Вдова горловского депутата Владимира Рыбака Елена: «На третьем году после убийства мужа мы снова рассылаем запросы. Да убийцы уже давно должны были быть наказаны».

Депутата Горловского городского совета замучили в родном городе весной 2014-го. Вот уже два с половиной года идет расследование этого убийства, но результатов до сих пор нет.

«Призываю защищать свой город. Не нужно уходить в подполье. Лучше освободить городской совет, как мы уже сделали в первый день попыток захвата здания. И тогда же они испугались!» – вместе с Еленой я смотрю видео, записанное 16 апреля 2014 года. Именно за то, что Володя возвращал украинский прапор на здание горсовета, за его жесткое противостояние «русскому миру», он и погиб. Посмертно горловчанин удостоен звания Героя Украины. Накануне 25-ой годовщины Независимости нашей страны Президент Украины вместе с дочкой убитого Владимира поднимал флаг Украины в центре Киева. Мария сказала невероятно трогательные и сильные слова:

«Наш сине-желтый флаг – это символ несгибаемого духа нашего народа в борьбе за свободу и независимость. Где развевается украинский флаг, там есть Украина. Так считаю я, и так считал мой отец Владимир Рыбак. Об этом он имел мужество открыто заявлять в центре Горловки во время захвата нашей земли пророссийскими боевиками. Отец был настоящим гражданином Украины, для которого ее флаг стал даже ценнее жизни. Я убеждена, что благодаря нашей сплоченности и любви к родной стране свершится то, за что до последнего вздоха боролся Владимир Рыбак. Украина вернет свою целостность. Как говорил мой отец: «Нам не закрыть уста, пока мы знаем слова Государственного Гимна, нам не закрыть уши, пока мы помним, как он звучит, и ничто не сможет закрыть наши глаза, пока перед ним развевается сине-желтый украинский флаг».

Но до сих пор не окончено следствие по факту гибели депутата Горловки Владимира Рыбака, до сих пор не наказаны похитившие и жестоко пытавшие его люди. Не устроена и жизнь его семьи, вынужденной оставить оккупированный боевиками город. Обо всем этом мы поговорили со вдовой Владимира Еленой.

– Еще полтора года назад следователь сказал, что уже все известно: имена, места пребывания людей, которые издевались над моим мужем, – говорит моя собеседница. – Некоторые из них уже находятся на территории России, но тоже известно, где. Кто-то скрывается в Донецке. Человек, который, считаю, является соучастником того, что моего мужа схватили, свободно живет в Украине – то в Киеве, то в Димитрове Донецкой области. Я никогда не боялась называть его имя. Это Евгений Клеп, который был мэром Горловки в 2014 году, когда началась война. Все мои показания есть в деле, которое уже передали в военную прокуратуру. Но все снова заглохло. Горловские активисты, которые переехали в Киев и нашли меня, решили активизировать процесс. Я им дала доверенность, и они разослали запросы в разные инстанции. Подумать только, на третьем году после убийства мужа мы снова рассылаем запросы. Да убийцы уже давно должны были быть наказаны!

Елене тяжело говорить не только потому, что она до сих пор не отошла от событий 2014 года. Накануне нашей встречи она перенесла сложную операцию. Ей еще сложно было не то что ходить, но даже сидеть. Но ради памяти любимого Володи, ради того, чтобы восстановить справедливость, она готова терпеть все что угодно. Поэтому и встречу не захотела переносить. Наоборот, попросила приехать к ней в съемную квартиру сразу после моего телефонного звонка.

– После Майдана в нашем городе обстановку нагнетал Евгений Клеп, – продолжает Елена. – Это он находил и формировал в группы «титушек», он призывал к "русской весне" в регионе. Неля Штепа, мэр Славянска, по сравнению с ним – ребенок.

17 апреля под зданием городского совета собирался митинг, на котором мэр пообещал моему мужу объявить о том, что меняет свою позицию, что он – за Украину и не позволит никому захватывать здания государственной власти, что не будет идти на поводу у тех, кто навязывает пророссийскую позицию. На должность мэра Клепа поставили «регионалы». И 29-летний парень за несколько лет благополучно разворовал бюджет города. У Володи были доказательства этого, поэтому он не раз называл мэра в лицо коррупционером. Это было еще до войны. Мэр даже подавал в суд, но выиграл Володя. Хотя защищал себя сам, а у того была армия адвокатов. Володя же много лет проработал «опером» в милиции. Он хороший юрист, опытный. Так что мэр не любил Володю давно. На митинге Клеп сам должен был снять «дээнэровский» флаг и повесить украинский. Когда люди собрались, мэр снова сказал, что он за Россию и «ДНР». Вот поэтому Володя и стал прорываться в здание. Есть видео всего происходящего... Это было сразу после четырех часов дня. А меньше, чем через час после того, как Володя перестал отвечать на звонки, я поняла, что его похитили. Я видела мэра через двое суток. Он разговаривал со мной с ухмылкой, с издевкой, уверенно. Он не мог не знать, где и кто с Володей. Уверена, что он сам отдал приказ его схватить и спрятать. Достал его мой муж.

