Письмо с фронта. Полковник Виктор ПОКУСА: что мешает нам побеждать

20-й батальон территориальной обороны был сформирован в Днепропетровской области. Еще весной прошлого года, начиная с майских боев за Мариуполь, солдаты и офицеры «20-ки» принимали участие в боевых действиях. Позднее батальон участвовал в освобождении Курахово, Красногоровки и Марьинки. Он и сейчас несет боевую службу в Авдеевке под Донецком. После реорганизации это добровольческое подразделение в качестве 20-го отдельного мотопехотного батальона действует в оперативном подчинении 93-й механизированной бригады. С начальником штаба 20-го батальона, полковником Виктором Покусой мы познакомились нынешней зимой в палаточном лагере возле гарнизонного поселка Черкасское. Тогда добровольцев «двадцатки» вывели из зоны АТО на короткий отдых. В беседе со мной 43-летний полковник рассказывал, что отслужил в украинской армии 22 года. Принимал участие в миротворческой миссии в Боснии и Герцеговине, позднее закончил Национальную академию обороны Украины, служил в морской пехоте в Крыму, в управлении Южного оперативного командования и в штабе 6-го армейского корпуса на Днепропетровщине. Когда началась война на Донбассе, боевой офицер, по его словам, решил «не отсиживаться на пенсии» и вступил в батальон территориальной обороны. За время пребывания в зоне АТО, он не только много пережил и увидел, но и пытался анализировать причины досадных неудач украинской армии. В.Покуса уверен, что Вооруженные силы Украины, получившие опыт в боях, способны выполнить любую задачу и очистить Донбасс от неприятеля. Плодом его размышлений стало открытое письмо к Президенту, премьер-министру и председателю Верховной Рады Украины, а также к политическому и военно-экспертному сообществу. Чтобы вынести его на обсуждение общественности, начальник штаба и его бойцы обратились в газету, которая писала о добровольческом батальоне. Предлагаем вашему вниманию основные ключевые моменты этого письма.

«На написание этого письма меня вдохновило интервью в СМИ одного из командиров 95-й ОАЭМБр с позывным «Купол», очевидно, одного из командиров батальонов. Это интервью подтвердило мое мнение о том, что в войсках АТО системное видение существующих проблем и путей выхода из них в целом выкристаллизовалось, мои единомышленники в войсках есть, и их очевидно немало. Опираясь на свои знания и опыт, попробую их конкретизировать, расширить и детализировать.

Первая, вопиющая проблема — профессиональное и моральное несоответствие стратегических (Генеральный штаб, Командование сухопутных войск) и оперативных (оперативные командования и сформированные на их базе управления секторов войск АТО) штабов тем задачам, которые перед ними стоят, ими решаются либо не решаются. В профессиональном плане, спустя почти год войны, это пока что в значительной степени штабы мирного времени, набитые кадрами, получившими свои должности еще в мирное время, по критериям отбора, которые были далеки от потребностей стратегического и оперативного планирования и боевого управления войсками. Как следствие, это в значительной степени профессиональные ничтожества, приспособленцы и карьеристы мирного времени. Военнослужащие «Печерского военного округа», которые капитализировали свои служебные и коррупционные связи в право и возможность служить и жить в Киеве и других крупных городах Украины. Беру на себя право это утверждать как человек, который лично знает многих из этих офицеров, с ними учился в военной академии, проходил службу в оперативных штабах, соприкасался с ними, их деятельностью и бездействием как еще в мирное время, так и во время участия в АТО.

Основные претензии к кадровому составу стратегических и оперативных штабов Вооруженных сил следующие:

- вопиющая стратегическая и оперативная безграмотность, как следствие коррупционного развала академического военного образования в Украине, деградации командирской и профессиональной подготовки генералов и офицеров из-за ее незначительности в условиях их карьерного роста; обосновать данный тезис готов конкретно, по каждому эпизоду и боевой операции в ходе АТО, свою компетенцию в данных вопросах готов подтвердить перед кем угодно на любом уровне;

- значительная организационная неспособность во многих сферах военной деятельности, которая имеет корни в широко присутствующей профессиональной и моральной непригодности офицеров — карьеристов мирного времени к службе штабов в условиях боевой работы;

- отрыв стратегических, а особенно — оперативных штабов от подчиненных войск; офицеры оперативных штабов (за некоторыми приятными исключениями), и в частности прямые командиры, начальники и руководители, в войсках работают крайне неохотно, порождая обоснованные подозрения в их персональной трусости, реальной обстановкой не владеют и не хотят владеть, своих подчиненных войск не знают, и как следствие, либо не верят в них, либо определяют нереальные боевые задачи;

