Война-2015

Война на Донбассе продолжается. Война несет потери, и война несет страх. Трудно реформировать и инвестировать в страну, которая живет в состоянии войны и ожидает атаки. ZN.UA решила спрогнозировать, каковы перспективы развития боевых действий в Украине в 2015-м? Наш мартовский прогноз полностью оправдывается, все выводы сохраняют свою значимость (см. Ю.Бутусов, "Война и вина", ZN.UA №9, 2015 г.).

А теперь проанализируем стратегию обеих сторон конфликта и более детально спрогнозируем, возможна ли эскалация боевых действий и при каких условиях, какова стратегия сторон. В какой степени Запад вмешается в конфликт, какое влияние окажет западная военная помощь на ход боевых действий, будет ли модернизирована Западом украинская армия?

Судя по визиту госсекретаря США Керри в Россию и небольшим сигналам, которые после него последовали, — например, о закупке Пентагоном российских ракетных двигателей РД-180, США проводят стратегию сдерживания РФ, но вместе с тем, для сохранения канала коммуникации и влияния на ситуацию, не собираются в ближайшее время разрывать отношения и снижать уровень контактов. Таким образом, Запад продолжает реализацию той же стратегии, что и во время революции на Майдане. В принципе, эта политика не нова. Примерно по той же самой модели выстраивалась стратегия Запада по отношению к войне в Югославии и конфликту в Сербской Краине и Славонии. По той же модели выстраивалась стратегия в Грузии по Абхазии и Южной Осетии, в Молдове по Приднестровью. Не стоит обвинять западных лидеров в цинизме и черствости. Прагматизм всегда честнее и практичнее мессианства.

Если сравнивать отношение Запада к войне в Украине, то оно было в любом случае более радикальное и консолидированное, чем во время любого другого военного конфликта в Европе за последние 25 лет. Запад не берет на себя роль Руматы. Максимум, что обещает НАТО, — это советники, инструкторы и ограниченная техническая помощь. И то только в том случае, если Украина обеспечит адекватный проектный менеджмент и будет способна стать реципиентом этой помощи.

Есть четыре ключевых направления, которые готовы реализовывать страны НАТО и выступать донорами: 1) тренинги для подготовки личного состава; 2) коммуникации и кибербезопасность; 3) логистика; 4) силы специальных операций. Определенная помощь по этим программам нам передается и будет передаваться. Но чтобы поставки техники и программы обучения работали в полном масштабе, чтобы можно было привлекать дополнительные средства, НАТО хочет увидеть системную работу и реформы. Запад помогает нашей армии, но Запад не будет вместо нас строить нашу армию и не будет вместо нас воевать. Поэтому поставки западной военной помощи не станут настолько весомыми, чтобы это позволило изменить баланс сил и быстро перевооружить армию. Это тест, позволяющий определить насколько разумно мы можем использовать полученную помощь. Как мы сможем наладить процесс обучения личного состава?

Запад пытается удержать нас от боевых действий и ликвидации российских банд на оккупированных территориях, потому что не верит, что мы способны решить эту задачу без большой крови и без новых катастроф типа Изварино, Иловайска, Дебальцево. Запад не сдерживал нас в военном решении на Донбассе, но попытка блокировать границы в июне-июле оказалась плохо спланированной авантюрой, и никаких выводов украинское руководство не сделало — это показали бои за аэропорт и Дебальцево. Руководство Украины пока не уделяет серьезного внимания проведению структурных реформ сектора безопасности, на чем настаивают западные советники. Проводятся заседания, круглые столы, пишутся концепции, но все эти планы повисают в воздухе. А в реальности военные эксперты стран НАТО возмущаются феодальными отношениями в украинских силовых структурах, некомпетентностью руководства, имитацией реальных действий. Офис НАТО пишет письма в Минобороны и Генштаб, почему при создании Сил специальных операций Украины не учитывается опыт и рекомендации экспертов НАТО, а эти письма украинские генералы игнорируют и продолжают как ни в чем ни бывало скрещивать с ССО аэромобильные бригады, превращенные, по сути, в механизированные войска.