– Мэр сидел за столом в дорогом костюме, от него хорошо пахло. И я перед ним – в мятом платье, уставшая, потому что спала всего полтора часа, измученная поисками мужа. Я сразу сказала: у меня есть дом, машина. Я их продам и заплачу деньги. Верните мне Володю на любых условиях. А в ответ услышала издевательское предложение: давайте в интернете дадим объявление о сборе денег для выкупа вашего мужа... Я развернулась и ушла. Что тут можно было еще сказать?

У меня остался номер телефона мэра. В этом году 17 апреля меня пригласил к себе в эфир радио недавно погибший журналист Павел Шеремет. Он набрал номер мэра, чтоб узнать о его отношении к тем событиям, о том, что он знает о следствии. Но тот сразу бросил трубку... Мне важно узнать, кто обманул мужа. Он не был доверчивым человеком. Но от исполкома ушел вместе с двумя мужчинами. Кто это был? Все это можно было бы выяснить сразу, было бы желание. Я же полгода после похорон Володи не могла прийти в себя. А затем понемногу начала соображать. Взяла распечатку звонков Володиного телефона в тот день. Входящих и исходящих было 52! Последним, в 17.57, муж набрал телеканал «Интер». Он общался с журналистами и раньше, о его преследованиях делали сюжеты. В этот раз, как мне удалось выяснить, он сообщил марку и номера машины, в которой ехал. Ее же тоже можно было сразу найти...

Невозможно представить, как живет эта женщина уже два года, скитаясь по съемным квартирам, пытаясь выжить в незнакомом городе.

– У меня никогда даже мысли не было, что с Володей может что-то случиться, – говорит Елена. – Он был для меня скалой, глыбой.

«16 лет с Володей мы прожили, как один день», – говорит Елена

Я всегда говорила, что он меня похоронит, ведь муж на семь лет моложе. И что так и должно быть, потому что я очень боюсь одиночества. Когда Володя уезжал в Киев на Майдан, я его не останавливала. Только в расстрельные дни страшно переживала. С ним не было связи. И я слала в никуда смски: ты хоть живой? Он ответил 20 февраля: раз меня не убили, значит, буду бороться и дальше. Приехав домой, боялся мне сказать правду, поэтому зашел издалека: прости, я штаны порвал. А на самом деле у него было ранение в ногу. Но все быстро затянулось. Он крепкий был, на нем все заживало моментально. И уже в феврале нам стали передавать, что есть решение «валить семью Рыбака». Вот тогда я стала буквально умолять мужа: «Прекращай свою активность, убьют же... Дочке, Маше, всего 13 лет. Ты ей нужен». Но он ответил: «Даже если ты останешься одна, сможешь все. Ты сильная. Главное, запомни: если я исчезну, никого не пускай в дом, не выходи со двора, не подписывай никаких бумаг». Вскоре все эти советы мне пригодились.

Сразу после похищения Володи к нашему дому подъехали. Когда я не смогла дозвониться к мужу, начала пылесосить – нужно было чем-то себя занять. Глянув в окно, увидела, что возле моей машины крутятся какие-то люди. Вышла во двор. И через забор стала спрашивать, что им надо, и звать соседей. Вышли все. Тогда мне сказали, что в машине сидит человек, который знает, где Володя. Я его спросила: «Вова сам в машину сел?» – «Нет». – «Его били?» – «Да». Эти люди хотели, чтоб я поехала с ними якобы к мужу. Но я отказалась. Понимала, что, увидев меня пленной, муж будет готов на все. Я должна была ждать его дома и не поддаваться ни на малейшие провокации.

22 числа Елене позвонили и попросили приехать на опознание. В морге ей показали шесть фотографий утопленников. Володина фотография среди них была, но опознать по ней мужчину было невозможно. Его тело нашлось в Славянске... Оно проходило как неопознанное.

– У Володи с собой были все документы, когда он уходил на митинг, фотокамера, – говорит Елена. – Все это, естественно, исчезло. То, что я увидела в морге, что сделали с моим мужем... Ужас. С того момента я находилась как будто в тумане. В справке, выданной в морге, написано, что на теле выявлены множественные колото-резаные раны, есть признаки утопления. И все. Ни синяки, ни гематомы, не переломы не указаны. Экспертизу почему-то не провели. Все вокруг торопились похоронить Володю. А я не в состоянии была оценивать происходящее.

28 апреля Елена уехала с дочкой в Донецк, где в то время работал сын. Решение это пришло к женщине спонтанно, во сне.

– С момента, как пропал Володя, мы с Машей спали вместе, – продолжает женщина. – И вот ночью я вижу, как муж заходит к нам в комнату и говорит: вставай и уходи отсюда. Сначала я подумала: он злится на меня из-за того, что я его не нашла. А потом поняла: нам нужно уезжать из Горловки, здесь нам просто небезопасно. В Донецк уехала с маленькой сумкой. Ведь думала, что едем ненадолго, недели на две, а потом все утихнет, успокоится. Сын нас встретил и рассказал, что заметил за собой слежку... Он работал в милиции, пошел по стопам Володи. Хотя он не его родной сын. Когда Юре было 11 лет, Володя его усыновил. С тех пор Юра носит его отчество и фамилию. Когда Маше было 12 лет, она нашла снимок, на котором я стою вместе с отцом Юры. Дочка была страшно удивлена: «Юра не от папы?» Поразительно, но и Юра, и Маша очень похожи на Володю. Моего ни у кого ничего нет. У Юры даже походка Вовина...

