Запах зайца

Черная жижица расплывалась по дну кастрюльки, скапливаясь больше в том углу, где была отколота эмаль.

Над жижей поднимался запах гари и улетал вверх.

Посвящается Майдану

Интересно, что ему надо было от Василия? Сосед Колян сказал, что утром, когда Василий ходил на покос камыша, к нему в хату постучался какой-то мужик городского вида. Жутко крутой. Приехал на такой тачке, что Колян только глаза кверху заводил и даже не определил марку. Джип, это понятно, но какой? Мерседес или БМВ? Черный, блестящий до ужаса, высокие колеса, сзади клеймо. Какое, Колян от восторга не разобрал. Что может быть нужно такому мужику от самого среднего незаметного сельчанина в области? То ли неприятности жуткие ждут Васька, то ли наоборот, необычный поворот в судьбе. Может это и не джип вовсе, а карета феи из тыквы, а мужик – сказочный принц. То есть, Васыль, конечно, не девица-красавица, золушка, чтоб принца ждать, но и неприятностей тоже иметь неохота. А с чего бы ему их иметь? Он непьющий, никуда никогда не ввязывается, ни с кем не ссорится, но и не дружит особо. Живет себе незаметно. Даже жены еще нет, все думал, погуляю чуток, а сейчас за сорок уже, и гулять-то не сильно охота, перегулял вроде. Но о семье подумать надо, кто ж подаст стакан воды на старости лет.

Нет, это точно какой-то необычный счастливый случай. Неприятностей ему наверняка ждать неоткуда. Кто-то из родни когда-нибудь уезжал за кордон на ПМЖ? Вроде никто. Интересно…

Василий перебрал с Коляном все возможные варианты, но в голову ничего путного не приходило. Тот мужик сказал, что завтра в это время еще заедет, чтоб Васек дома был. Ну, будет, конечно, самому от любопытства кусок в рот нейдет.

Василий пошел в хлев проведать Рыжуху. Корова приболела, но зоотехник дал лекарство. Василий вылил бутылочку в ведро, когда давал Рыжухе пить, и вроде ей полегче стало. Только зоотехник сказал, что две дойки после того, как даст лекарство, молоко надо в землю выливать, потому что лекарство в молоко перейдет, а оно людям в организме не нужно. Вот другой бы все равно молоко продал с лекарством (да сколько его там в молоко попадет?), но он не станет. Нечестно это, нехорошо.

От дыхания Рыжухи шло мягкое тепло. Корова косила на него карим благодарным глазом. Василий прибрался в хлеву, почистил земляной пол, вымыл подойник, сепаратор. Старый совсем, еще от матери достался. И морально устарел и физически. Эмаль края ковша трещинами скололась. А вот Колян купил себе «Мотор-сич», самый современный и горя не знает. Стоит полторы тыщи гривен. Можно сразу залить 80 литров молока. Отделить сливки, маслице, и в город, на базар. Окупится. Но никак не получается такие деньги нагрести. Уже год собирает, а все что-то случается такое, куда надо эти деньги потратить. То сестра второй раз замуж собралась, подарок на свадьбу надо, то вот Рыжуха заболела. А зачем ему сепаратор, если Рыжуху не вылечит зоотехник, а тому, как не выложишь хорошие деньги, так корова вообще умереть может. Так и тянется.

Кстати, как он забыл! Тетка его, мамина сестра, которая в городе жила, замужем за евреем! И три года назад они в Израиль насовсем уехали. Так может оттуда мужик на этакой машине? А вдруг наследство? Каким макаром? Не смеши, Вася, сам себя. Ну, скажем у того дяди, мужа тети, умерла бабушка миллионерша. И что? Она деньги своему внуку оставит. А вдруг там у них в Израиле принято после смерти родственников всем, даже самым дальним родичам подарки раздавать? Мол, помяните покойного. В Израиле все жутко богатые. Управляют планетой через заговор мирового сионизма. И порядки у них не как у всех. Девки в армии служат. Даже красивые. Очень может быть, что именно оттуда, из центра мирового сионизма, прибыл таинственный мужик на шикарной машине. Надо сепаратор новый попросить, как у Коляна. «Мотор-сич», не сепаратор, а игрушка, покрыт красным лаком, хоть в главный угол ставь – украшение дому. Не, они, наверное, сразу готовые подарки дают, оттуда привозят. Так подарок можно на сепаратор поменять. Или продать, а сепаратор купить. Короче, учитывая тот фактор, что Василий сроду ни в чем плохом не был замешан, завтрашний визит должен обернуться визитом судьбы.