- паралич управленческой функции; оперативные штабы принципами, способами, формами боевого управления войсками владеют слабо, не смогли развернуть в зоне АТО полноценную систему управления, пытаются управлять войсками как в мирное время, посредством составления большого количества красивых и обширных телеграмм, совершенно оторванных по содержанию от реалий, и требование многочисленных бессмысленных докладов, циркуляции по каналам боевого управления потоков лишней, а порой и преступно лишней информации; частые ротации руководящего и обеспечивающего офицерского состава на оперативных пунктах управления негативно влияют на выработку и поддержание культуры управленческой (штабной) работы;

- невладение реальной обстановкой по всем ее элементам, ставшее основой их оперативной несостоятельности; стратегические и оперативные штабы достоверной информацией о противнике не владеют, реальных возможностей своих войск не знают, характер влияния на действия войск реальной местности и климатических условий не изучают;

- непонимание критического значения разведки и ее результатов для эффективности применения войск и сил, неспособность эффективно организовать основные виды разведки — военную, артиллерийскую, и, очевидно, также оперативную;

- непонимание военного значения стратегической, оперативной и тактической инициативы, сознательный отказ от борьбы за инициативу на всех уровнях, бездарная сдача инициативы противнику;

- непонимание военного значения введения противника в заблуждение, не владение формами, приемами и способами его практического применения в конкретных сложившихся условиях;

- явно просматривающийся в действиях военного руководства стратегического и оперативного уровня страх перед противником, как интегральный результат отсутствия у них веры в свои подчиненные войска и своей управленческой и организационной неспособности, что позволяет военно-политическому руководству противника эффективно применять для достижения своих целей такой несистемный фактор, как блеф;

- организационно-штатная структура штабов нерациональна, избыточна.

Решение данной проблемы лежит в области кадровой политики. Неспособные военно-управленческие кадры требуют немедленной и безжалостной замены. Потому что их управленческая неспособность оборачивается неоправданными жертвами на фронте, унизительными поражениями, которые сразу отражаются на морально-психологическом состоянии общества и условиях ведения политики правительством.

Методические рекомендации в решении данной проблемы являются следующими.

1) Стратегические и оперативные штабы являются основой, хребтом вооруженных сил как организованной системы. Наибольшей методической ошибкой в реформировании целостной системы было бы предоставить ей право реформировать саму себя. Любая организованная система существенно изменять сама себя не может по определению. Это научный вывод общей теории систем, который абсолютно подтверждается практикой. Все закончится в конце концов максимум косметическими реформами системы, которые не затронут ее принципиальных существенных основ. Существенно реформировать управленческий аппарат Вооруженных сил Украины возможно лишь под внешним по отношению к нему управлением. Эту роль должен взять на себя политический аппарат государства, который должен быстро выработать устойчивые принципы и формы реформирования, методы и временные показатели его осуществления, устойчиво управлять и контролировать процесс.

2) Вооруженные силы Украины как целостная система находится в классической предреволюционной ситуации, когда низы, которые прошли испытания реалиями боевых действий и боевых будней, уже не могут и не согласны воевать под таким руководством, а верхи не способны существенно перестроить свою работу. Так или иначе, кризис военного управления обязательно, согласно диалектическим законам развития, закономерно должен решиться, поскольку целостная система вооруженных сил не может существовать в таком вопиющем неэффективном состоянии. Это еще один аргумент для политического руководства немедленно возглавить процесс решительного реформирования вооруженных сил. Иначе, если процесс пойдет революционным путем, последствия могут быть трудно предсказуемыми. Масса мобилизованных склонна воткнуть штыки в землю и разойтись по домам, а масса идейных добровольцев склонна воткнуть штыки в первую очередь в политический аппарат государства, который, в конце концов, отвечает за все процессы, в том числе и в вооруженных силах.

Современное военное руководство, частично осознавая ситуацию, пытается стравливать пар, планируя увольнять в запас практически под ноль массу мобилизованных солдат и офицеров, получивших боевой опыт. Хотя логика интересов войны диктует необходимость бороться за эти подготовленные пристрелянные кадры, мотивируя их оставаться в рядах армии.

3) Методологический подход «коней на переправе не меняют» в существующей ситуации и по отношению к существующему кадровому составу военных органов управления стратегического и оперативного уровня является непригодным, так как эти «лошади» не способны тянуть телегу войны к противоположному берегу, который называется «победа», из-за своей профессиональной и моральной непригодности, не видят путей к ней, в подчиненные войска и их победу откровенно не верят, противника панически боятся и запугивают им общество.

4) Кадровым резервом для укомплектования военных органов управления оперативного и стратегического уровня являются офицеры военного звена, в том числе и из мотивированных определенным образом мобилизованных, которые в боях на полях АТО проявили свои командирские, волевые и организационные качества. Для штабов стратегического уровня целесообразно рассмотреть возможность привлечения военных профессионалов старших поколений, которые в свое время были отторгнуты системой.