Из Донецка осиротевшая семья перебралась в Киев. Юра живет отдельно с невестой. Сейчас он работает в патрульной полиции Киева. А Маша с первого сентября пошла уже в третью по счету школу. Правда, пропустила праздник первого звонка: детей погибших Героев Украины возили на отдых в Хорватию.

– Я очень переживала, справится ли Маша с нагрузкой киевских школ, казалось, здесь детей учат гораздо серьезнее, чем у нас, – говорит Елена. – Но дочь даже отправили на городскую олимпиаду по украинскому языку, и она заняла первое место. Хотя в горловской школе был только один класс, в котором изучили государственный язык. В нем Маша и училась. Дочь успела поучиться и в школе с углубленным изучением иностранных языков, но она постоянно говорила, что ей интересно изучать растения. Случайно попав в гимназию биотехнологий (меня в числе родных погибших Героев Небесной сотни пригласили туда рассказать о муже) сразу подумала: вот здорово было бы, чтоб Маша тут училась. Поделилась этой мыслью с одной из своих знакомых. А она проявила инициативу, поговорила с директором, и вскоре мне позвонили: приходите с дочкой, приносите документы. Я просто счастлива, что так все получилось. Да и Маша обрадовалась. Это то, что ей действительно интересно.

Узнав о гибели Владимира Рыбака, семьи погибших на Майдане в Киеве тут же нашли Елену и предложили войти в их организацию. Все это время они поддерживают и помогают вдове. Именно родные погибших обратились к президенту страны с просьбой наградить Владимира Рыбака посмертно Золотой звездой Героя Украины.

– Указ был подписан в декабре 2014 года, – Елена показывает мне комод, на котором стоит фотография мужа и награда. – Но я отказалась идти получать ее сама. Мне ее вручили 20 февраля 2015 года, когда награждали посмертно и Юрия Дьяковского, и Юрия Поправко, с семьями которых я сдружилась...

– Несколько первых месяцев квартиру нам оплачивала политическая партия, в которой состоял муж, – объясняет Елена. – Но вскоре о нас забыли, перестали платить за жилье, ничего нам не сказав. И хозяйка попросила съехать в три дня. Я нашла жилье, в котором был такой грибок, что у Маши началась аллергия. Здоровье ребенка мне дороже. Пришлось искать новое место. Вот, теперь обитаем неподалеку от Караваевых дач. Я бы сама не потянула аренду. Год помогал мне народный депутат Игорь Кононенко. Но это не могло тянуться вечно. Сейчас я снова ищу, кто мне поможет оплачивать квартиру в течение года.

В течение последнего года Елена регулярно ездила в страны Европы, куда приглашали родных, погибших за независимость Украины. Она снова и снова рассказывала муже, о пытках, которые он перенес за свои убеждения, и о его гибели. Это было нелегко.

– Но я хорошо понимала: это нужно делать, чтобы Европа не сняла с России санкции, чтоб весь мир услышал, что творится в нашей стране, что делают с ее настоящими патриотами, – продолжает Елена. – Узнавая нашу ситуацию, неустроенность, многие говорят: и ты не разочаровалась, все еще на что-то надеешься? А у меня действительно недавно появилась вера в то, что все у нас будет хорошо. Реформы все же происходят, появилась полиция, которой люди доверяют, ввели электронные декларации. Да, пусть не сразу все получается, но все же изменения есть. Делаются шаги в сторону евроинтеграции.

Мне даже не пришлось задавать вопрос о том, как часто Елена вспоминает мужа, снится ли он ей. По интонациям женщины, по фотографиям в квартире сразу понятно: он постоянно здесь.

– Володя мне помогает, – грустно улыбается Елена. – Постоянно помогает. Я задаю вопросы, а он во сне на них отвечает. Поначалу я очень хотела, чтобы мэр Горловки почувствовал все то же, что было с моим мужем. Мысленно постоянно желала ему попасть в плен. И он действительно месяц просидел в плену у террористов, которые в итоге все же захватили Горловку. Правда, он находился в более-менее удобных условиях – в кабинете прокуратуры. Узнав об этом, я начала «мечтать» – вот бы его пытали, как Володю, чтоб он на своей шкуре понял, что это такое. И ему вроде бы ногу прострелили. Выехав в итоге на украинскую сторону, он начал это даже использовать себе во благо: мол, пострадал за Украину, хотя, и это все знают, активно помогал пророссийски настроенным боевикам... А теперь, остыв немного, я пришла к выводу: никому нельзя смерти желать. Нужно доказать, что он причастен к похищению и смерти Володи, и судить по закону. Верю, что дождусь этого процесса.