Василий даже приосанился. К простым людям такие машины не ездят. Простые люди такие машины только на экране телевизора видят. Хорошо бы мужик не слева заехал, с короткой дороги из райцентра, а справа, чтоб все село проехал. Чтобы все видели, кто к Васылю в гости наведывается. Но с той стороны ему никакого смысла нет появляться. Не будет же по селу колесить.

В десять часов принаряженный Василий вышел за ворота и стал ждать. В десять тридцать слева со стороны водонапорной башни показалось нечто высокое, блестящее, черное, двигавшееся не спеша, солидно, как и положено уважающему себя чуду.

Чудо затормозило у ворот Васыля, и оттуда вышел высокий мужик в кожаной куртке, отороченной по воротнику мехом.

- Ты, надо полагать, Василий? – спросил он.

- Да, – сразу оробев, отвечал Васек.

- Мне тебя рекомендовали, – сказал незнакомец, и Васек почему-то побоялся спросить, кто.

Незнакомец широко улыбнулся.

- Знаешь такое выражение – предложение, от которого невозможно отказаться. Так я к тебе с таким предложением.

- Из Израиля? – обрадовался Васыль.

- Почему из Израиля, – удивился незнакомец. – Разве хорошие вещи не случаются на собственной родине? Тебе деньги нужны?

- Нужны! Конечно! А сколько?

- Прямо так сразу, сколько, ты сначала спроси за что…

 - А за что?

- За игру. Поиграешь с нами часа три и получишь деньги. Много денег.

- А если я проиграю, – насторожился Васыль. – Что я вам должен буду? У меня ничего нет, – поспешил он расписаться в собственной материальной несостоятельности. И подумал: на сепаратор хватит? А, вдруг надурят? Люди-то незнакомые.

- Это невозможно. Игра беспроигрышная. Ты ничем не рискуешь. Мы же не в карты будем играть.

- А во что?

- В охоту. Сейчас осень, самое время зайца бить. Есть солидные люди, хотят выехать на охоту за зайцем.

- Ха, так это я могу. Вам егерь нужен, так бы и сказали. Я тут все места лесные знаю, сам охотник. Останетесь довольны. А сколько денег?

- Нет, егерь нам не нужен. Это я егерь. Я организую охоту. Нам нужен заяц.

- Ох, так это… За мной не заржавеет. Самые заячьи места знаю. Тут и лисичку пострелять можно, только на нее чуть позже сезон открывается. И кабана. А на зайца уже можно, я отведу, сам на вас зайца погоню. Не хуже охотничьей собаки.

- Нам такой заяц не нужен. Мои заказчики не душегубы, в живого зайца стрелять. Мы понарошку. Фальшивыми пулями.

- Не понял. Ничего не понял. Резон-то, какой?

- Зайцем будешь ты. Наденешь комбинезон, заячью шкуру во весь рост. И побегаешь часа три между кустами. Стрелять в тебя будут шариками с краской. У каждого охотника свой цвет. Кто больше пятен на тебе оставит, тот и победил.

Василий опешил.

- Э, нет, так не пойдет, а ну как настоящими, кто пальнет? На кой черт мне такие страсти. Не, не пойдет. Не-не, не буду. Не хочу.

- Да кому ты нужен – настоящими в тебя пулять? Дело Лозинского вспомнил? Эти люди не такие. Этим крови не надо, просто развлечься хотят. Повеселиться на свежем воздухе. А потом в баньку поехать без проблем с законом. Тут Вася, дело беспроигрышное. За три часа – куча денег.

Егерь полез во внутренний карман куртки и вытащил тугую, перевязанную бумажной банковской лентой, пачку долларов. Пачка пахла свежей краской, края были ровные, совсем новенькие доллары.

- Тут пять тысяч. За три часа. Ты таких денег, небось, и в руках не держал. И за что, побегать между кустов немного. Ты ж не дурак, Вася, от такого случая отказаться. Тебе что-то купить надо? Или на курорт съездить? Это просто игра. Ничего больше. Ты же в детстве в салки играл?

Васыль во все глаза уставился на пачку. Егерь подбрасывал ее на ладони, она была тяжелой, плотной.