5) Немедленным результатом реформирования военной системы управления должна стать замена способных кадров, следующим результатом — замена прогнившей системы кадрового отбора в вооруженных силах. С начала кадрового обновления системы военного управления следует отказаться от волюнтаризма в кадровой работе, как основного системообразующего принципа коррумпированных и клановых систем. Только конкурсный отбор и конкурсное соревнование по четким критериям отбора.

6) Современный кадровый состав органов военного управления целесообразно тотально пропустить через военное звено в воюющих соединениях и воинских частях в зоне АТО. Такая мера позволит, во-первых, возродиться значительному количеству штабных офицеров в качестве боевых командиров, во-вторых, избавиться от явного балласта в виде офицеров, которые ни за что не поедут в зону АТО, даже под угрозой увольнения из рядов ВС Украины, а также тех, кто не сможет профессионально и морально состояться в военном звене. Назначение штабных офицеров следует осуществлять на должности в военном звене на две-три степени ниже фактического их воинского звания. Во-первых, в воюющих войсках просто объективно нет такого количества генеральских, полковничьих и подполковничьих должностей для тех, кто приедет в войска из высоких штабов, во-вторых, их фактический опыт военного управления в большинстве случаев не превышает ротного-батальонного уровня, и, в-третьих, настоящему офицеру, который имеет честь, за Родину не стыдно воевать на любом месте, которое она считает нужным ему определить. Могу это подтвердить на собственном примере и на примере своих боевых побратимов. Я лично в военном звании «полковник», имея академическое военное образование и опыт работы в штабах оперативного уровня, почти год воюю на майорской должности в военном звене, на том месте, которое Родина определила мне при мобилизации. И прекрасно себя при этом чувствую. Кроме того, под тяжестью приобретенных знаний и опыта так ярко вижу всю неспособность существующей системы военного управления к решению вставших перед ней задач. Рядом со мной воюет командир роты армянской армии времен Карабахского конфликта на сержантской должности, майор пограничник на капитанской должности, капитан милиции в должности солдата, и т. д.

7) Как политики высокого уровня вы должны понять, что не может быть сильной и эффективной армии у больного общества и слабой и неэффективной политической системы. Армия, особенно мобилизованная, это в любом случае срез общества. Действительно эффективная реформа вооруженных сил должна иметь источником (и следствием) существенные изменения в общественных отношениях. Это я вам с уверенностью могу утверждать как человек, который много лет занимался проблематикой военного строительства и достаточно хорошо владеет ею. Логика исторического процесса требует глубокой перестройки украинского общества и его системы управления (власти). 

8) Политическому руководству государства нужно как можно быстрее преодолеть свой страх перед фронтовиками, перед добровольческими формированиями, поверить в них и попытаться завладеть их сердцами, опереться на них в своей государственнической и реформаторской деятельности. Если вы найдете для этого в себе волю, моральные силы и материальные возможности, дадите фронтовикам понимание целей и целей войны, веру и чувство единства с политическим и военным руководством, они сравняют горы, одержат такие необходимые нам военные победы. У нас на самом деле предостаточно прекрасных людей, отличных воинов, даже среди совсем недавно абсолютно гражданских мирных людей. Я уверенно это утверждаю, поскольку рядом с этими людьми живу и воюю. Опираться в таких условиях на прогнившую старую систему военного управления, которая для своего самосохранения демонстрирует максимальную политическую лояльность — заведомо ложная ставка. Они бездарно сдадут страну врагу, и не уберегут политический аппарат государства от гнева фронтовиков, среди которых они не пользуются минимальным авторитетом.

И если у вас снова будет нехватка идей, как завоевать сердца, опереться на фронтовиков, добровольцев — спрашивайте, подскажу. И умоляю, не стесняйтесь этого.

Второй проблемой, которой касались выше, но, все же, которую следует выделить, является абсолютное отсутствие кадровой работы в армии. Ну, просто ее фактически нет, при наличии в штабах и войсках полноценной системы кадровых органов. Ее корни лежит в политике принципиального антагонизма, который кадровая часть вооруженных сил выстроила по отношению к категории мобилизованных. Как непосредственный свидетель и участник событий, могу утверждать, что военная мобилизация подняла наше общество и подняла целый пласт по-настоящему способных и талантливых в военном отношении людей. Говорю это притом, что я лично, будучи сейчас по статусу  мобилизованным, не имею к кадровому составу армии никаких предубеждений, поскольку в свое время отдал кадровой военной службе 22 года своей жизни. Уверенно утверждаю, что среда мобилизованных военнослужащих кадровыми офицерами-карьеристами воспринимается в качестве их конкурентов, и поэтому с позиции господствующего положения кадрового офицерского корпуса любая кадровая работа в среде мобилизованных ими откровенно саботируется.

