путин несколько лет тому назад даже не постеснялся заявить на весь мир, что развал Советского Союза он рассматривает как величайшую геополитическую катастрофу 20-го века. И это также не стало сигналом опасности для Запада – он просто пропустил все это мимо ушей и продолжил отношения с путинской Россией как ни в чем не бывало.

 Живучесть коммунистической идеологии в ее современной модификации имеет несколько причин, главной из которой является то, что в отличии от нацистской, она не была осуждена ни мировым сообществом, ни теми странами, которые исторически являлись ее жертвами. Советский народ не проходил ни катарсиса, ни покаяния – всего того, что полностью вылечило от идеологической чумы немецкое общество. Справедливости ради надо отметить, что в отличие от немцев, от советского общества этого никто и не требовал. Большой ошибкой Запада было не только то, что после Второй Мировой Войны США отказались довести дело до конца и после нацистской Германии не захотели победить и СССР – мировой очаг коммунистической идеологии (тем самым облегчив ей становление ядерной державой), но и то, что и после развала СССР Запад и пальцем не ударил для того, чтобы коммунизм как тоталитарная идеология предстал на собственном Нюрнбергском процессе. И то, что Сталина не было уже в живых, не должно было стать помехой для столь важного процесса оздоровления общества. Более того, с первых же лет развала большевистской империи Запад начал тешить себя иллюзией способности России трансформироваться в демократическое государство. Именно по этой причине он закрывал глаза в 90-х годах и на войну в Абхазии, и на Карабах, и на Чечню, что само по себе уже являлось признаком того, что империя борется за свое существование. Да, имперская Россия тогда была «на коленях», и единственное, что Запад смог, успел и захотел сделать, было возвращение Прибалтики. Остальные же постсоветские страны бывшего СССР были опять-таки отданы на откуп России.

Вторая главная причина живучести советского тоталитаризма заключается в том, что опять-таки еще в 90-х годах Запад не приложил усилий к процессу тотальной люстрации ни в российском обществе, ни в постсоветских республиках, как это произошло в восточно-европейских странах. Именно по этим причинам недолеченная болезнь со временем дала рецидив. Просто для этого было необходимо «вставание с колен», на что и потратились все предыдущие годы правления Путина. К 2008 году Россия уже «стояла на ногах» и, чтобы начать воплощать в жизнь «одну, но пламенную страсть» Владимира Путина – пресловутое «собирание земель», оставалось совсем немного – разузнать, как к этому предприятию отнесется Запад и насколько принципиальным окажется его сопротивление.

Именно по всем вышеназванным причинам то, что сегодня происходит в Украине, не что иное, как трагическая историческая закономерность, прямое следствие непоследовательных политических шагов Запада по отношению к недемократической России, Запада, страдающего политической амбивалентностью и исторической амнезией, когда звон далекого колокола недостаточно громок для осознания того, что рано или поздно он позвонит и по всем остальным. Сегодня мир, а значит и все мы, стоим у опасной черты, запад со скрипом осознает всю тревожность создавшегося положения, при котором любые шаги должны быть не просто ответной рефлексией на действия агрессора, а превентивным и эффективным противоядием против комуннофашизма 21 века. Чтобы колокол больше никогда не звонил впустую.