Об антикоррупционных митингах в Москве и других городах России будут еще очень долго спорить как участники, так и наблюдатели. Действительно ли можно согласиться с тем, что главной проблемой современного российского общества является коррупция? Почему главными вопросами для россиян не становится участие их страны в войнах на постсоветском пространстве и Ближнем Востоке, почему не беспокоит фактически восторжествовавший авторитаризм и уничтожение свободной прессы.
Почему такими же массовыми не были митинги после убийства Бориса Немцова – хотя любому здравомыслящему человеку была очевидной причастность власти к этому преступлению? Почему главным героем антикоррупционных протестов стал не Владимир Путин – вершина всей вертикали и главный виновник российской деградации, а премьер-министр Дмитрий Медведев? И почему фигура Медведева, который еще недавно воспринимался той же российской либеральной «тусовкой» как шанс обновления страны и альтернатива косному Путину, вдруг вызывает такое раздражение?
На каждый из этих вопросов можно было найти тысячу ответов – и их, конечно же, находят. Но на самом деле ответ – в одной емкой фразе, когда-то сказанной тем же Дмитрием Медведевым во время его путешествия в аннексированный Крым – «денег нет, но вы держитесь!». Антикоррупционные протесты в России – прямое следствие окончания социального контракта. Для каждой из категорий протестующих это окончание имеет свои последствия.
Тот, кто постарше, лишается возможности двигаться дальше по служебной лестнице, получать больший доход, содержать семью. Молодежь убеждается в отсутствии социальных лифтов и перспектив и – опять-таки – в отсутствии денег у родителей-«терпил». Эти категории населения, которые в условиях наличия денег были бы верным электоратом авторитарных правителей, встречаются на протесте со сторонниками демократического европейского развития страны и утраты Россией имперского статуса. В обычных условиях эта категория россиян находится в очевидном меньшинстве, но сейчас она удачно дополняет собой сообщество недовольных, является теми питательными дрожжами, которые не дадут угаснуть огню бунта.
Словом, все складывается классически. И не только в России, в соседней Беларуси тоже. Протесты в этой стране были обусловлены не борьбой с коррупцией, а подписанием президентом Александром Лукашенко декрета о взимании налогов с так называемых «тунеядцев». В Беларуси тоже нет денег, но не своих – российских. Модель существования постсоветской белорусской экономики фактически уничтожена, а никакого другого плана развития страны у анахроничного Лукашенко просто нет. И вот уже социальный белорусский протест начинает обретать зримые политические черты.
Собственно, можно еще раз напомнить, что происходящее – часть общего кризиса на постсоветском пространстве. Кризиса, обусловленного окончательным исчерпыванием советского экономического ресурса. Бывшим советским республикам, которые стали независимыми государствами, но не провели необходимых экономических реформ, было отпущено четверть столетия для ничегонеделанья. А сейчас этот период заканчивается для всех.
Собственно, первой страной, которая выпала из общего ряда, была куда быстрее исчерпавшая свои возможности Грузия. Сейчас по пути тяжелых и не всегда последовательных – но направленных на цивилизованное развитие реформ – движется уже не постсоветская, а постмайданная Украина. И вот наступает время России и других.
При этом отличие контрактов, которые заключили власти с населением в каждой из проблемных стран, налицо. В Украине это были как бы два контракта. Один из них – сохранение государственности и суверенитета – был связан с интересами запада и центра страны. Другой – социальный – прежде всего с интересами востока и юга. Президент Виктор Янукович полностью отказался от первого контракта, приостановил процесс европейской интеграции, взял курс на зависимость от Москвы – и его режим был буквально сметен знаменитым восстанием 2013-2014 годов. Второй – социальный – контракт не восстановлен до сих пор. Но граждане, которые живут в его парадигме, не обладают потенциалом к восстанию, всегда отличавшим Киев и западные регионы страны. Именно поэтому при всей кажущейся неустойчивости актуальной украинской власти она куда более устойчива, чем власти «стабильных» России и Беларуси.
Потому что суть отношений их режимов с населением – именно социальный контракт. При этом парадоксальным образом россияне и белорусы начинают интересоваться политикой и понимать, что с их государством что-то не так.
Как будут реагировать авторитарные режимы на такие выступления граждан? Однотипно – репрессиями. Никаких других методов они не знают. Ничего больше, кроме как бросить на недовольных прикормленную гвардию вооруженных до зубов молодчиков, не умеют. Но такие методы могут быть эффективны только тогда, когда есть деньги, когда выполняется социальный контракт. А так мы будем иметь распрямляющуюся спираль. Социальная ситуация будет ухудшаться, протест нарастать, репрессии усиливаться, а с усилением репрессий и ухудшением социального положения будет увеличиваться ненависть населения к властям и готовность идти на все ради их свержения и наказания главарей режима. Созреют все условия для краха режимов по образцу «арабской весны» и (или) гражданской войны.
Россия, которая сейчас активно участвует в дестабилизации ситуации в Сирии, может и сама превратиться в огромную Сирию в снегах – но с ядерным оружием. И наличие этого ядерного оружия – пожалуй, единственное, что заставит Запад делать все возможное, чтобы Россия не развалилась или хотя бы развалилась мирно, как это было и в случае с крахом Советского Союза – впрочем, и на этот раз у Запада ничего не получится, внутренние противоречия будут слишком уж велики, а денег на прокорм России ни у кого нет.
Понятно, что ничего подобного не произойдет в Беларуси, где режим Лукашенко просто рухнет, а сама страна станет развиваться в европейском направлении (хотя, если лукашенковский режим рухнет до путинского, Беларусь может быть временно оккупирована Россией, что только увеличит будущую пропасть между двумя этими странами по российско-украинскому примеру). Но и в самой России смешно говорить о повсеместном крахе или повсеместной гражданской войне.
Понятно, что события будут развиваться в зависимости от региона. Где-то центральной власти удастся удержать позиции, где-то усилится роль региональных властей, где-то регионы заявят о себе как о полноценных государствах – возможно, не отказываясь напрямую от России. Собственно, уже сейчас есть российские республики, которые по факту функционируют как совершенно самостоятельные государственные машины – в качестве примера приведу Чечню, Татарстан или Туву, последнюю (до Крыма) аннексированную Россией территорию.
Сейчас контуры этого неизбежного развала – как и его хронологию – совершенно невозможно предугадать, как совершенно невозможно предугадать будущие границы России и саму модель управления этой страной или странами. Однако, что совершенно очевидно и не требует дискуссии – это то, что разрыв социального контракта власти и населения в российских условиях всегда приводит к бунту и краху государства.
Удивительно, что к этой простой истине нужно вновь и вновь обращаться в год 100-летия Февральской революции и Октябрьского переворота. Российские власти, как Бурбоны после реставрации, ничего не забыли и ничему не научились.