Наш батальон на 100 процентов, от командира батальона и до последнего солдата — мобилизован. Я лично готов указать не менее 15 человек, которые в условиях ведения реальных боевых действий выросли из вполне гражданских людей в реальных боевых младших командиров. Я найду в батальоне не менее 50 человек прекрасных бойцов, опытных, мотивированных, достаточно подготовленных. Есть у нас люди, которых не стыдно было бы предложить на командные должности батальонного уровня. Проблема в том, что все мы примерно через месяц должны демобилизоваться. И украинская армия объективно потеряет так ей нужные кадры, имеющие реальный боевой опыт. Потому что кадровая работа среди мобилизованных со стороны военных кадровых органов откровенно саботируется, и поэтому мотивационная работа по отношению к мобилизованным военнослужащим, которых желательно удержать на военной службе, на политическом уровне государственного управления откровенно провалена.

Методические рекомендации в решении данного вопроса могут быть следующие:

1) Концептуально надо понять, что у Вооруженных сил Украины в современных условиях нет другого выхода, кроме ставки на людей, на кадры. Новое современное сложное оружие — это очень дорого. Современное сложное дорогое оружие в руках плохо подготовленных бойцов — это безумное расточительство. Лучше и гораздо эффективнее вложить ограниченные средства в мотивационную часть и в подготовку бойцов. В условиях войны, особенно этой войны, в которой борьба ведется в том числе и за умы и сердца бойцов, экономить на людях, бойцах — это преступление перед страной, обществом. Вся страна должна напрячься, но дать бойцам на фронте все, что им необходимо, по максимуму. Однако в течение почти года наблюдаем противоположную картину — бойцы на фронте в бытовой нищете, на содержании у волонтерского движения, при мизерных размерах (учитывая реальный риск жизнью) денежного обеспечения, реально защищают возможность общества не напрягаться, сохранять иллюзию мирной жизни. Уважаемые политики и руководители! К вашему сведению — это один из самых мощных деморализующих факторов для фронтовиков.

Если уже в 30 км и дальше от фронта он не видит, что страна и общество хоть минимально напрягаются для обеспечения их победы. Что он уже на этом расстоянии от фронта для значительной части общества — не их защитник, а идиот, который не смог откупиться от мобилизации, или, будучи мобилизованным, не смог спрятаться от фронта в настоящий глубоко эшелонированной тыловой армии. Что его денежного обеспечения, даже с учетом АТОшной надбавки (это в сумме 6-7000 гривен для подавляющего большинства бойцов вооруженных сил) едва хватает для обеспечения минимальных нужд его семьи.

Однако все же другого выхода в этой войне, кроме ставки на людей, — нет. А для этого, помимо прочего, им кровь из носу для общества надо дать мотивацию. В первую очередь идеологическую. Но в том числе и материальную.

Кроме того, надо вкладывать организационный ресурс, средства в боевую подготовку, подготовку военных специалистов. Поскольку даже оружие и техника, имеющихся в наличии, в руках подготовленных и опытных специалистов может применяться в условиях этой войны достаточно эффективно. И особенно надо настойчиво бороться мотивационно за каждого такого подготовленного и опытного бойца, специалиста, любым доступным способом поощряя его оставаться в строю, даже после получения права на демобилизацию. И, даже раздавая фронтовикам квартиры в центре Киева, это будет в любом случае дешевле, чем закупать новейшие танки, бронетранспортеры, пушки, раздавать их неподготовленным экипажам, расчетам, командирам, а они быстро и гарантированно будут выводить их из строя, в большинстве случаев даже до вступления в бой, бросать их на поле боя и т. п. Целесообразнее вложить деньги в мотивацию и подготовку кадров, а также в ремонт и запчасти к старой технике. И тогда специалист, при наличии запчастей, и сам отремонтирует технику и будет прекрасно на ней воевать, выжимая из своей техники максимум ее возможностей.

НЕ поленюсь повториться — значительная часть солдат и офицеров, которые через месяц будут демобилизованы, или планируются к демобилизации в следующих волнах — бесценны, а с учетом фактора времени — и незаменимы для украинской армии. У государства существует насущная необходимость напрячь свои возможности для максимальной мотивации этих закаленных в боях мобилизованных военнослужащих к продолжению военной службы в фронтовых или учебных частях.

