«Избирательный» суд

Девять лет Евдокия Андреева в одиночку противостоит беспределу правоохранительных и судебных органов города Снежного. Она  рассказывает: «В 2003 году после закрытия шахты, где работал мой сын Андреев Андрей Викторович, он оказался не у дел. Недолго думая, он зарегистрировался частным предпринимателем и открыл свой бизнес – занимался продажей непродовольственных товаров. 3 января 2004 г. поздно вечером он зашёл в кафе «Оскар» для встречи со знакомыми. Он знал, что кафе находится в сфере усиленного внимания правоохранительных органов, но не знал в тот момент, что в тот злополучный вечер там будет «происходить проверка».

Поскольку активности в оказании правоохранителям «посильной помощи» в проведении проверки он не проявил, его, по известной только им причине, повязали и отвезли «куда следует». Не ставя в известность родственников, прокурора и адвокатов, его где-то насильно удерживали 10 дней. Я полагаю, что задержан он был за то, что не делился правоохранителями своими доходами. За 10 дней, которые сын провел в заточении, его «тюремщики» и палачи перестарались: не выдержав истязаний, унаследованных от ГПУ и НКВД и проводимых по их рецепту, внутренние органы сына отказали и он погиб.

После гибели сына вследствие истязаний организаторы и исполнители убийства вынуждены были решать для себя задачу, как выйти сухими из воды. И нашли выход в инсценировке самоубийства. Грубой и шитой белыми нитками. Тpyп моего сына загрузили в микроавтобус серого цвета и отвезли на дачу снохи, где молодые были прописаны в доме по улице Косарева. Там его выгрузили, затащили волоком в сарай (следы волочения присутствуют). Из принесённой с собой толстой двужильной проволоки с двойной изоляцией смастерили петлю типа удавки, закрепив её обычным двойным узлом. Труп сына установили коленями на высокую кучу мусора, накинули петлю на шею, а хвост аркана слегка привязали на дверную петлю, расположенную на расстоянии около полуметра от порога дверной коробки. Делали всё в спешке, даже забыли проверить натяг своеобразного орудия «самоубийства». Чтобы не было сомнений о самоповешении, они несколько раз с двух сторон натянули петлю. Убедившись, что небольшие углубления на шее имеются, ретировались. За время этой операции на атасе стояли «люди» с «бугорка», которых видела соседка. Когда она их окликнула, то в ответ услышала отборный мат и ушла. Убийцы же, уходя, не только плотно прикрыли дверь сарая, но и перевязали снаружи дверные дужки несколькими узлами проволоки. Видимо, для того, чтобы никто не сомневался, что мой сын после самоубийства, позаботился ещё и о том. чтобы надёжно, по-хозяйски, закрыть дверь со стороны двора.

Губы и нос сына были опухшими и содержали следы прямых и боковых ударов тупыми предметами. Лицо было испачкано кровью, на лбу присутствовали ярко выраженные следы сдавливания черепной коробки и устойчивые вмятины кожного покрова лобовой части лица (к этой части головы мы ещё вернёмся). На ладонях и на запястьях оставались следы ссадин.

Поскольку зима была морозная, трупные пятна не могли возникнуть. Когда вздёрнули подол сорочки вверх, то все увидели багрово-красные пятна на животе. В некоторых местах следы побоев уже посинели. Как потом, и взяв пример с ГПУшников, заявляли «правоохранители», осматривавшие «место самоубийства Есенина», это были трупные пятна.

Протокол осмотра места происшествия никто составлять не стал, неизвестно куда подевалось «орудие самоубийства» и одежда сына; очевидные следы волочения трупа в сарай в протоколе не зафиксировали. Заказная экспертиза, естественно, «не обнаружила» следов преступления.

Мои бесконечные жалобы во все прокурорские и судебные инстанции отклоняют. Но всё же мне удалось добиться, чтобы труп Андрея направили на дополнительную экспертизу через 4 года после похорон. В марте 2008 г. мы прибыли на кладбище. Я вспомнила, как моя дочь, придя из морга в январе 2004 г., говорила мне, что нос Андрея был перебит и его по косточкам собирали. Во время первой экспертизы при вскрытии головы был произведён распил циркулярной пилой в лобовой части черепной коробки спереди назад вовнутрь. В то же время губы Андрея были зашиты экспертом нитками. Для чего?

