Судебный процесс глазами постороннего, Или «фак» как символ одесского правосудия

В Приморском суде г. Одессы слушается уголовное дело. Я хожу на него уже год. К странностям нашего родного судопроизводства привыкла, не удивляюсь, но зато подмечаю многие подробности и делаю выводы.

Итак, как случается в хорошем детективе, произошло убийство. Заказное. Спустя 4 года киллеры были пойманы. Заказчиком они назвали крупного криминального авторитета Г. Стоянова. На тот момент он был уже мертв. И тут возникает новый мотив. По мнению следствия, у него был друг-товарищ, журналист, Александр Орлов, который и попросил заказать это преступление. Стоянов решил исполнить просьбу друга и дал приказание двум киллерам. И спустя 4 года после исполнения заказа и смерти авторитета, этого журналиста сажают в СИЗО, где держат еще 4 года (по УПК положено только два месяца!) пока следствие тянется ни шатко, ни валко.

Оба киллера свою вину признают, раскаиваются в содеянном и просят суд о снисхождении. Журналист на своей позиции стоит крепко. Не заказывал, не убивал, непричастен. Такова преамбула.

По закону три силы в судебном процессе располагаются так: на одной стороне обвиняемые и их защитники. На другой стороне государственный обвинитель – прокурор, который выдвигает и поддерживает обвинение, но, в то же время (!), обязательно следит за законностью происходящего. И третья сторона – беспристрастный суд, который следит за борьбой между защитой и нападением и, в конечном счете, выносит вердикт – виновен или не виновен подсудимый, если да, то насколько виновен, и какому наказанию за это подлежит.

То есть, суд стоит НАД двумя сторонами, он беспристрастен и справедлив.

В теории. По закону.

Никогда мне еще не было так сложно писать правозащитную статью, потому что я лишена всех привычных возможностей журналистского расследования дела. Нет возможности поговорить с обвиняемым. И даже с его адвокатом, потому что за 4 года нахождения обвиняемого в СИЗО все предыдущие адвокаты, получив для начала большие гонорары, бросали это дело. Нынешний адвокат – бесплатный. И требовать от него чего-либо как-то и язык не поворачивается. Материалы дела у него в компьютере, а не в ксерокопиях, в объеме 18 томов. Сидеть у него дома и выискивать в компьютере именно то, что мне нужно, нет возможности.

Что остается? Сидеть на процессе и внимательно слушать процесс. Не только участников процесса, а именно сам процесс. Его течение. Как ведут себя судьи, прокурор, защитники и обвиняемые. Отслеживать их реакцию на то или иное утверждение. Рассуждать. Анализировать. Думать. Потому что в данном случае «мозговая атака» – это единственный инструмент, которым я располагаю.

Судейская коллегия – Д.В. Осиик, И.Г. Терзи, О.Н. Крикливый. Адвокаты подсудимых Арутинова и Верецкого – Карпов и Гулькевич. Адвокат Орлова И. В. Ганчев – бесплатный. Как я уже писала, адвокаты Люлько и знаменитая Татьяна Монтян, так любящая светиться на всех телевизионных шоу и позиционировать себя как великий правозащитник, получив у жены Орлова весомые гонорары в у.е., исчезли и на призывы суда (повестки на заседания) – не реагируют. Телефонную трубку не берут. А зачем, бабки-то в кармане, а из СИЗО Орлов может только ходатайства в суд писать, чтобы суд призвал к адвокатской совести, но в данном случае судебные повестки на совесть мало влияют. Господа адвокаты их как-то пренебрежительно игнорируют. По нескольку раз подряд. Совесть у них какая-то бронированная.

Правда, Татьяна Монтян попыталась оправдать свое бездействие, объяснив, что просто боится ему повредить своей защитой. Поскольку в ГПУ пришел к власти свободовец, прокурор Махницкий, то он, по ее словам, будет подзащитным сепараторши Монтян мстить. Ну, я не думаю, чтобы Махницкий был так уж озабочен некоей Татьяной Монтян. Но у меня другой вопрос возник. Ярема тоже вредит всем подзащитным Монтян? А Шокин? Ладно, боишься подзащитному повредить, тогда деньги отдай! Он их другому адвокату заплатит. Может даже адвоката из «Радикальной партии Ляшка» подберет. А то сидит в СИЗО 4-ый год, без денег, без гарантированной Конституцией Украины защиты!

