Произвол и беспредел: Константиновские правоохранители тоже шествуют в Европу

Убрать свидетелей… Убрать улики… Дело сфабриковать… По такому принципу работают судебно-прокурорские органы города Константиновки, уже знаменитые по беспределу далеко за пределами Донецкой области. Столкнулись с таким беззаконием и мать и сын Поповы – Валентина Сергеевна и Виталий. Виталий Попов оказался в следственном изоляторе на основании сфальсифицированного против него дела по обвинению в покушении на убийство. Разоблачая фабрикацию улик против него, осуществленную в уголовном деле как следствием, особенно местной прокуратурой, так и судом, и даже коллегией судей апелляционного суда Донецкой области, семья столкнулась с откровенным беспределом тех, кто должен был их защитить в этом случае.

Кратко изложить дело вряд ли получится, но все же попробуем. Виталия обвинили в покушении на убийство некоего Чернова. С самого начала у молодого следователя, лейтенанта милиции С. В. Козловского, раскрытие преступления не заладилось. Вместо того, чтобы как следует взяться за дело и профессионально отнестись к своим обязанностям, молодой, но ушлый сотрудник начал натягивать факты и фактики, словно брюки на голову. Было умышленно проигнорировано существование улик против сожительницы Чернова – Анны Купиной.

Вопрос к следствию: куда девались окровавленные вещи Купиной, фотографии которых удалось получить редакции после покушения на её сожителя Чернова и которые были спрятанные в чужом доме? Речь идет о принадлежащих Купиной светлых шортах и красной футболке. Первоначально Медникова – хозяйка дома, где Анна Купина спрятала свои окровавленные вещи, в своем заявлении, собственноручно подписанном, заявляла, что, придя к ней, Купина переоделась в чужие вещи, оставив свои. Затем, после посещения горотдела милиции, а также после того, как в ее доме появились трое «неизвестных», которые и уничтожили изобличающие Купину улики, Медникова резко изменяет показания. Впоследствии, когда улики уже были уничтожены, на очной ставке с матерью Попова в горотделе милиции, она заявляет, что уничтоженные «неизвестными» окровавленные вещи принадлежали лично ей.

Но вот несостыковка в следствии, на которую обязан был обратить внимание следователь Козловский: вещи, о наличии которых заявляла Медникова, следствие должно было изъять и направить в экспертизу. После отказа той от прежних заявлений и показаний, необходимо было провести экспертизу почерка Медниковой и установить, она ли подписывала первоначальное заявление. И, если она, то следовало бы возбудить против неё досудебное следствие по статье о даче ложных показаний. Естественно, ничего этого не сделано и не делается. А Следствие целенаправленно продолжает идти путем обвинения того, кто под руку попался и дальнейшей подтасовки фактов и фальсификаций улик.

Вопрос номер два: где в настоящий момент находится часть вещей с признаками наличия крови, которых не успели уничтожить «неизвестные»? А ведь они в любой момент могут всплыть! Так что время и судебно-медицинская экспертиза смогут установить истину и дать ответ на едва ли не самый важный в этом расследовании вопрос: кому принадлежат окровавленные вещи в доме Медниковой и кровь на этих вещах. Безусловно,  сохраненные от уничтожения вещи будут представлены суду для судмедэкспертизы в присутствии адвокатов.

Итак, на основании имеющихся этом деле данных попробуем воспроизвести события того рокового для Виталия попова вечера 29 июня 2013 года. Именно это – воспроизвести картину преступления – и должен был сделать следователь Козловский. Но не сделал. По халатности? Или с определенными намерениями, противоречащими закону?

Тем вечером Виталия был приглашен к Анне Купиной – сестре его друга детства. Анне, проживавшей у своего сожителя Сергея Чернова, потребовалась помощь близкого человека в качестве слушателя и советчика. Анна жалуется Виталию на своего любовника, говорит, что тот её избивает. Факт того,  что Анна в этот вечер жаловалась на своего сожителя Чернова, подтверждает свидетель Мария Бойко – соседка Чернова. Именно к Бойко в ту же ночь ввалился её близкий друг Куприков в сопровождении Анны Купиной и Виталия Попова. При этом Купина притащила пластиковую полулитровую бутылку самогона. Во время пьянки Купина продолжала жаловаться на избиения со стороны сожителя. То есть Купина сознательно провоцировала Виталия на определенные действия, вызывая у него жалость, негодование и желание помочь сестре друга.

Более того, Бойко утверждает, что в момент прихода к ней компании Попов был уже нетрезвый, в то время как мать Попова утверждает, что он уходил к Чернову абсолютно трезвым. То есть, можно предположить, что Купина целенаправленно спаивала Попова. В конце концов, жалобы Купиной и алкоголь делают свое дело – Виталий идет «поговорить с Сергеем», Купина же продолжала пить у соседки. Вернулся он, как утверждает свидетельница М. Бойко, без всяких вещей в руках, и о наличии на нем следов крови Бойко не упоминает. Цитирую ее показания  материалах дела: «На руках никаких следов я не видела».