Нет, это не сепаратор. Это то видение, которое он считал недостижимым – «Нива». Это было два года назад, в начале июля. Васыль шел по тропинке от дальнего поля к себе, а параллельно ему скользила по грейдеру председательская «Нива». Совсем новенькая, золотистого цвета, ее блестящая крыша отражала солнце и сливалась с мягким ковром колосьев, колыхавшихся от горячего июльского воздуха. Блики на крыше играли, на сердце у Васыля было радостно. Хоть он и мечтать не смел о подобной машине, но она была настолько красива под ярким синим небом, на фоне колосьев, что ему даже было все равно, что она недоступна. В небе заливалась какая-то пичуга. Васыль подумал, что сейчас «Нива» уедет (в небесную синь?), этот момент закончится, и никогда больше не наступит, а пока он видит плавное скольжение золотистой крыши вдоль полосы колосьев, слышит радостную мелодию птички в небе – это тоже счастье.

И вдруг вот! Тот единственный в жизни шанс, который дается каждому. Один единственный, который нельзя упустить. И он его не упустит. «Нива» лежала сейчас на ладони егеря, в виде зеленой пачки, спеленатая узкой полоской бумаги.

Васыль молча кивнул. Егерь понимающе улыбнулся, подошел к машине, вынул из нее коробку с веревочными ручками и пошел в дом. Васыль поспешил за ним.

Егерь положил коробку на стол, раскрыл ее и вытащил комбинезон, сшитый из кроличьих шкурок, с капюшоном, на капюшоне заячьи длинные уши. Под спинкой – круг белого меха, над ним был пришит натуральный заячий хвостик.

- Значит так. Надеваешь комбинезон, прячешься в первых кустах. По моему свистку выбегаешь и бежишь, показывая в сторону охотников только задницу, белый круг под хвостом. Это их мишень. На белом будут видны краски шариков. Лицом не поворачивайся, не порть впечатление, что это заяц такой большой. И видеть тех, кто за тобой охотится, ты не должен, ни в коем случае, понял? Добегаешь до следующих кустов, прячешься, по моему свистку выбегаешь и так далее. Кусты, то есть маршрут, мы с тобой обозначим. Сойдешь с дистанции, дырку от бублика получишь, а не бабло. Понял? Отбегать должен три часа. Мы с тобой высчитаем кусты, расстояние и все такое. Не оборачиваться, не прятаться, не отдыхать. Пять штук баксов за отдыхи в траве не платят. Люди за свои деньги должны получить удовольствие по полной программе.

Васыль кивал. Да, конечно. Он понимает. Такую кучу денег надо отработать по совести. Ничто в этой жизни не дается даром. И мечты тоже.

- Слушайте, а это… Больно не будет? Шарики из чего сделаны?

- Не будет. Шарики из полиэтилена, окрашены в разные цвета. При столкновении со шкурой шарик лопается, краска переходит на шкуру. Я ж тебе объяснял. У каждого охотника свой цвет. В конце подсчитаем попадания.

- А сколько их, охотников-то?

- Четверо.

- Понятно. И знать, кто они, я не должен.

- Правильно. Ты вообще понятливый, молодец.

Егерь хлопнул Васыля по плечу.

Оставив костюм зайца в хате, они пошли в лесок. Егерь развешивал красные лоскуты на кустах, отстоявших друг от друга на расстоянии приблизительно сто метров. Таких кустов Васыль насчитал двадцать. Итого – два километра. Попутно егерь давал Васылю указания.

Под каждым кустом он лежит, по свистку вскакивает и бежит к следующему кусту. Между кустами бежать надо не по прямой, а петлять, чтобы усложнить задачу охотникам. Лежать в кустах надо лицом вниз. Не смотреть на охотников – категорически. После последнего куста убегает в сторону речки. Там его будет ждать машина. В машине он снимает комбинезон, отдает его, забирает обычную одежду и получает свои деньги. Все. Свободен. Три часа и бабло офигенное. Завтра в 10 утра он должен быть готов.

