Высокое положение госпожи медсестры Аревьевой

Это даже приятно, когда человек попадает из грязи в князи. Значит, способный к чему-то. Даже если он из шушеры становится паханом, все равно, не рядовая, значит, была шушера.

Главное, до вершины доползти. И примеров таких в нашей стране – множество. Знаем бывшую хозяйку видеосалона, которая дослужилась до премьер-министра, а потом пошла еще выше – в заключенные № 1 в Европе. Другого премьер-министра, который сначала носил весьма приземленную фамилию Пахло, а потом переквалифицировал ее на вполне аристократическую. И даже еще более разительные примеры знаем.

Но это все относительно. Кто-то дошел до Президента страны и остановился. И на более высокий пост, ну скажем, Царя Всея Евразии не претендует. А кто-то дошел до чего-то скромненького, но по уровню своих запросов вообразил, что выше уж не бывает. Выше возносится только его собственный нос.

Итак, 27 августа в поликлинику № 14 около Нового рынка пришла пациентка. Она болела уже две недели и привычные средства не помогали. Свое имя она публиковать не хочет и это ее законное право. С утра думала вызвать на дом врача, но пожалела участкового терапевта, пожилую грузную женщину, которой пришлось бы идти по жуткой жаре, а потом подниматься на третий этаж. Как-нибудь дойду, подумала сердобольная больная.

И совершила роковую ошибку.

Прием начинался в 16 часов. В половине четвертого наша больная, обливаясь холодным потом, на ватных ногах пришла в поликлинику. Вид у нее был настолько плох, что вся очередь, кроме одного деда, предложила ей пройти первой. Дед, самодовольно улыбаясь, заявил, что ударит ее, если она попытается пройти раньше. Дед был непосредственно перед ней, значит, если б очередь пропустила еще и его, то это означало бы, что люди пропускают сразу двоих. Поэтому женщина постучала в дверь кабинета, чтобы попросить врача принять ее первой, так как ей очень плохо. Дверь открыла медсестра Аревьева:

- Чего стучите?

- Я стучу, потому что я человек воспитанный, а все дело в том, что мне плохо, я не чувствую воздуха в легких…

- Воспитанные люди смотрят в расписание, - отрезала медсестра и, хлопнув больную дверью по носу, заперла ее после того на ключ.

Больная сошла вниз в регистратуру и объяснила регистратору ситуацию. Регистратор сказала, что боится деда и ругаться с ним не станет. Женщина объяснила, что регистратор является должностным лицом и не дед должен командовать ею, а наоборот. Регистратор продолжала деда бояться и решать вопрос отказывалась. Больная объяснила, что у нее с детства плохо с легкими, бывали воспаления, сейчас явно картина острой пневмонии, она не чувствует воздуха в легких, голова кружится, значит, возможно, началась гипоксия. Попросила зайти в кабинет и рассказать это врачу. Регистратор пошла наверх, минут 15 передавала врачу симптоматику, вышла из кабинета, опасливо покосилась на деда и молча удалилась.

Почувствовав силу, дед разбушевался окончательно. Громко поливал матом «наглую» больную, которая просится на прием. Из кабинета выглянула врач Л.Ф. Веред, тоже взглянула на деда и спряталась внутри. На больную ноль внимания. Та подождала еще двадцать минут и ушла. Как говорит, сил больше не было. По дороге домой купила самый сильный антибиотик, какой был в аптеке, дома выпила разом две суточных дозы, то есть рискнула и пошла ва-банк. И правильно сделала, через полчаса начала нормально дышать.

Через 10 дней приема антибиотиков снова пошла к врачу, так как кашель не прекращался. Села в очередь, время от времени в коридор выходила Аревьева и зазывала в кабинет своих знакомых, не обращая внимания на бурные протесты больных из очереди.

Наконец, пропустив кучу блатников медсестры Аревьевой, наша больная вошла в кабинет. Аревьева весело глянула на нее и сказала: «О! Это та, что в прошлый раз сюда врывалась. Вот, очки нацепила. От стыда нацепила. А ну давай, давай, снимай свои очки, покажи свои бесстыжие глаза!»

Пожилая женщина от удивления остолбенела. Потом спросила: «Почему вы мне хамите?»

- Мне можно, - ответила Аревьева. - Мне все можно.