Удивительно, что в постановлении Константиновского суда (судья В. В. Нейло) говорится, что Мария Бойко указала на Попова как на того, кто совершил преступление. Ничто в материалах дела такое заявление судьи не подтверждает. Похоже, судья В. В. Нейло просто скопировал обвинительное заключение прокуратуры,  не читая материалов следствия и уж, тем более, не вникая в них. Более того, ссылка следственного судьи В. В. Нейло в Постановлении от 04.07.2013 г. на возникновение «личных неприязненных отношений Попова к Чернову» как мотив преступления просто высосана им из пальца – упоминание каких-либо личных неприязненных отношений между Поповым и Черновым, как и фактов, которые указывали бы на них, отсутствуют как в показаниях пострадавшего Чернова, так и Купиной, подозревать которую в совершении преступления есть, на наш взгляд, все основания.

А вот Анна Купина утверждает, что к Чернову они ходили вдвоем с Виталием! Сам же Виталий сообщает, что выходил один, нашел Чернова спящим, разбуди, поговорил по-мужски, но без каких-либо ранений и пр., и вернулся, что подтверждается показаниями М. Бойко. После чего они уже вдвоем с Купиной покинули квартиру Бойко и Виталий проводил ее домой, где спал пьяный Чернов. По словам Виталия, именно тогда и разыгралась трагедия: на его глазах пьяная Анна ударила ножом Чернова. 

В свою очередь, пострадавший Чернов в своих показаниях утверждает, что он в тот день пьянствовал вместе с Анной у себя во дворе с самого утра. Попойка продолжилась и во второй половине дня. Что же на самом деле происходило и в течение дня, в последующие вечер и ночь, из имеющихся в деле свидетельских показаний (так, как они записаны – чрезвычайно фрагментарно) установить трудно, так как показания и Купиной, и Чернова, и свидетелей далеко не идентичны и даже противоречивы. И уже поэтому суду следовало более тщательно расследовать случившееся, восстановить его картину и, возможно, привлечь кого-то за дачу ложных показаний.

Но факт тот, что после какого-то события, случившегося во время совместной пьянки Чернова с Купиной, Анна отправляется к Бойко. В этом показания сходятся. А оттуда опять же вместе с Виталием – к Медниковой. Что подтверждают и Купина, и Попов и Медникова. Но это утверждения следователь просто отбросил! А затем Купина и Медникова (без Виталия) зашли в дом, откуда Анна вышла уже переодетой. И, если Купина не наносила рану сожителю, зачем ей было прятать окровавленную одежду, а потом и уничтожать её? И почему кровь была на Анне, а не на Виталии, на котором следов крови обнаружено не было?

Если улики против Купиной следствие не устраивали, то суд и прокуратура пошли еще дальше… Их не устраивал свидетель – мать Попова, Валентина Сергеевна. На неё решили «повесить» статью 383 УПК Украины (дача ложных показаний). По этой статье уголовное дело против Валентины Сергеевны первоначально возбудил, а потом отменил все тот же следователь Козловский. Но другой прокурор – по фамилии Модний – дело возобновил. И понятно почему. На этом основании можно было не допустить в суд Валентину Попову как свидетеля.

А свидетели против Купиной А. прокуратуре не нужны. Именно поэтому из материалов уголовного дела убраны свидетельские показания Кравцовой Е. А., фельдшера Плотниченко, матери потерпевшего – Черновой Н., Купина С. В. Отсутствуют также все устные и письменные обращения Виталия, сделанные им с момента начала судебного следствия, как следует из заявления В. Попова в областную прокуратуру от 20.09.2013. В этом же заявлении В. Попов указывает, что материалы уголовного производства не были подшиты в папку, подклеены и скреплены печатью. Отсутствовали листы дела: 2, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 46-77, 81-87, 107-123, 126-130, 154-168, 172-180, 182-202, 205, 209-218, 230-231. 248 листом дело закончено и начато вновь, где отсутствуют листы: 11, 18, 50-56, 62, 67-77, 88-89, 93, 96-107, 116-119, 123-126, 135, 136, 137. Дело окончено листом дела 163 и чистым листом. Между л.д. 128 и л.д. 129 лист не пронумерован. А лист дела 27 находится в целлофане и пронумерован красными чернилами на целлофане, что впоследствии дает возможность поменять документ.

Судебный секретарь пояснила, что в таком виде материал уголовного производства суду и ей предоставила прокуратура. Все вышеизложенные факты из заявления Попова в областную прокуратуру подтверждают, что материалы уголовного производства были предоставлены ему в не надлежащем, установленном законом, виде. В ответе В.Попову от 04.09.2013 года за № 4/19725 и подписью начальника следственного отделения Константиновского горотдела милиции Галь В. И. указывается: «Ваша причетність до скоєння злочину доказана». Еще нет доказательств в суде виновности Попова В., а следователь Галь В. утверждает, что полностью доказано, что опровергается ст. 94 УПК Украины: «Ни одно доказательство не имеет заранее установленной силы».