Итак, гроб с останками сына направили в Донецк для производства повторной экспертизы. Как там производилась экспертиза, не знаю, но когда после экспертизы подняли крышку гроба, я пришла в ужас. Кости скелета валялись в хаотичном состоянии, откуда-то взялись куски чужих одеял, головы не было, внутри гроба лежал какой-то свёрнутый, из грязного материала, лоскут.

В августе 2011 г. поступил акт судебно-медицинской экспертизы из Киева. Я с ним ознакомилась и просмотрела фототаблицы исследования черепа. Затем мне вернули исследованный череп, и я ужаснулась. Этот череп не принадлежал моему сыну. По головному обхвату его размер гораздо крупнее, в верхней части челюсти отсутствует пластмассовая планка на резцах зубов. В нижней челюстной части имеется зуб со вставленной пломбой, которой у сына не было. Распил черепной коробки произведён в теменной части сверху вниз, а не в лобовой, как это было у трупа Андрея».

До сих пор по этому делу идет тяжба. Андреева пытается доказать подмену во время экспертизы останков тела своего сына, в чем, по её мнению, замешан следователь. В прошлом месяце журналисты присутствовали на нескольких заседаниях Снежнянского суда, которые ведет судья Кучма. Заседание 6 ноября началось позже на 1 ч. 20 мин, вместо 9:20 в 10:40, причем за этот промежуток успели рассмотреть еще одно дело, которое, по видимому, стояло в повестке позже, чем наше, поскольку люди на это заседание пришли после нас. Обвиняемый следователь не явился на заседание. Судья использовал то, что Евдокия Ивановна плохо понимает украинский язык. Он сообщил ей о праве иметь переводчика на заседании. Вначале она согласилась, не поняв, что переводчика ей нужно будет найти самой, а заседание будет отложено до понедельника. Когда Андреевой стало это понятно (а прошло не более двух минут быстрых, сухих, канцелярских объяснений), она отказалась от переводчика и имела желание продолжать заседание дальше, на что судья ответил, что уже изменить ничего нельзя, заседание перенесено на понедельник и для отказа от привлечения переводчика необходимо будет подавать заявление. Но интересно другое: два года идут судебные слушания, которые иначе как волокитой не назовешь, и до сих пор не вставал вопрос о том, а владеет ли Андреева украинским языком и понимает ли то, о чем говорится в ходе судебных заседаний.

Через несколько дней достоялось еще одно заседание суда – не менее странное. Слушание проводилось при отсутствии представителя прокуратуры. В начале заседания судья Кучма выяснял личность переводчика, попросил предоставить документы, подтверждающие возможность переводить на суде. На это был предоставлен диплом учителя украинского языка и литературы. Но тут судья добавил: «А русский язык? Чем вы можете подтвердить, что знаете его, возможно у вас есть еще один диплом?». Переводчик ничего не смогла ответить на этот вопрос. Кроме этого, была потребована справка с места работы о возможности переводить. Тогда судья быстро начал говорить, что суд считает «недостатніми» предоставленные документы переводчиком для того, чтобы переводить на суде. Затем последовала невнятная речь, где смешалась информация о необходимости привлечения судом нового переводчика из Донецка, а также необходимость присутствия адвоката на заседании. Судья делал паузы, запинался, видно было, что на ходу придумывает, что сказать, смотрел в пол. После  этого он спросил Андрееву, согласна ли она продолжать заседание дальше. Получив утвердительный ответ, судья прервал заседание и направился «до нарадчої кімнати» на целый час.

Вторая часть заседания прошла вообще удивительно. Не было включено звукозаписывающее устройство. Судья начал буквально тараторить с космической скоростью постановление суда (держа лист бумаги дрожащими пальцами), в котором говорилось о перенесении слушания дела на 05.12.2013, а за это время Андреевой будет предоставлен бесплатный обязательный адвокат, поскольку она не владеет государственным языком, а также квалифицированный переводчик из Донецка, который сможет переводить судебные документы. При этом судья ссылался на многочисленные статьи Уголовно-процессуального кодекса.

В конце судья всё-таки пояснил по-человечески, что на суде может быть два переводчика. Синхронный устный перевод может сделать и Наталья – приглашенная Андреевой учительница, а для перевода терминов нужен специалист, хотя на предыдущем заседании шла речь о школьном учителе. Заседание было закрыто звучным ударом судьи по столу кулаком вместо молотка.

С такими темпами слушаний, они могут продлится и до второго пришествия.