У каждого политика – свой народ

«Народ проголосовал за нас», «народ поддерживает нас», «народ не доверяет оппозиции»,– не устают повторять представители Партии регионов с телеэкранов. «Народ понял, что ПР его обманула», «народ поддерживает оппозицию», «народ готов протестовать», – такими фразами пестрят публичные выступления представителей оппозиции. Кто прав? В значительной мере, и те, и другие. Партию регионов поддержали год назад 32% избирателей. Можно ли назвать их и только их народом? Да,  можно – в той самой степени, в какой десять человек на остановке – это «народ ждёт троллейбуса».

Нет ни одной политической силы, лидеры которой не ссылались бы всё время на «волю народа», «мнение народа», «чаяния народа», «устремления народа».. А вот такие слова, как «граждане» и «налогоплательщики», практически отсутствуют в лексиконе ведущих украинских политиков, независимо от их партийно-фракционной принадлежности. Во время предвыборных кампаний мудрёное слово «электорат» можно услышать гораздо чаще, чем простое и знакомое «избиратели».

Причина, как представляется, не только в том, что слова «налогоплательщики» или «избиратели» напоминают об ответственности, о том, что вершители наших судеб попали в парламент и правительственные кабинеты не по Божьей воле. Как и о том, что демократическая страна тем и отличается от недемократической, что министр, член парламента и даже президент демократической страны – не начальник над гражданами, а они – не его подчинённые. Точно так же, как руководитель ЖЭКа – не начальник над жильцами, а директор супермаркета – не начальник над покупателями.

Главная причина состоит в том, что понятия «народ» и «электорат» очень удобны. Собирательные они, людей за ними не видно. «Я думаю о народе, а ваши частные проблемы меня не касаются», – вполне типичный для такой системы координат ответ какого-нибудь высокого чиновника. Где есть народ – там должен быть и вождь, «отец народа». Сообщество граждан наличия вождя не предполагает. «Мы строим в Украине гражданское общество», – убеждают нас политики. А сами продолжают мыслить категориями обезличенных абстракций: «народ думает», «народ говорит». Чем думает? Чем говорит? А вдруг это не народ? Вот как было при Кучме – стотысячные демонстрации протеста собирались, а президент знай себе твердил: «не народ это, настоящий народ меня любит». И вправду: не было у этих демонстраций справки, что вот они действительно и есть народ.

«Народное общество» вместо гражданского – кажется, новое слово в социологии. Нет, нечто похожее мы уже проходили. Было когда-то самодержавно-православно-народное государство, потом просто народное. Но в обоих случаях говорить не о государстве, а об обществе было почему-то не принято. Да и, как показало развитие событий, любовь народа к этим государствам (не странам, а именно государствам) и их вождям оказалась плодом фантазии.

А так хотелось бы, чтобы лидеры государства перестали когда-нибудь прятаться за абстрактным «народом»! Чтобы им, наконец, стали интересны проблемы и мнения каждого гражданина в отдельности, а не только народа в целом!