Украинское руководство жалуется, что в отношении Украины действует негласное эмбарго на закупку вооружений на Западе. Это неправда. Да, Запад не хочет нам продавать свое оружие ЛЕГАЛЬНО. Любая прямая поставка из Евросоюза и США является политической демонстрацией. Но никто в Европе не запрещает нам осуществлять закупки европейского оружия где-нибудь в Африке или в Юго-Восточной Азии, выстраивая цепочки посредников. То, что мы до сих пор не закупаем бронетехнику, запасные части, боеприпасы, лейнеры артиллерийских стволов, военную связь где-нибудь в условной Мьянме или Кении — это наша собственная проблема, наша собственная неуклюжесть, замешанная на коррупции.

Осторожное отношение к Украине и отсутствие энтузиазма в Европе по поводу нашей борьбы за независимость имеет весьма логичное и прагматичное объяснение — мы до сих не являемся полноценным игроком и самодостаточным государством. Поэтому Украине и борьбе украинского народа открыто симпатизируют, но боятся опереться на государство. А на что, действительно, опираться? Руководство Украины определило своей целью снижение эскалации боевых действий. Но достичь этой цели по-прежнему пытаются, прежде всего, дипломатическими средствами. Чтобы снизить вероятность боевых потерь в армии, предпринимаются меры, которые ограничивают возможности ведения активных боевых действий с украинской стороны. Взят курс на локализацию конфликта в рамках оккупированных районов. Линия фронта должна быть стабилизирована в текущей конфигурации. Украинское руководство не планирует и не готовит в текущем году каких-либо активных наступательных операций. В случае любых наших активных действий командование ожидает контрдействия России и новый виток войны. Поскольку военная стратегия полностью подчинена дипломатической, любые боестолкновения выглядят неприемлемыми.

К сожалению, хотя война идет уже больше года, процесс создания дееспособных государственных институтов идет очень медленно, темп реформ силовых структур едва ли можно признать удовлетворительным. При этом государственные лидеры посылают разновекторные сигналы, в которых легко запутаться. Постоянно говорится, что оккупированные районы будут освобождены, но при этом внушается мысль о мире любой ценой. Военного решения якобы не существует. На самом деле отсутствие военной стратегии, направленной на ликвидацию очагов сопротивления на Донбассе, — это проблема, которая не позволяет выстроить программу реорганизации вооруженных сил. Когда в 1993-м Хорватия и Босния согласились на остановку боевых действий, это не означало, что они приостановили процесс модернизации армии. Наоборот. В течение двух лет в Хорватии были сформированы профессиональные добровольческие бригады Национальной гвардии, оснащенные самой современной техникой, которая была в распоряжении страны, и военное командование готовило план наступательной операции на Сербскую Краину. План был немедленно реализован, как только позволила политическая ситуация — при этом Запад не поддерживал наступательную операцию и сформировал свою новую позицию только после того, как стало ясно, что Хорватия добилась быстрого и решительного успеха.

Россия четко показывает, что так же, как и в 2014-м, не позволит освободить оккупированный Донбасс без столкновения с регулярной российской армией. Войска РФ организовали систему ПВО над Донбассом, развернули базы снабжения, передовые отряды и несколько регулярных подразделений в тыловых районах, задача которых — обеспечение быстрого развертывания боевых частей в случае обострения обстановки. Основная группировка российских войск находится на границе с Украиной. Активный боевой компонент российской армии — не менее 20 тысяч военнослужащих. Ядро составляют контрактники. Однако в настоящее время в самом Донбассе создания ударных группировок, которые бы могли наступать на оперативную глубину, не осуществляется.