2) Особые, чрезвычайные усилия, системность, смелость и находчивость следует уделить отбору командных кадров. Этот вопрос следует поднять на уровень искусства. Как это сделать — подскажу. Командный состав — слабое звено сил АТО в этой войне. Как бы ни горько было это признавать, но война требует быть максимально честным. Однако этот провал исправить крайне необходимо, на том уровне качества, который реально возможен, и срочно. От командирского балласта, несмотря на формальные заслуги, звания, ранги, должности, следует избавляться безжалостно. Плохой командир – это даже не плохой боец. В боевых условиях — это беда, и беда тех масштабов, какую должность этот командир занимает. Повторюсь. К отбору командирских кадров следует отнестись очень и очень тщательно и серьезно. И при этом подавить намертво волюнтаризм в процессе кадрового отбора. Ведь снова наблюдаем, как ряд командиров боевых бригад пошли на повышение в высшие штабы. Вроде правильно, в нужном русле процесс пошел. Но фронтовые новости распространяются в частях и подразделениях. И настоящую цену некоторым из этих комбригов все фронтовики хорошо знают. Некоторые из них, вместо повышения, наоборот требовали понижения в должности. Однако мнением подчиненных, авторитетом командира среди них у нас еще не привыкли интересоваться и принимать во внимание. И волюнтаристским решением группы таких же недалеких генералов эти полковники, не достигшие значимых результатов и побед в боях, не завоевали авторитет среди подчиненных офицеров и солдат, радостно поскакали подальше от фронта, на повышение по службе.

3) В ситуации, когда доверие к старой, погрязшей в волюнтаризме, коррупции и бездарности военной командной системы, а также подпирающей ее системы военных кадровых органов доверия нет, целесообразно было бы попробовать опереться на систему выдвижения командных кадров снизу. В том числе, и в первую очередь, из среды мобилизованных, в которой на самом деле (даже для меня неожиданно) оказалась довольно значительное количество патриотически настроенных, способных и талантливых в военном отношении людей. Несмотря на уровень военного образования, формальные звания, ранги, должности. На острие внимания — только реальная способность управлять людьми в боевых условиях, организовать деятельность подразделения, повести людей в бой. Азам военной науки такие командиры учатся в боевой обстановке. Более углубленную их командирскую подготовку можно осуществлять в периоды вывода на отдых, на краткосрочных командирских курсах, и даже на фронтовых позициях, при определенной организации этого процесса.

Следующей проблемой является полное отсутствие поддержки военной дисциплины и законности в войсках со стороны государства, его органов правопорядка. Не ошибусь, если буду утверждать, что львиная доля в поддержании воинской дисциплины во фронтовых военных частях лежит на авторитете непосредственных командиров. Организованная их поддержка в этом вопросе со стороны государства носит преимущественно декларативный характер. И там, где дает слабину непосредственный командир, там, как правило, морально-психологический развал, критическое падение боеспособности, массовое дезертирство. Воюющая страна и армия не может себе позволить такого мизерного присутствия правоохранительных органов в войсках, такой тотальной безнаказанности для нарушителей воинской дисциплины, саботажников, дезертиров. Если уже принято государственное решение об опоре на мобилизованные контингент, сказано «А», тогда нужно и говорить «Б», то есть создавать, наряду с системой их мотивации, и репрессивный аппарат для принуждения определенной части мобилизованных к военной дисциплине, системной борьбе с такими позорными и распространенными явлениями, как саботаж боевых задач, дезертирство. И это ни в коем случае не чрезмерная жестокость. Саботажники и дезертиры, не выполняя поставленных боевых задач и покидая боевые позиции, ставят под угрозу жизнь тех бойцов, которые добросовестно идут в бой. Жалея саботажников и дезертиров, позволяя им быть безнаказанными или очень легко и формально наказанными, военное командование и государство тем самым ставят под еще больший удар бойцов, которые мужественно остаются воевать и за себя, и «за того парня».

До глубины несправедливая ситуация, когда лучшие, наиболее мужественные и храбрые сыны народа погибают в боях, перед лицом превосходящего численно и технически противника, а саботажники и дезертиры, а также уклонисты от мобилизации им смеются в спину. Более деморализующей для фронтовиков ситуации сложно представить. А эта ситуация в неизменном виде уже держится почти год. Огромный позор для государственного аппарата, яркий показатель его организационного и волевого бессилия, когда сорокамиллионное общество смогло выставить лишь около 40 000 бойцов на фронт, из них в непосредственных боевых действиях участвует максимум 20000, значительное количество остальных составляют отказники-саботажники. Остальные вооруженные силы, определенная численность национальной гвардии, милиции — неизвестно где. 17000 дезертиров даже нигде не прячутся, сидят по домам, их никто не ищет, никто никак не наказывает. Да-да, без преувеличения просто сидят по домам, на глазах у участковых милиционеров, районных прокуроров, военных комиссаров, которые преступно (коррупционно) бездействуют. Уверенно это утверждаю, поскольку являюсь членом командования одной из фронтовых военных частей, в которой также есть определенное количество дезертиров явных, и некоторое количество немного замаскированных, которые долгими месяцами прячутся в гражданских «больничках».