Есть еще один персонаж в нашем круге действующих лиц. Представитель потерпевшей, Руденко, вдовы убитого инспектора, М. П. Шпак, которая представляет в суде ее интересы. В основном материальные, то есть денежную компенсацию за покойного мужа.

Вероятно, это для убитой горем вдовы очень существенно, поскольку Шпак зачитала на суде следующее заявление Руденко.

В заявлении написано, что вдова отказывается ходить в суд, но так как подсудимые Арутинов и Верецкий стали ей выплачивать денежную компенсацию за убитого мужа, то она просит суд дать им самое мягкое наказание. А поскольку Орлов отрицает свою вину и ничего ей не платит, то она просит суд дать ему наказание по максимуму ст. 115, ч. 2 УК.

Логично. Платишь за тобой же убиенного, молодец, раньше выйдешь. Не платишь, сиди подольше. Безутешная вдова весьма расчетлива. Хотя, возможно, это плод сочинения адвокатши Шпак. Потому что она очень возмущенно пояснила суду, что Руденко не может ходить в суд, ее это травмирует! Спустя 8 лет после убийства мужа и 7 лет совместной жизни с новым мужем, его преемником, ее суд еще травмирует. Настолько, что даже выплаты компенсации от Арутинова и Верецкого не совсем заглаживают травму. И самое любопытное. Шпак пожаловалась суду, что вопросы, которые задают Руденко по работе покойного Мрочко, не имеют отношения к делу и очень смущают безутешную вдову. А любопытно то, что, по версии следствия, убит был Мрочко из-за своей деятельности на рабочем месте. И его работа явилась основным мотивом убийства. Так как же это вопросы по его работе не имеют отношения к делу?

Согласно УПК потерпевшие должны быть опрошены обязательно. И не только на предварительном следствии, но и в зале суда, так как у суда могут возникнуть новые, по сравнению с предварительным следствием, вопросы.

Председательствующий в коллегии судей – судья Д. В. Осиик, согласившись с трактовкой, что работа Мрочко сюда не причем (это как, а???) все-таки поставил вопрос об освобождении Руденко от присутствия в суде на обсуждение участников процесса. Прокурор высказался за освобождение от посещения суда (хотя это грубое нарушение УПК), адвокаты Арутинова и Верецкого с ним согласились. Адвокат Орлова возразил тем, что будет нарушено право Орлова на защиту. И это было логично. Руденко обязали приходить в суд. Это тебе не гражданское дело, там не хочешь ходить, сиди дома – это уголовное. И если Руденко не желает давать показания, то ее должны привести под конвоем. Однако на следующее заседание она опять не явилась, и вопрос этот даже не обсуждался.

Очень похоже, что кто-то боится, чтобы Руденко не ляпнула лишнее.

Еще одна удивительная странность. Когда год назад, я впервые пришла на дело Орлова и в коридоре спросила двух женщин, не знают ли они, где будет слушаться дело такое-то, та, что помоложе, спросила меня, а вы с какой стороны? Я ответила, что ни с какой, я буду писать об этом деле объективно. Тем не менее, девушка набросилась на меня с руганью, узнав, что я журналист. Впоследствии я узнала, что это представитель потерпевшей Руденко, М.Шпак. Почему ее так вывело из себя присутствие журналиста, не поняла. С тех пор мы, как бы, не пересекались до предыдущего заседания. А перед началом предыдущего мы разговаривали с коллегой, корреспондентом «Взгляда из Одессы», и я высказала некоторые сомнения в виновности Орлова.

После заседания Шпак подошла ко мне в коридоре суда и пригрозила, что если я дальше буду ходить на процесс, мне проломят голову. На мой вопрос, кто именно проломит, она сама, что ли, адвокат ответила, что есть люди, которые меня найдут и проломят.