Ночью Васылю не спалось. Не потому что он боялся предстоящей игры, там все вроде договорено, все нормально. Но хватит ли пять штук баксов на «Ниву»? На новую нет. Можно взять подержанную, самому довести до ума, очень хочется золотистую, как та у председателя. Редкий цвет, вряд ли попадется. Если перекрасить, придется менять техпаспорт. Ничего, все это дело наживное, решаемое, были бы деньги. А не обманут, не кинут ли? Задаток он просил, не дали. Но егерь вроде надежный такой мужик, солидный. И что для таких людей пять тысяч баксов? Они, наверное, когда в казино ходят, больше просаживают. Вот же повезло, Господи, будет он ездить на «Ниве», первым делом в Карпаты съездит, давно мечтал. А собаку надо будет брать с собой, приучить своего Полкашку ездить на первом сиденье. С таким сторожем можно и машину открытую оставить, никто не сунется. Там уж и до личной жизни недалеко, он теперь завидный жених… Здорово, что егерь именно к нему обратился, не ушел заказ на сторону, а ведь мог, кого другого пригласить. Вдруг и на следующую осень… Так вообще можно хорошо зажить.

Комбинезон оставался у Васыля. Утром он его расправил, еще раз рассмотрел. Позавтракал, ему силы нужны. Под комбинезон надел спортивный синий костюм, хлопчатобумажный. Такие у них все в селе носили как нижнее белье. Тепло одеваться нельзя, и так комбинезон меховой, а на дворе плюсовая погода. Он же бегать будет. Но спортивки обязательно, чтобы швы комбинезона не натерли тело. На ноги кеды. Легко и удобно.

Егерь довез его первого куста. Еще раз проинструктировал. Вон с той стороны будут охотники, туда смотреть нельзя. Если любопытство проявит, захочет посмотреть, кто на него охотится, ох и пожалеет. Васыль лег на землю, уперся пальцами ног и ладонями, лицо повернул в сторону, противоположную от охотников. Ждал. От земли пахло сыростью, еще роса не высохла, подумал Васыль. Перед глазами по стеблинке ползла комашка.

Слева послышались возбужденные голоса и топот ног. Охотники, подумал Васыль. Что-то голосов вроде больше, чем четверо. А может, другие стрелять не будут, только смотреть? Да там вроде и девки есть, не меньше, чем две. Молодые, судя по голосам, тоже кричат, смеются.

Услышал свисток егеря. Приподнялся, трусанул кустом, вроде, как зайца спугнули, и бросился из куста на открытое место. Раздался свист, улюлюканье. Васыль, как было условлено, выставил назад белый кружок под хвостом и бросился к следующему кусту, имитируя зайца, уходящего от погони.

Пафф! – грохнул выстрел. Что-то вроде кончика толстой иглы вонзилось в зад Васылю и отскочило.

Ох, да оно-таки больно бьется. А сказал, что совсем не больно.

Пафф, пафф! – загремели выстрелы. Еще несколько «толстых игл» вонзились в белое пятно под хвостом.

Васыль уже бежал не потому, что ввязался в эту игру. Ему было элементарно больно и страшно. Второй куст пройден, третий. Он бросился на землю под четвертым кустом, хотел отдышаться, но боялся. А вдруг не засчитают и пропали деньги. Он снова рванулся к следующему кусту, петляя из стороны в сторону. В конце концов, какая ему разница, кто попадет, а кто нет. А хоть никто не попадет. Ему же легче будет. Его дело бежать, не останавливаясь, подставляя круглое пятно мишени.

Позади орали, свистели.

-Ату его! Ату! Гони серого! Бля... уходит, гони!

Смех, визги девушек.

-Ишь, как улепетывает! Ууууу! Стреляй, бля!

- У него уже вся жопа красная, – девичий голос. – Это Сыча пульки. Лидирует!

Восьмой куст. Господи, сколько еще – двенадцать. А сердце уже вылетает, колотится в горле. Он бы так не устал, не выснажился, если б не боль от пулек. Соврал егерь, больно-таки. Мокро сзади, это краска.

- Гыыы! – От мать твою иттит, гыы! – Сопел бас, задыхающийся от смеха.

Одиннадцатый куст. Пульки фальшивые, но бьют очень больно. А вдруг… Черт их знает, этих олигархов. Вдруг они его будут вести фальшивыми пульками до последнего куста, а там пальнут настоящими? Как в Олийныка. До последнего куста не пальнут, они развлекаются, а в конце… Зачем он согласился, зачем? Надо думать, как из-под последнего куста сбежать. Да как, нету времени думать, останавливаться нельзя. Бежать, только бежать, чтобы поскорее кончилось, сил нет, дышать нечем, бежать… Колет в боку… Охх, ох…

- Ооо, вот это да, вот это охота! Сроду так не смеялся! – это голос высокий, молодой.