Где военная прокуратура? Ее в войсках нет, за год войны на фронте, в войсках не видел ни одного действующего военного прокурора. А в военной прокуратуре другого назначения на случай войны, помимо поддержания законности в воюющих войсках, нет. Они (военные прокуроры) долгие десятилетия мирного времени «кошмарили» войска, пытаясь показать свою нужность, но действительно в нужное время резко испарились. Где военные суды? Где особые полномочия для командиров на случай войны, пусть бы ее и называли АТО или как-то по-другому, что сущности войны не меняет. Где дисциплинарные воинские части и подразделения? Присутствие военной службы правопорядка на фронте декоративная, она ни на что не способна даже против одиночных военных нарушителей, мародеров, пьяниц, уклонистов. Адекватных полномочий у нее либо нет, либо она не хочет ими пользоваться. А на фронте случаются же сравнительно массовые саботажи, дезертирства и т. п.

Пряча по-страусиному голову в песок в вопросах соблюдения законности во фронтовых частях, государственный аппарат своими руками деморализует войска, толкает командиров и военные коллективы на превышение служебных полномочий, совершение самосудов. Не хотят кадры государственных правоохранительных органов выполнять свои функции? Избавьтесь от балласта, разгоните их! Решительное время требует решительных действий. Создайте военные трибуналы или суды чести, дайте им соответствующие законные полномочия. Создайте при действующих войсках штатные подразделения военной полиции, подчините их командирам. Создайте дисциплинарные части и подразделения, определите принципы и систему их боевого применения. Немедленно заставьте милицию переловить всех дезертиров и поместите их туда, вместе с уклонистами, саботажниками и мародерами. Прибегните к другим формам и способам поддержания воинской дисциплины и законности в воюющих войсках. Но только действуйте, действуйте немедленно и решительно, не прячьте голову в песок, не замалчивайте проблему, она от этого сама собой не рассосется.

Следующая проблема — это системно-структурный бардак на фронте, который прямо имеет источником такой же бардак в головах руководителей государственного аппарата. Военные части, которые на фронте выполняют однотипные задачи по непосредственному ведению боевых действий в рамках единого замысла и плана, до сих пор структурно относятся к различным силовым министерствам и ведомствам. Это и ВСУ, и МВД, и Нацгвардия, и СБУ, и ДПС и вообще вневедомственные самостоятельные вооруженные коллективы, только взаимодействуют с военным командованием по определенным вопросам ...

К сведению уважаемых государственных руководителей — война, боевые действия — это самый сложный из всех существующих вид человеческой деятельности. Для этого на войне все до мелочей должно быть гармонично подчинено достижению единой цели — победе над противником. И в первую очередь — это военная структура и структура военного управления. Никакие ведомственные или личные интересы и амбиции не должны стать помехой для  интересов достижения победы в бою, военной операции, войны в целом. По факту мы имеем несколько структур подчинения, управления боевыми действиями, несколько структур материального, технического, медицинского, боевого, кадрового обеспечения. Кроме закономерно запрограммированного таким положением управленческого бардака и сложности в организации взаимодействия, это еще и недопустимая для небогатой воюющей страны ресурсная расточительность на содержание всех этих параллельных систем управления и обеспечения.

Необходимо немедленно унять свои политические страхи и амбиции и подчинить их единой цели — военной победе. Хотя бы под страхом потерять все, в первую очередь страну, необходимо поверить в свои войска, объединить свою судьбу и судьбу страны с ними. И попробовать вырасти из мелких конкурирующих политических игроков в государственных деятелей и вождей своего народа, и его ценного в данных условиях института — армии. Первоочередным шагом к этому должно стать объединение всех боевых частей и объединение под единой организационно-управленческой структурой. Наверное, это должны быть Вооруженные силы.

Приведенная проблематика далеко не является исчерпывающей для современного состояния войск АТО и оборонного комплекса страны в целом. Готов лично, с точки зрения непосредственного участника, сформулировать десятки существующих проблем и возможных путей их решения в различных сферах — военной стратегии, психологии ведения этой войны, морально-психологическом, военно-техническом, материальном, боевом обеспечении боевых операций и войны в целом, боевом (оперативном) применении войск. Но приведенные три проблемы считаю первоочередными и важными, направленными в первую очередь на селекцию и закрепление необходимых кадров в боевом и управленческом составе Вооруженных сил Украины. Если удастся отобрать и закрепить в войсках и военных органах управления наиболее способных и талантливых людей, то уже эти люди непременно найдут пути решения и других насущных проблем.

Далеко не все даже военные теоретики верно понимают ролевое соотношение человеческого и военно-технического фактора в условиях обеспечения победы в современной войне, ошибочно преувеличивая значение военной техники. Пока нет применения ядерного оружия, человеческий фактор в ведении конвенциональных (обычных) боевых действий долго будет превалировать над военно-техническим. Тем более что эта война ведется далеко не самым современным оружием и военной техникой. И чье военно-техническое превосходство реально нивелировать и даже переломить за счет человеческого фактора.