Крайне любопытная информация. Выходит, что потерпевшая сторона почему-то заинтересована в том, чтобы Орлов сел в тюрьму, независимо от того, виноват или нет?

Выходит, что адвоката потерпевшей не интересует справедливое наказание именно виновных, выходит, она как-то связана с некими людьми, которые заинтересованы, в том, чтобы Орлов сидел? А если еще добавить, что какие-то люди год назад приходили к дому правозащитницы Ирины Голобородько и тоже угрожали ей проломить голову, если она будет защищать Орлова, звонили и запугивали свидетеля С.Г. (просил его не называть), то картина вырисовывается однозначная.

Значит, действительно есть такие люди, которые способствовали аресту Орлова по каким-то нам неизвестным причинам. Это не означает, что он виновен или невиновен, но означает, что в его изоляции кто-то крайне заинтересован. Куда больше, чем в изоляции от общества двух настоящих киллеров. И просит, чтобы тем срок поменьше, а Орлову побольше. И адвокатша Шпак выполняет их поручение. Тех людей, которые заинтересованы в том, чтобы Орлов сидел. То есть, она этими людьми к Руденко приставлена как надзиратель с определенным кругом обязанностей. Ходить вместо нее в суд, отгонять «ненужных товарищей, мешающих делу», следить за тем, чтобы, если Руденко в суде появится, так бы чего лишнего не ляпнула. Вот такие у нее «адвокатские» обязанности.

А теперь проанализируем работу судейской коллегии, двух других адвокатов и нескольких прокуроров. Нескольких, потому что они меняются. То один занят конференцией на кафедре, то другой заявляет, что уже пора домой, он устал работать. Ну да, не он же в СИЗО сидит. Вообще – поведение прокурора К. Е. Рязого – это яркий пример чисто мужского логического мышления. Орлов сидит в СИЗО 4-ый год вместо положенных по УПК 2 месяцев. На каждом заседании подает ходатайства ускорить процесс, так как в СИЗО невыносимые условия, и он уже заработал там два хронических заболевания. Он крайне заинтересован покончить с судебным процессом с любым исходом потому, что он либо выходит на волю, либо отправляется на зону, откуда тоже может вести борьбу за свою свободу, но где условия содержания во много раз легче. И потому постоянно ходатайствует об ускорении процесса. А прокурор К. Е. Рязой постоянно отказывает в удовлетворении этих ходатайств Орлова с абсолютно неожиданной формулировкой – подсудимый старается затянуть процесс! Он, что, эти ходатайства не слушает? Или не понимает, о чем речь? Или у него просто задача – отказывать во всем, а формулировку искать ему лень, это ж напрягаться надо, думать. В голове что-то искать, фразы какие-то сочинять. Зачем ему такой жуткий умственный напряг? Усвоил со студенческой скамьи одну формулировку – подсудимый затягивает процесс, и выдает ее, как мантру на все случаи жизни.

Второй прокурор – еще более любопытная личность. Когда я попыталась обратить внимание суда на явную заинтересованность девушки Шпак физически выбить меня из отслеживания процесса, судья Терзи объяснил, что это к делу не относится. И посоветовал обращаться в прокуратуру. После заседания я и обратилась к прокурору Д. Рекеде, который тогда присутствовал на процессе. Прокурор, молоденький такой, только что с киваловской скамейки, который мне во внучки годится, открыл на меня рот в лучших традициях «сама виновата, не фиг тут шастать», объяснил мне, как я выгляжу, и, придя от своего остроумия в восторг, на радостях показал подсудимому Орлову «фак» прямо в зале суда.

Блеск! Этот «фак» просто символ украинского правосудия! Браво Рекеда, лучше вас никто бы не смог иллюстрировать происходящее в Приморском суде города Одессы. Молодец! Так держать!