Говоря о возможности наступления, следует понимать, что эта возможность потенциальная. Россия проводит модернизацию бандитских формирований «ДНР» и «ЛНР». Они насыщаются российским офицерским составом, инструкторами, создается костяк боевых групп уровня усиленной ротно-тактической группы, предпринимаются попытки создать полностью боеготовые батальонно-тактические группы. В Администрации президента заявили, что на Донбассе — 50 тысяч террористов. Наверное, если говорить о количестве людей с оружием, эта цифра может расцениваться как близкая к действительности. Но реальная боевая численность двух «армейских корпусов» наемников не превышает в общем 10 тысяч боеспособных и организованных людей. Бои в Дебальцево показали, что количество желающих идти в атаку в разы меньше тех, кто хочет отжимать бизнес с автоматом и георгиевской ленточкой. Украина имеет возможность сосредоточить на Донбассе группировку, которая значительно превосходит противника по численности и по большинству видов боевой техники. Да, существует фактор регулярной российской армии, но формат ее участия в войне ограничен. Путин вторгнется, только если его будет ждать безоговорочная победа — а таких легких маршей, как в Логвиново, Иловайске, при статичной линии фронта и наличии пусть у нас даже небольших, но дееспособных оперативных резервов, для российской армии сейчас быть не может.

Следует отметить, что, несмотря на массированную пропаганду Кремля, количество наемников из РФ не столь велико, чтобы позволить создать большую наемную армию. Россия перебрасывает на Донбасс куда больше техники, чем наличествует экипажей у наемников. Все предыдущие кризисы на фронте были не созданы, а использованы противником. Все три оперативных окружения украинских войск в секторах «Д», «Б» и «С» были результатом стратегических просчетов украинского командования. Российские войска вступают в бой исключительно в благоприятных условиях, в тактически выгодной обстановке и только тогда, когда украинское командование не имеет достаточной плотности войск и резервов для отражения наступления и нанесения немедленного контрудара.

Скорее всего, наступление противника сейчас может иметь характер исключительно локальных атак на конкретные объекты и населенные пункты, имеющих значение для противника исключительно как точки дестабилизации украинского фронта. Сохраняется напряженность в районах Артемовск—Дзержинск—Попасная; Авдеевка—Пески; Мариуполь—Широкино. Россия бросает наемников в бой как для прощупывания украинских позиций, так и для проверки боеготовности террористов делом. Но очевидно, что предвестником возможного большого наступления станет концентрация сил и активизация боевых действий на определенных участках фронта.

Россия применяет тактику бесконтактной войны, минимизации потерь регулярной армии. Опыт Дебальцево показал, что без регулярной армии РФ любые формирования наемников неспособны выполнять оперативные задачи и могут использоваться только в ограниченных тактических целях. Весьма ощутимые потери наемников в Дебальцево и аэропорту резко подорвали боевой дух террористических отрядов. Поэтому наступлению российской армии в любом секторе изначально будет предшествовать массированная артиллерийская подготовка, направленная на наши тыловые районы. Противник будет расшатывать фронт, чтобы проводить наступательные операции только тогда, когда боеспособность украинских войск значительно снизится. Пока признаков такого наступления нет. Нельзя исключить, что оно начнется, но вероятность начала широкомасштабных операций значительно снижена.

Скорее всего, теперь «восточный» фронт будет использоваться Путиным в новом качестве. Кремль, очевидно, отказался использовать Донбасс как плацдарм для широкомасштабного наступления с целью военного поражения Украины. Теперь Донбасс должен стать незаживающей раной, которую Кремль будет заставлять кровоточить, чтобы добиться от нашей страны максимальных уступок. С другой стороны, украинская армия получила боевой опыт, нарастила костяк боеспособных офицеров, сержантов и солдат, которые уже не позволяют России воевать малой кровью. Поэтому цена войны для РФ начинает возрастать не только из-за санкций, но и из-за необходимости обеспечивать безопасность огромной территории, имея проблему комплектования частей наемников. Дебальцево и сотни убитых стали плохой рекламой для «защитников Новороссии». Война стала настоящей и перестала быть легким приключением.

Это означает, что Россия будет диктовать инициативу в 2015 г., но война, скорее всего, ограничится узким участком фронта и с локальными целями. Кровь по-прежнему будет литься, но игра в «мирное урегулирование» продолжится. Нет оснований ожидать широкого вторжения вне донбасского региона, но ожидать, что РФ свернет боевые действия, нельзя. Донбасс не станет замороженным конфликтом — это будет постоянная горячая точка. Но масштабы конфликта определяются уже не только Кремлем. Донбасс стал не только главной украинской проблемой — он постепенно превращается в главную проблему России.

http://gazeta.zn.ua/internal/voyna-2015-_.html