Судя по тому, что врач не сделала ей ни малейшего замечания, Аревьевой, в этой поликлинике действительно можно все. Пока врач выслушивала сердце и легкие больной, Аревьева затащила в кабинет свою очередную знакомую и принялась делать ей инъекции в ягодицы, громко с ней переговариваясь, нисколько не смущаясь тем, что их разговоры заглушают тона в легких. Врач ей замечания не делала.

Пострадавшая написала на медсестру и врача жалобу, прежде всего о том, что 27 августа ей отказали в медицинской помощи, несмотря на то, что она была в тяжелом состоянии. А потом еще и нахамили.

Главврач поликлиники принял «меры». Медсестре был объявлен выговор, врачу «поставлено на вид». С формулировкой «за нарушение этических норм». А теперь разберемся не в этических нормах, то есть не в хамстве, хоть оно и поражает, а во врачебном долге, неисполнение которого влечет за собой не дисциплинарную, а уголовную ответственность.

Регистратор поликлиники передала врачу информацию о том, что женщина болеет уже две недели. Что сейчас находится в остром состоянии. Температура понижена до 35.8, кашель приступами со спазмами гортани, головокружение, сильная слабость, проливной холодный пот, боли за грудиной. В детстве болела туберкулезом, после переносила неоднократные пневмонии. И врач, и сестра должны были немедленно принять ее, не дожидаясь начала приема. И тем самым погасили бы конфликт вообще, какой дед смог бы возражать, если бы данную больную завели в кабинет на 10 минут раньше начала приема. Может медсестра и неграмотная, но врач-то точно должна была определить, что описываемая клиника соответствует либо острой пневмонии, либо сочетанию инфаркта с пневмонией. А каждое из этих заболеваний при отсутствии помощи приводит к смерти. То есть, если бы больная не имела познаний в медицине, не проглотила на свой страх и риск лошадиную дозу антибиотиков, то могла погибнуть. При этом она спасала себя от воспаления легких, в котором имела опыт, а будь у нее еще инфаркт, антибиотики не помогли бы.

Итак, главврач погрозил пальчиком обеим медработницам и счел конфликт исчерпанным.

Но меня он заинтересовал. Поэтому я отправилась к врачу Л.Ф. Веред и спросила, как такое могло произойти. И уверена ли она, что у Аревьевой все в порядке с головой. Доктор тоже обошла вопрос отказа больной в медицинской помощи и сосредоточилась на «этических моментах», объяснив, что медсестра Аревьева когда-то занимала высокое положение в медицине и потому привыкла так себя вести и разговаривать.

 Странно, подумала я, если даже она была министром здравоохранения, это не дает ей права так распоясываться. Мне в моей журналистской профессии приходилось общаться и с нардепами и с министрами, что-то я не припомню с их стороны подобных безобразных выходок.

В крайнем случае, оставила бы Аревьева свои замашки уличного беспризорника в министерском кабинете, предложила я доктору Веред. Министр напрямую с больными не общается, потому ущерба от его вредных привычек, коль они у него окажутся, поменьше будет. Но Лидия Федоровна объяснила, что Аревьева никогда министром не была, замужем за Сильвио Берлускони тоже, но зато она однажды побывала… в старших медсестрах целой районной поликлиники!

Ооооо! Вот это да! Вот это высокое положение! Вот это уж точно была Аревьева в князях, да так и забыть об этом не может. Это из какой же грязи должна была выползти Аревьева в те самые князи, что считает должность старшей медсестры районной поликлиники высшим достижением в медицинской карьере? И над собой уже никого не видит!

И правильно не видит, потому что и доктор Веред, и главврач, пан Борщ, тоже, наверное, относят статус старшей медсестры, к высшей строчке медицинского ранжира, потому и диагностировали ее хулиганство как «легкое отклонение от этической нормы». Во всяком случае, перед хулиганским напором госпожи Аревьевой они явно проявили неначальственную слабость.

Зато Уголовный кодекс Украины придерживается совсем другого мнения, цитирую:

«1. Непредоставление без уважительных причин помощи больному медицинским работником, который обязан оказать такую помощь, если ему заведомо известно, что это может иметь тяжелые последствия для больного, - наказывается лишением права занимать определенные должности сроком до трех лет или общественными работами на срок до двухсот часов, либо исправительными работами на срок до двух лет.
2. То же деяние, повлекшее смерть больного или иные тяжкие последствия, - наказывается ограничением свободы на срок до четырех лет или лишением свободы на срок до трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью сроком до трех лет или без такового.
(Статья 139 с изменениями, внесенными Законом N 270-VI от 15.04.2008)»

А так комментирует эту статью Уголовно-процессуальный кодекс Украины:

«Законодательство, а также ведомственные нормативные акты Минздрава Украины возлагают на медицинских работников обязанность оказывать срочную медицинскую помощь лицам, которые… либо внезапно заболели. Эта помощь должна оказываться лечебно-профилактическими организациями независимо от их формы (государственная или частная). Медицинские работники по своему профессиональному долгу обязаны оказывать помощь в указанных случаях в любое время и в любом месте, где бы они ни оказались. Этому их обязывает также «Клятва Гиппократа». Неоказание помощи больному состоит в бездействии или в недобросовестном либо несвоевременном исполнении медицинским работником своих обязанностей.

