Жить накануне Освенцима

Смеялся ли Иисус – не вопрос. Конечно, смеялся. Если и идут споры, то о том, насмехался ли Иисус, потому что грехом является не смех, а насмешка.

«Хочешь рассмешить Бога – расскажи Ему о своих планах» – это о смехе-сарказме. Это у Христа тоже было – чего стоит одна притча о миллионере, у которого тромб уже в миллиметре от сонной артерии, а он планирует строительство новой виллы. Труднее понять, что разнообразные апокалиптические триллеры – зубастые сковородки, скрежещущие по улицам Иерусалима за козлами, и лопающиеся, как мыльные пузыри, обворожительные еврейки – не репортаж с места события, а дразнилка. «Поди-ка, запланируй!»

А вот когда Иисус не смеется и не иронизирует, а мрачнеет – когда слышит: «Я не касаюсь того, что меня не касается». В Его время на языке завоевателей Его родины это звучало: Ubi nihil vales, ibi nihil velis – «Где ты ничто, делай ничто». «Моя хата с краю» – точно то же. Уши выше обуха не растут, мое окно – мой горизонт.

Бог стал обычным человеком, но даже Бог не может стать маленьким человеком. Нельзя спасти того, кто хочет быть ничто. Иуда, Гитлер, Чикатило, Ленин с Путиным – нет проблем. Но спасти обывателя, мещанина, ханжу – невозможно! Даже если они крестятся и веруют, потому что не вера превращает их в святых, а они веру превращают в бегонию на подоконнике, в печеньку к какаве с чаем. Впрочем, те, столетней давности мещане давно исчезли – нынче мещане сплошь с высшим образованием, доктора теологии, непременные члены международных культурологических конференций, а то и прямые академики. Для них и Крестный путь – всего лишь одна из культурных достопримечательностей, возможность творить прекрасное и великое. Шаг вправо, шаг влево считается политизированностью. Над ранами Христа обольюсь слезами, а кто там прав и виноват в войне России с Украиной, России с Грузией, России с Молдавией – это все политика, нагнетание страстей, святые отцы нам заповедовали держаться от этого подальше, а к благорастворению культуры поближе.

В Евангелии-то прямо сказано: раз и навсегда каждый человек на планете живет накануне Освенцима и должен строить свою жизнь, исходя из этого прискорбного факта

Как тут не помрачнеть, когда культурой прикрывают трусость, предательство человечности, конформизм и компромисс. Иуды, мягко говоря. Но, конечно, нынче Иуды совестливые – тридцать серебреников не примут, возьмут грантами и возможностью поблудить по распутиям градским на согласованных с диктатурой маршах против диктатуры. После чего премудрые пескари и сушеные воблы уплывают в свои квартирки и рассуждают про то, что после Освенцима невозможны рассуждения.

 Да, после Освенцима ничего невозможно, но кто, черт возьми, сказал вам, что мы живем после Освенцима, а не накануне Освенцима? В Евангелии-то прямо сказано: раз и навсегда каждый человек на планете живет накануне Освенцима и должен строить свою жизнь, исходя из этого прискорбного факта. Где сказано? Пожалуйста – Евангелие от Марка, глава 8, стих 18.

Обычный человек – человек не маленький и не большой, а любящий. Бог насмехается над теми, кто планирует завоевания и одоления, месть и воздаяние, но никогда – никогда! – Бог не будет насмешничать над тем, кто поведает Ему о желании любить, творить, прощать. Скажите Богу о желании верить Ему и веровать в Него – Он, возможно, не выдаст веру и доверие с ходу, чтобы не раздавить нас, но не посмеется. Скажите Богу о своей слабости, эфемерности, о том, что вы предадите Его, когда другие еще только будут примериваться, за сколько предать, – и Бог не помрачнеет, а обнимет и приголубит. Может, Дух Святой со стремительностью голубя и не снизойдет, но чуть-чуть заголубеется обязательно. Так ведь и на рублевской Троице голубизны совсем немного – лазурь дорого стоила, – а какой эффект!

Конечно, ваша хата с краю, моя хата с краю, его хата с краю, но край – передний. Край, где упоение в бою и бездны мрачной на краю – всегда задний, и там не хата, а вата, да и не упоение, а надрались как последние негодяи и палят вокруг себя или ватные книжки пишут. Настоящее же упоение в мире и на краю подымающейся вверх горы Божьего бытия, идеже несть конформизма, предательства и утонченного мещанства, но жизнь бесконечная.

Обычный человек – человек не маленький и не большой, а любящий. Бог пришел не сделать маленького человека маленьким богом, а сделать людей со свалки человеками космоса.

Яков Кротов – историк и священник, автор и ведущий программы Радио Свобода «С христианской точки зрения»