А для этого всем нам нужна вера в свои силы, понимание, что и как делать, воля начать и довести до логического конца спланированное, и соответствующего качества люди для совершения задуманного. И еще фактор времени. Его надо чувствовать, за него бороться. Иначе даже самые рациональные меры, задуманные без учета реальной обстановки и имеющегося времени, окажутся утопиями и каналами расточительства крайне ограниченных ресурсов.

Надеюсь на вашу адекватное внимание и реакцию в отношении упомянутых проблем. Проблемы значительной глубины и сложности, но не непосильные. Только не прячьтесь от них, не игнорируйте. Время действовать и приносить жертвы, и не только народные, но и личные. По справедливости, это надо было делать еще вчера. На кону стоит очень много. И ... мы обязательно сделаем это, победим, с вами или без вас. Потому что мы, украинцы, россияне, крымские татары, другие народы нашей дружной и толерантной страны, очень не хотим назад, в этот смрадный казенный «русский мир». Просто в условиях вашей бездеятельности, волевого паралича и саботажа, мы понесем на порядки большие жертвы. Кстати, вы в этом тоже потеряете очень многое ... возможно все. И не дай бог вам (тем, кто считает себя политически-экономической элитой), подобно казацкой старшине XVIII века, продаться оккупантам. Попробуйте отойти от старых властных опор и опереться в своей деятельности на новых людей и принципы их взаимодействия, новые общественные силы, порожденные революцией Достоинства и последующей войной, вызванной интервенцией контрреволюции. Попробуйте расширить и углубить революционные завоевания, приобретения годового ведения отечественной войны. Если осознаете, что не хотите или не можете этого сделать, найдите способы спокойно отойти в сторону и дать возможность действовать тем, кто сможет. Боюсь, у вас нет другого выхода. Разве что вы уговорите армию США воевать за ваши интересы. Но тогда уже как-то без нас ...

На этом пока точка.

С уважением, полковник Вооруженных сил Украины Покуса Виктор Васильевич»

Как вооружена наша армия?

Валентин БАДРАК: «Украинская оборонная промышленность задействована не полностью, заказ сформирован ненадлежащим образом, а контроль за его выполнением осуществляется очень эпизодически»

В каком состоянии находится военная промышленность Украины? Какое оружие нам крайне необходимо? Готовы ли украинские военные в случае продолжения наступления Кремля отбить атаки российских войск? На каком уровне находится финансирование вооружения? Отвечает директор Центра исследования армии, конверсии и разоружения Валентин БАДРАК.

— В целом, в отрасли оборонной промышленности есть позитивные сдвиги, есть и негативное торможение ситуации. Все возложено на «Укроборонпром», но он составляет приблизительно 30% мощностей украинской оборонной промышленности, поэтому нельзя все сбрасывать на него, это не будет решением задачи поставок вооружений согласно реальным потребностям армии. У нас существует перекос, ведь в армию поставляется преимущественно то, что «оборонка» может сделать быстро, или то, что можно снять с внешних контрактов. Это бронетехника, бронемашины, радары, противотанковые комплексы. Однако есть и то, что не поставляется, но является необходимым. И чтобы наладить это снабжение, необходимо в быстром режиме изучить возможности оборонной промышленности, потому что мощности как частных предприятий, так и предприятий других структур используют слабо. Хотя у нас есть более 40 предприятий Государственного космического агентства, свыше 30 очень мощных частных предприятий. Есть и кластерные предприятия, выведенные за пределы любых ведомств, например, Государственный концерн «Антонов», предприятие МВД — «Форт», ремонтные предприятия МОУ. Но нужна единая структура, которая бы провела быструю ревизию в соответствии с тем, что необходимо армии. Так, частные предприятия специализируются на тренажерных комплексах, которые нужны именно сегодня, когда обучение использованию техники так же необходимо, как и наличие самой техники, ведь она очень сложная.

Еще одно важное направление — усовершенствование государственного оборонного заказа. Здесь также есть системные торможения, учитывая, что звено военно-технического сотрудничества замыкается на Президенте Украины. Поэтому в этом направлении не дорабатывает не только правительство, но и президентская вертикаль.

У меня нет оснований упрекать, например, «Укрспецэкспорт», который работает на уровне изучения определенных проблем и докладов. Например, целесообразно ли проводить модернизацию вертолетов Ми-24 с Южной Африкой или с Францией. «Укроборонэкспорт» сделал свои выводы, а решения относительно них должны приниматься в наивысшем звене, которого не существует. Поэтому мы остаемся без проекта модернизации боевых вертолетов. И подобных пробелов много.