С субъективной стороны само бездействие совершается умышленно».

Я очень хотела процитировать эти два законодательных документа главврачу поликлиники пану В. Борщу. Но он не пожелал со мной встретиться, предпочитая вести переговоры через своего заместителя И. А. Кравцову. Так мы и разговаривали. Я что-то объясняла Кравцовой, она бежала в кабинет начальства, приносила мне его ответ, я снова что-то говорила и так далее. То ли пан Борщ боится прессы, то ли не в меру застенчив, а, скорее всего, тоже, как Аревьева, считает, что занял уже такое высокое положение в стране, что общаться с каким-то там корреспондентом газеты – ниже его достоинства. Подумать только, он же еще выше Аревьевой забрался, в целые главные врачи районной поликлиники! С ума сойти!

В июне 2009 года я писала о фестивале народного гуцульского творчества и приехала на праздник в Карпаты. Поднялась на высокую полонину, где стояли палатки с народными изделиями, играли самодеятельные оркестры. У палатки с молочными продуктами столкнулась с тогдашним Президентом Украины Виктором Ющенко. Мы разом попробовали брынзу и сметану, обменялись мнением насчет голубцов из виноградных листьев.

Два его охранника наблюдали за нами спокойно. Какие-то дети шарпали Ющенко за рукав, прося его «зробыть фото на память». И ничего, никаких признаков того, что шапка Мономаха съехала чуть набок, не наблюдалось. Потому что самосознание человека, его ощущение себя в этом мире зависит не от должностей, а от его воспитания, и, прежде всего, интеллигентности. А интеллигентность определяется даже не образованием, а как я неоднократно убеждалась – генами. То есть, интеллигентность, как деньги, либо она есть, либо ее нет.

Господин пан Борщ обижается на пациентку за то, что она жалобу написала. Да он ее горячо благодарить должен! Прежде всего, за то, что она не растерялась, не легла дома тихо конать в углу, а рискнула выпить разом две суточных дозы антибиотика и тем самым спасла себе жизнь, а ему – ту самую невообразимо высокую должность. Потому что, если бы она умерла, а ее домашние знали, куда она пошла, и чем это кончилось, то главврачу пришлось бы распрощаться со своим красивым кабинетом, куда нет доступа простым корреспондентам. И за поднятый шум тоже. А то бы он так и пребывал в сладком неведении, что у него под боком заложено такое взрывное устройство.

Итак, четыре медицинских работника в этой поликлинике оказались некомпетентными в своем деле. Регистратор понятия не имеет, что она должностное лицо и боится пациентов. Врач боится медсестры. О медсестре я не говорю, потому что она, на мой взгляд, не медработник, а очень вредный для медицины человек. Главный врач не способен руководить вообще никем, потому что, если три человека, подчиненных ему, не выучили свои должностные инструкции, то вина за это, прежде всего, лежит на их руководителе.

И исправить свою ошибку он категорически не желает. Ну, как же! Корона сползет, он же не Президент какой-нибудь, а бери повыше!

Так случилось, что эта публикация совпала по времени с трагическим происшествием в больнице им. Б. Резника – смертью трехмесячного ребенка. Я ни в коем случае не хочу, чтобы кто-то сказал, вот, такие у нас врачи, видите, что повсюду творится. Потому что я знаю, в этом центре работают самые преданные своему делу специалисты. Я сама с благодарностью вспоминаю Бориса Яковлевича Резника, не побоявшегося поменять диагноз моему сынишке после заключения профессорского триумвирата Московского медина, на что мало кто осмелился бы, и тем самым спасшего ему здоровье.

И с благодарностью вспоминаю многих других, отдававших себя полностью служению врачебному искусству и человеку.

Но что-то мельчает когорта украинских медиков…

Хоть и думает о себе по-прежнему высоко.

23 января 2012 г.