Боюсь, что эта статья обидит очень и очень многих. Тем не менее, рано или поздно нужно начинать задумываться и говорить о вещах, которые многим представляются незыблемыми. Иначе – жизнь в плену стереотипов. А следовательно – несбыточные ожидания и иллюзии, невозможность или неумение объективно оценить проблемы и события и, как результат, ошибочное, неадекватное реагирование на них, поиск выхода там, где его нет и быть не может.

Если приехать в Донбасс и поговорить с местными жителями, узнаешь много интересного. Ну, вот, например: Киев, оказывается – город-паразит. И Черкассы – город-паразит, и Чернигов, и Полтава, и Луцк. Почему? А там ни уголь не добывают, ни металл не плавят. Не работают, одним словом. Таково мнение немалого числа жителей шахтерского края.

Как-то один знакомый вполне искренне возмущался: в Тернополе и Черновцах улицы чистенькие, и транспорт ходит, и горячая вода в кранах есть, и люди, в общем, не бедствуют. А у них, в Донецке, – белую рубашку не наденешь, в воздухе сплошная копоть. Вот такая, по его мнению, «помаранчевая» власть: Донбасс работает, зато на «Бандеровщине» воздух чистый. Словно это именно жители Тернополя или Черновцов украли у дончан горячую воду и напустили им в воздух копоти. А вовсе не местное, как теперь модно говорить, самоуправление.

Вот и житель Константиновки жаловался: после Помаранчевой революции в городе закрылись все предприятия, кроме тех, которые принадлежат киевлянам. Ну, вот «Киев-конти», например, работает. Я так и не смог убедить его: «Киев-конти» давно уже не «Киев», а просто «Конти», и даже когда был «Киев-конти», на самом деле не имел никакого отношения к киевлянам, а был сугубо донецким концерном.

Одно из ярких впечатлений от городов Донбасса – биллборды, прославляющие родной край. На них – непременно шахтер или металлург, террикон, Святогорская лавра. И подписи – что-нибудь насчет экономического могущества, славных рабочих традиций. И еще о том, что именно Донбасс – экономическое сердце Украины, именно на нем держится (паразитирует?) вся страна. И не было бы в этих биллбордах ничего особенного, если бы не два момента. Первый: в поведении и образе жизни руководителей края и прочих «сильных мира сего» можно разглядеть что угодно, кроме рабочих традиций. И второй: биллборды эти откровенно делят Украину на регионы «правильные», «полезные», и «неправильные».

Славный город Дзержинск до сих пор украшает «монумент» – огромная гранитная надпись: «Дзержинск – город шахтеров». Да, это так. Но как же быть учителям, врачам, представителям множества других профессий, получающим зарплату отнюдь не за красивые глаза? «Монумент» ведь недвусмысленно указывает: они – люди второго сорта, так, обслуга! И это далеко не единственное подобное «произведение искусства» – хоть таблички на магазинах и кафе вешай: «Только для шахтеров»! В разговорах с жителями Донбасса похожие мотивы слышишь постоянно: шахтеры, мол, – герои, вот в СССР шахтеры получали больше, чем кто бы то ни было, их возвеличивали и прославляли! Ну, во-первых, это было далеко не так. А во-вторых, сами собеседники, отстаивающие такие взгляды, чаще всего весьма и весьма далеки от шахтерского труда. Тем самым они словно соглашаются: да, они второсортны, словно признают свою незначительность.

Да, шахтерский труд тяжел. Да, он очень нужен. Да, он почетен. Так было и так будет. Но, если брать времена СССР, так ли это было на самом деле? Говорили: шахтерскому труду – достойную оплату. Но в действительности ту оплату было не сравнить с доходами чиновников или магазинных товароведов. И самый большой конкурс в Донецке в советские годы был не в политехнический институт и даже не в университет, а в торговый. Говорили: шахтерский труд – труд героев, сродни ратному. И при этом ничего не делали, чтобы он стал безопасным. Вместо реальной заботы о шахтерах была громогласная трескотня об их мужестве и героизме. И чем меньше было заботы, тем больше – трескотни. Вот это ничегонеделание властей и компенсировали, так сказать, морально: пусть, мол, гибнут в своих шахтах, но гордятся. Плакатный шахтер как нельзя лучше подходил под образ «хозяина страны трудящихся» (где, напомним, «мерилом работы считали усталость») и «авангарда рабочего класса», но за этой вывеской кипела другая, зачастую неприглядная, жизнь, и хозяевами этой жизни были отнюдь не шахтеры. А вот сознание «избранности» своей профессии, увы, у многих осталось.

Не оттуда ли идут и сегодняшние проблемы – многократно усиленные и доведенные до абсурда, но по существу те же самые? Людям внушают: есть шахтерский, трудовой Донбасс, и есть нешахтерское, паразитическое «все остальное». Бастующим шахтерам говорят: вы отбираете деньги у учителей и врачей. А бастующим учителям и врачам: вы отбираете деньги у шахтеров. А деньги тем временем уплывают в неизвестном направлении.

«Разделяй и властвуй» – давний, как мир, принцип. Вот поэтому и очевидно: когда людей делят по географическому, профессиональному, какому бы то ни было иному признаку – значит, очень уж хотят властвовать.