Раньше военно-техническое сотрудничество было заточено на экспорт. Сегодня оно будет переориентироваться на импорт, и опять же допускается много ошибок, ведь потребности армии нельзя удовлетворить только импортом, так как прямые закупки военной техники очень сильно бьют по национальному производителю. Например, мы имеем свои радары «Положение-2», но Украина вынуждена закупать импортные. За счет военно-технического сотрудничества нам нужно наладить снабжение комплектующих, которые раньше мы закупали в РФ. Например, целый ряд радаров, которые выпускает запорожский завод «Искра», — для артиллерии, наблюдения, выявления — могли бы обеспечиваться комплектующими из западных стран. Есть необходимость налаживания совместных производств в сфере высокоточных боеприпасов, как, например, боеприпасов «Цветник», где также были российские комплектующие. Все это требует серьезных решений и наработок в системе военно-технического сотрудничества — снабжение, налаживание новых производств, подписание новых проектов.

Конечно, намного легче заключить контракт на закупку бронетранспортеров, ремонт или модернизацию бронированных систем. Но это чрезвычайно рискованно для украинского войска. Например, все наши артиллерийские системы имеют дальность поражения почти на 40% меньше, чем российские, которые находятся на вооружении российско-террористических группировок в зоне АТО. В этом и заключается существенное преимущество противника. При этом Украина входит в семерку стран мира, которые производят высокоточное вооружение.

Сегодня было бы неправильно тратить огромные средства на закупку новой техники, потому очень важно соотнести то, что есть в Украине с возможностями западных оборонных компаний. Они видят в Украине рынок, потому это необходимо использовать и идти гибким путем — что можно сделать для создания совместных производств.

 — Существует мнение, что нужно привлекать иностранные инвестиции в украинские разработки. Насколько это возможно?

— Конечно, у нас есть разработки, но они не в таком виде, чтобы можно было ожидать иностранных инвестиций. Любая страна желает любую технологию развивать на своей территории. Конечно, были одиночные проекты, которые предусматривали инвестиции, — китайские, из арабского мира. Тогда в контракте на закупку украинской техники была заложена опытно-конструкторская работа. За счет этих работ Украина получила «малую модернизацию» самолетов Миг-29, возможности модернизации геликоптеров Ми-24, производства высокоточных боеприпасов, таких как «Комбат». Но рассчитывать, что такие проекты осуществят революцию, не стоит. Поэтому нужно вложение внутренних украинских ресурсов.

В свое время была заморожена работа по созданию оперативно-тактического ракетного комплекса «Сапсан» с тем, чтобы появился иностранный заказчик. Заказчик есть, но существует проблема невнимания украинской власти к таким проектам. И пока будет существовать проблема неподобающего внимания к подобным проектам, будут существовать и проблемы их производства. Это вопрос — комплексный и его нельзя серьезно продвинуть лишь за счет инвестиций.

При этом мы забываем о другой возможности, которую не используем, — офсетные соглашения. В Украине до сих пор нет закона об офсетных соглашениях, хотя пытались создать соответствующую нормативно-правовую базу путем издания определенных постановлений Кабмина. За счет таких соглашений страны мира имеют огромные инвестиции, когда покупают оружие. Например, если Польша покупает иностранное оружие и контракт превышает $5 млн, то происходит 100% офсетна инвестиция. Страна, у которой Польша покупает оружие, вкладывает в него такую же сумму, в тот сектор, который является смежным. Например, после закупки Польшей американских самолетов F-16, США инвестировали в систему обслуживания.

В настоящее время украинская армия имеет проблемы со связью. Но раньше Украина проводила переговоры с израильской компанией Tadiran, которая была готова инвестировать в производственные мощности современных средств связи на нашей территории. Но почему-то (скорее, из-за настроений коррупционного характера) Украина не пошла на такой шаг. И подобных проектов могло бы быть немало, ведь делалось много предложений от разных компаний в разных сферах.

Наша оборонная промышленность не решает все вопросы потребностей украинской армии и не использует все возможности, ведь не имеет одного «хозяина». Хотя в Коалиционном соглашении фракций Верховной Рады прописано создание органа со специальным статусом во главе с вице-премьером, который будет опекаться всеми этими проблемами оборонной промышленности, — координации, налаживания военно-технического сотрудничества и более тщательный контроль за выполнением государственного оборонного заказа.

 — Как вы оцените уровень финансирования оборонного комплекса?

— Сегодня говорят о сумме 14 млрд грн — это немало. Действительно, было бы очень важно использовать ее на нужды украинских войск. У нас оборонный заказ является секретным, но при этом можно сделать предположение, что проблема не столько в финансировании, сколько в структуре государственного оборонного заказа, сформированного с определенными перекосами.

День №42, (2015)