Как следствием, так и прокуратурой велось не расследование, а выискивание улик против Попова, чтобы обелить действия Купиной А. В частности:

–       При внесении Постановления об аресте Попова В. и избрания меры пресечения в виде содержания под стражей не было медицинского заключения потерпевшего Чернова С.

–       При обыске, проведенном 10.07.2013 г. следователем С. В. Козловским с участием ст. о/у СУР Горелий и о/у СУР Богданова в присутствии двух понятых в доме, где проживал В. Попов не выявлены нож и предметы одежды, где была бы кровь. Были изъяты шорты, в которых Попов В. был в доме у Чернова С. Судмедэкспертизой на них кровь не обнаружена.

–       При обыске по ул. Ленинградской, 10, где не проживает ни мать Попова, ни он сам (показания соседей) провели обыск по ложному показанию Купиной А., однако и там ничего обнаружено не было, соответственно и ничего не изъято.

–       Отсутствие заключения судмедэкспертизы о наличии телесных повреждений у Чернова С., причиненных якобы ударами кулаком Попова В. в челюсть, грудь и спину Чернову С.

Итак, как видно из вышеизложенного, в действиях правоохранителей содержатся явные признаки не соответствия требованиям закона. А именно:

1.Умышленное утаивание улик против Купиной А. – ее окровавленных вещей, оставленных ею после покушения на своего сожителя Чернова С. в чужом доме, где переоделась в чужие.

2.Арест и избрание меры пресечения для Попова при отсутствии улик, хоть каким-то образом подтверждающих его причастность к покушению на Сергея Чернова.

3. Фабрикация улик против Попова В. прокурором Машковым. В вынесенным им Постановлении от 04.07.2013 года, указано: «Свідка Бойко М., свідка Купрікова Н., які вказали на Попова В. як на особу, що вчинила дане кримінальне правопорушення». Сфабрикованная улика прокурором Машковым против Попова В. опровергается документальными показаниями (протокол допроса М. бойко от 01.07.2013 года).

 А теперь о том, что скромно утаивается прокуратурой. При допросе в качестве свидетеля по этому делу, проходившем 01.07.2013 г. (в материалах дела) А. Купина сообщает, что в текущий момент она «часы отрабатывала» и с нее «взяли подписку о невыезде. В карточке же свидетеля Купиной указано однозначно: «судима». Когда и за что – в материалах дела информации нет.  В городе же ходят упорные слухи (косвенно подтверждаемые указанными фактами), что в недавнем прошлом Анна была судима за грабеж:  она, девица весомых габаритов, избила мужчину, отобрав у него велосипед и мобильный телефон. Но отделалась удивительно легко – общественными работами. Не в этой ли невыносимой легкости прошлого скрыт секрет осязаемой легкости настоящего Анны?  

Однако вернемся к усилиям прокуратуры объявить козлом отпущения Попова. В упомянутом уже Постановлении от 04.07.2013 года прокурор Машков скрыл сведения о заболевании Попова Виталия, у которого ранее диагностированы: туберкулёз лёгких, туберкулома левого легкого, цистуретрит, перенесенное заболевание Боткина (желтуха) и ряд других. Документальные подтверждения наличия этих заболеваний следствию были представлены. Однако следователь Машков с превышением своих полномочий самолично подменяет врача и выносит «медицинское заключении» о том, что Попов В. является …«працездатним». К сведению следствия (которое ну никак не хочет принимать что-либо к сведению): поступив на работу, Виталий зарекомендовал себя исключительно положительно, получил хорошую характеристику от администрации. Однако был вынужден уволиться – и именно потому, что состояние здоровья не позволило продолжать работать.

Из жалобы Попова В. В Верховный Суд Украины от 09.09.2013 года:

«30.08.2013 года было проведено подготовительное судебное заседание, где суд «упростил» все требования норм УПК Украины, сразу перешел от досудебного расследования к судебному производству в первой инстанции, т.е. подготовительному производству. В ходе подготовительного судебного заседания мной, Поповым В.В. подавались заявления и ходатайства, как письменно, так и устно, которые были отклонены судом без каких-либо на то оснований. Все мои обращения в Прокуратуру (к прокурору Шиянь А. и прокурору Машкову А.) и в Константиновский горрайонный суд игнорируются. Более того, был скрыт факт моей голодовки от 05.08.2013 по 15.08.2013 года, поскольку ни прокуратура, ни суд (председатель суда Нейло В.В.) не отреагировали на мои законные требования. Таким образом, я Попов В. В., начиная от досудебного расследования и заканчивая подготовительным производством, был лишен возможности и права обжалования и подачи ходатайств, заявлений на все процессуальные решения и действия. Чем грубейшим образом были нарушены требования норм Уголовного, Уголовно-Процессуального законодательства и Конституции Украины, а также моих Прав на Защиту».