А тот басовитый, что матом поливает, девок не стесняется, вот тот, басовитый и пальнет настоящими, тот зверь, точно зверь. Маты гнет хуже, чем… сил больше нет… Убьют, бас застрелит. Или нет?

Вон последний куст. Еще до него, потом из-под него и уходить налево к речке. Господи помоги!

Бросился на землю под последним кустом, дышал тяжело, как собака. Щас все решится, если тот, басовитый хотел его прикончить, то это будет сейчас. Прямо сейчас. Надо вставать, нет смысла пройти такое, а в конце все смазать, егерь воспользуется тем, что задержался и денег не даст. Ничего уже он изменить не может, ничего он уже не изменит, надо бежать.

Васыль вскочил и побежал ровно, не петляя, до назначенной егерем осины.

Раздался выстрел. Последний.

Все.

Кончилось. Он жив.

Вон там машина. На берегу. «Девятка», бежевая. Он поплелся к ней, едва переставляя ноги.

В машине сидел водитель, рыжий парень, смотрел впереди себя равнодушно.

Около машины Васыль снял мокрый от краски и пота комбинезон, отдал его водителю. Надел заранее врученные егерю свои штаны и телогрейку. Потный ведь, пока дойдет до дома может и заболеть.

Парень все так же равнодушно, полез рукой в «бардачок», вытащил зеленую пачку, не глядя, протянул Васылю.

Не обманули. Не убили. Деньги отдали.

Дома Васыль открыл дверцу шкафчика под раковиной для мытья посуды. Достал старую дырявую кастрюльку, с отколотым кусочком эмали, и положил в нее пачку. Если кто и залезет в дом, не придет в голову деньги в хламье искать. Да никто и не знает, что теперь Васыль богатый человек.

Он стащил с себя потный спортивный костюм, бросил на пол. Пошел в комору, стал ногами в таз и облился с ног до головы теплой водой из ведра. Еще утром, когда уходил, вскипятил ведро воды. Расчет оказался правильным, укутанное ватником ведро сохранило нужную температуру.

Все кончилось, и он богат.

Васыль вернулся в комнату и учуял какой-то запах. Он поднял костюм с пола. Футболка, мокрая под мышками, пахла потом. Это нормально. А от штанов исходил другой запах - аммиака. Левая штанина была мокрая от паха и на всю длину вниз. Он понюхал – это не пот. И для пота слишком мокрая и слишком длинная полоса. С запахом аммиака.

Это моча. Васыль застыл. Моча. Он уписался. От страха. Он даже не заметил, когда. Не отметил тот момент. Ему было слишком страшно, чтобы это заметить.

Він всцявся. Всцявся як маленька дитина. Як справжній заєць. Його ганяли по лісі і він всцявся від страху. Нікчема. Лайно собаче. Це не він. Він.

Ницість. Яка ницість! Він піддався на неї. Пішов за гроші.

Там були дівки, сміялися. Вони всі сміялися, стріляли, а він біг, виляв задом, аж всцявся.

Васыль вытащил пачку денег из кастрюльки. Она отяжелила ладонь. Она была ему ненавистна. Он разорвал бумажную ленту. Пересчитал. Ровно пять тысяч долларов. Егерь правильно сказал, он таких денег никогда в руках не держал. И в мыслях не было, что когда-нибудь заработает столько. И они не обманули. Честно расплатились. А он честно подставлял свой зад.

Васыль взял первую купюру, сотенную, и стал медленно рвать на мелкие кусочки. Потом вторую. Кусочки падали в кастрюльку. Третью.

Когда он порвал все, они образовали высокую горку, почти до краев кастрюльки. Потом поджег. Кусочки не хотели гореть. Он брызнул из зажигалки.

Мелкие зеленые обрывки загорелись. Побежали искры. Затрещали.

Потом Васыль залил догоревшую бумагу водой.

Черная жижица расплылась по дну кастрюльки, скапливаясь больше в том углу, где была отколота эмаль.

Над жижей поднимался запах гари и улетал вверх.

Запах сожженной золотистой «Нивы», красного сепаратора, запах аммиака и заячьего неодолимого страха …

Поднимался в воздух, таял, вылетал в окошко, растекался мутной завесой по веткам вишни, прорывался сквозь них к небу, исчезал, разорванный в клочья, среди облаков, и улетал еще выше, в никуда, чтобы больше не упасть на землю, даже если будет очень-очень страшно.

1 февраля 2014 г.