А Виктор Янукович вправду изменился. Улыбающийся, связно говорящий, да ещё и на правильном украинском языке, делающий комплименты журналистам. Кто бы мог представить его таким ещё три года назад? Пол Манафорт действительно оказался Пигмалионом, сделавшим из енакиевского хулигана джентльмена. Правда, есть вещи, которые даже самый гениальный имиджмейкер изменить не в силах: если внимательно присмотреться к телевизионному Януковичу, совсем не трудно заметить: улыбки улыбками, а взгляд как был недобрым, колючим, словно просверливающим, так и остался. Лицо Януковича словно раздваивается: улыбка приветливая, едва ли не сахарная, а в глазах – холод и презрение.

Но всё же: почему господин Манафорт вообще взялся за Януковича? Да, конечно же, ахметовские деньги не пахнут. Но, с другой стороны, этот имиджмейкер прославился тем, что оказывал услуги одновременно диктаторам стран третьего мира и руководству США. При том, что с диктаторами ни на какие джентльменские соглашения рассчитывать не приходится, а в случае, когда их режимы начинают шататься, каждый уважающий себя диктатор обвиняет в этом не собственное самодурство, а происки «мирового империализма» во главе с теми же США. Почему же руководство Соединённых Штатов упорно продолжает пользоваться услугами имиджмейкеров, сотрудничающих с режимами, утечки информации к которым были бы нежелательны? В нашем конкретном случае: почему руководство США пользуется услугами конторы, сотрудничающей с Януковичем, который занимает откровенно антиамериканские (и вообще страшно подумать – пропутинские!)  позиции, и сама возможность утечки информации в пользу которого, казалось бы, должна была пресекаться на корню?

Ответ, не исключено, чрезвычайно прост: администрация США пытается таким образом держать Януковича под контролем. Постепенно, не мытьём, так катаньем, нейтрализовать его антиамериканизм. Сделать то самое, о чём говорилось чуть выше: превратить енакиевского хулигана в джентльмена, хотя бы в его внешних проявлениях. Иначе говоря, «воспитать нового человека» на примере одного отдельно взятого Януковича. Если так, то всё это чрезвычайно логично укладывается в проводимую Соединёнными Штатами политику «сеяния демократии по всему миру».

Вот только давно уже ничего не слышно об успехах США в проведении такой политики. Самой крупной неудачей, возможно, стала Россия: уж как заверяли Ельцина в личной дружбе, уж до какого посинения пили с ним, уж как гладили по головке Пути-Пута, который якобы «строит демократию в России эволюционными методами», а такого антиамериканизма, как сегодня, в российском обществе не было даже во времена Брежнева.

Вот здесь и стоит присмотреться к тому, что представляет из себя американская демократия. США – президентская республика. А какие ещё примеры президентских республик существуют? Страны Латинской Америки – где демократия начала утверждаться (и то далеко не везде) только в последние два десятилетия, а до того едва ли не самой популярнейшей формой правления были военные хунты. Страны СНГ – в которых демократией не пахнет и по сегодняшний день. Страны Азии и, в большей степени, Африки, где о демократии не говорят даже для отвода глаз.

Точно так же обстоят дела с «рафинированно-либеральной» моделью экономики (в последнее время от неё, кстати, отошли и в самих США): если в самих Штатах она даёт экономическую свободу и служит развитию, то во всех других странах, которые копируют эту модель, она выливается в уродливую олигархию, где олигархи скупили государственную власть.

Двупартийность, исторически существующая в США, также при попытках механического копирования даёт крайне уродливые результаты. И в самом деле: может ли кто-нибудь объяснить, чем так уж отличаются Республиканская и Демократическая партии? Говорят, Республиканская партия больше тяготеет к консерватизму, а Демократическая – к относительной социал-демократии. Но, как говорят сами американцы, это прослеживается только на федеральном уровне, и во многих штатах атлантического побережья отъявленные консерваторы – это как раз демократы, а социал-демократизмом болеют республиканцы. Две ведущие партии США очень уж напоминают исторически сложившиеся политические клубы, если не кланы, главное отличие между которыми состоит в одном: эти – свои, те – чужие.

Теперь возьмём выборы. Общеизвестно, что США – практически единственная демократическая страна, где выборы первого лица – непрямые. Более того: если в Европе на выборах лидер одной из партий проигрывает, то на следующих выборах, чаще всего, от этой партии выступает тот же лидер. Если, конечно, его политику не признает неэффективной партийный съезд и не сменит руководство. Скажем, Франсуа Миттеран стал президентом Франции отнюдь не с первого раза. В Америке же последним примером повторного участия в президентских выборах кандидата, проигравшего на предыдущих, стала кампания Ричарда Никсона в 1968 году. Кстати, результаты Уотергейтского скандала, завершившего карьеру Никсона, вовсе не были победой демократии. Никсона сменил на посту президента Джералд Форд, представлявший ту самую Республиканскую партию, которая выиграла президентские выборы с использованием незаконных методов. Если бы Никсон не стал президентом, Форд не стал бы вице-президентом – ибо за вице-президента отдельно не голосуют.

Вот тут мы и подходим к причине того, почему усилия США по экспорту демократии чаще всего оканчиваются неудачами. В Америке демократия родилась раньше, намного раньше, чем государство. И вовсе не Конституция и не прочее законодательство поддерживают в США демократию – а традиции и обычаи. Кстати, и в американской правовой системе очень велика доля обычных (основанных на обычаях) и прецедентных – то есть, неписаных – правовых норм. Скажем, американцам представляется надуманным языковая проблема, раздирающая Украину: в самих США ни в одной писаной законодательной норме нет понятия «государственный язык». В нью-йоркском метро объявления вывешиваются на пяти, а то и семи, языках, сдавать экзамен на права можно на том языке, на котором пожелаешь. Вот только удостоверение выпишут непременно на английском – но ни одна писаная норма права этого не требует. Государственный язык по обычаю – вот чем является английский в США.

А всё дело в том, что повторить опыт Америки вообще вряд ли возможно. По одной причине: демократия в США строилась с чистого листа, ибо коренное население в процессе не участвовало. Соединённые Штаты Америки – это, фактически, остров Утопия, ставший реальностью. Вот поэтому у Америки очень богатый опыт построения демократии с нуля, на пустом месте – но у неё нет никакого опыта трансформации недемократии в демократию. Америка в этом не разбирается. Вот поэтому такими уродливыми и бывают результаты американского экспорта демократии: США просто не берут во внимание, что их «ученики» должны демократизироваться не на пустом месте, а преодолевая тяжкое наследие многих веков. После Второй мировой войны США поступили мудро: и в Германии, и в Японии их усилия ограничились тем, что «вчерашние» были невозвратимо отстранены от власти. И всё – немцы могли строить демократию по-немецки, а японцы по-японски. И там, и там предпосылки для этого были: при всей исторически традиционной зависимости японских самураев от их сеньоров (применим европейский термин) невозможно представить, чтобы самурай самого низшего ранга падал пред сеньором на колени и называл себя, образно говоря, Ивашкой или Петрушкой. Американцы не навязывали ни тем, ни тем свою модель как единственно успешную.

Вот поэтому и опыты с Януковичем (равно как и, например, с Фердинандом Маркосом) окончились тем, чем только и могли: «А Васька слушает да ест». А самого Манафорта, только лишь подвернулся случай, Янукович уволил. Как использованный материал.