Все же Оруэлл пророк. Он предсказал даже появление телепропагандона  Владимира Соловьева.

Ферма Животных:

«Наибольшей известностью среди них пользовался толстый маленький боров по кличке Визгун, с округлыми щечками, мигающими глазками, проворными движениями и пронзительным голосом. Он был блестящим оратором, и когда доказывал какое-нибудь особенно трудное положение, имел обыкновение припрыгивать из стороны в сторону и подергивать своим хвостиком, что всегда как-то очень убеждало. О Визгуне говаривали, что он из черного может сделать белое….

Между тем, жилось на ферме нелегко. Зима выдалась не теплее, чем в прошлом году, а пищи было еще меньше. Для всех, кроме свиней и псов, пришлось еще раз сократить продовольственную пайку. «Уравниловка, — объяснял Визгун, — противоречит принципам Энимализма». Он доказывал без труда, что, хотя так и может иногда показаться, в действительности никакой продовольственной проблемы на ферме не существует.

Конечно, ситуация в текущий момент вынудила произвести пересмотр продовольственных норм (Визгун всегда говорил не «сокращение», а именно «пересмотр»), но в сравнении с временами Джонса общее улучшение питания животных — громадное. Он зачитывал цифры пронзительной скороговоркой, детально показывая, что они теперь получают больше овса, больше сена, больше кормовой свеклы, чем во времена Джонса, что питьевая вода у них теперь гораздо лучшего качества, рабочий день короче, продолжительность жизни увеличилась, а детская смертность сократилась, что соломы в стойлах стало больше, а мух меньше.

Животные ему верили. Сказать по правде, всё, что было при Джонсе, почти полностью выветрилось из их памяти. Они сознавали, что теперешняя их жизнь тяжка и сурова, что они часто голодают и часто мерзнут и от работы свободны разве что во сне. Но, конечно же, раньше было еще хуже. В это они охотно верили. А главное, раньше они были в рабстве, а теперь свободны, в этом принципиальная разница, всё время подчеркивал Визгун….

Визгун так разжирел, что с трудом разнимал заплывшие салом веки…

Отчасти так случилось, может быть, оттого, что свиней и псов развелось слишком много. Не то чтоб эти создания сидели без дела. Как не уставал разъяснять Визгун, организация, учет и контроль не оставляли свиньям ни минуты покоя. Большая часть этих забот была совершенно недоступна пониманию других животных, и поэтому сами они не могли принять в них участие.

К примеру, Визгун говорил, что свиньи ежедневно вынуждены затрачивать неимоверные усилия на загадочные «планы» и «отчеты», «дела», «протоколы» и «докладные». Они представляли собою большие листы бумаги, которые необходимо было исписать как можно гуще, после чего их обычно сжигали в печи. Визгун говорил, что эта работа имеет чрезвычайное значение для благосостояния Фермы. Возможно, так оно и было, но, во всяком случае, никакой пищи своим собственным трудом ни свиньи, ни псы не производили, а было их много и отсутствием аппетита они никогда не страдали.

Что касается всех остальных, то жизнь их шла как всегда. Обыкновенно они терпели муки голода, спали на соломе, пили воду из луж, трудились в поле, зимой страдали от стужи, летом — от мух. Иногда те, кто постарше, напрягали свою слабую память и пытались разобраться, как они жили в первые дни после Восстания, сразу после изгнания Джонса — лучше или хуже, чем теперь. Но из этих попыток ничего не выходило. Им не с чем было сравнивать свое теперешнее житье, не с чем было иметь дело, кроме сводок Визгуна, которые неизменно».