Ну, а теперь об адвокатах тех подсудимых, которые сознались в убийстве, раскаиваются и обещают, что когда выйдут, больше так вести себя не будут. То есть, нет, ошиблась. Арутинов как раз сказал, довольно холодным, веским тоном, с металлом в голосе, не в запале, ничего типа аффекта, что когда выйдет на свободу, Орлова с удовольствием убьет. Коллегия судей заулыбалась. Я за их реакцией следила. То есть, никакого замечания, ни пальчиком помахать, мол, гляди у меня, ни айяяй сказать, никакой такой реакции не последовало. Вот тебе и чистосердечное раскаяние в содеянном. Если Орлову замечания делаются на всякое лыко в строку, то здесь товарищам киллерам полный психологический комфорт.

Такой же комфорт их адвокатам Карпову и Гулькевичу. Ну, что ни скажут, то зеленая улица.

Я вот не понимаю, вроде бы Карпов защищает Верецкого, а разве Верецкий меньше отсидит, если Карпов еще Орлова завалит? Вроде нет. Ну, я понимаю, что Орлов Карпову гонорар не платил, он даже своему адвокату Ганчеву не смог заплатить, так он что, Орлову за это мстит, что ли? Вроде той безутешной вдовы, которая слезно просит суд вкатать Орлову срок по полной программе, потому как он ей не компенсирует баблом охладевший семейный очаг.

Не в том дело, конечно. Рассмотрим такой пример.

Орлов просит суд принять ходатайство об отводе двух прокуроров – Меньшова, так как тот не дает ему слова сказать и все время перебивает и Рекеду, который показал ему палец. Поскольку этот выразительный жест не только оскорбителен для пожилого человека, но и демонстрирует откровенную ангажированность и наглость молодого «правоведа», которого невозможно назвать в таком случае прокурором.

От волнения, так как Орлов единственный участник процесса, которому не дают говорить, оскорбляют, откровенно показывая, что весь процесс – чистая формальность, и никого не интересует наличие или отсутствие его вины, он, естественно, путается. И, зачитывая свое ходатайство, путает между собой эти две фамилии. Чисто техническая оговорка от волнения. Это понятно сидящим в зале, понятно всем. Но адвокат Карпов тут же вскакивает на ноги.

- Я прошу суд не принимать это ходатайство и прошу сделать Орлову замечание. Он врет, вводит в суд заблуждение, поскольку не Меньшов фак ему показывал, а Рекеда. И не Рекеда ему рот затыкал, а Меньшов. Так что Орлов врет.

И суд, конечно, не принимает столь неправильное ходатайство. Конечно, судьям понятно, что человек в таком стрессе, что поменял местами две фамилии. Это всем понятно. Но судьи кивают Карпову, хорошо, мол, молодец, отклоняется ходатайство Орлова. Еще бы!

Честно, говоря, я не знаю, как Орлов это выдерживает.

По адвокатской этике принято, что, придя в зал суда, адвокаты с обеих сторон жмут друг другу руки. Этот ритуал они обычно проводят довольно торжественно. И в данном случае тоже. Но, наблюдая, как адвокаты Арутинова и Верецкого дружно, злобно, изощренно и откровенно топят подзащитного адвоката Ганчева, мне кажется, что я вижу какой-то уродливый фарс, а не рукопожатие. Мерзко.

Странно, неужели уровень интеллекта этих адвокатов и прокуроров настолько низок, что мешает им понять, насколько их поведение бросается в глаза, выдает их ангажированность? Хоть бы вид делали. Или понимают, но им плевать? Пипл схавает любое решение суда, куда денутся, быдло.

Есть такая поговорка: суд разберется. Разберется, кто виноват, а кто нет. В данном случае, анализируя происходящее в зале Приморского суда, я прихожу к выводу, что никто ни в чем не собирается разбираться. Никому это не нужно. Нужно, чтобы Орлов сидел. Даже Руденко попросили, вернее, продиктовали просьбу в суд, засадить Орлова надолго и с концами. Что просто звучит смешно и по-детски. Суд не слушает такие просьбы. Хотя, в данном случае, это просьба, конечно, не Руденко, а кого-то другого, какого-то весьма «уважаемого» человека, а потому очень даже слушает.

Потому что невооруженным глазом видно связку – трое судей, ангажированные прокуроры, адвокаты, получившие большие деньги и бросившие своего подзащитного на произвол судьбы, адвокаты, получившие ценные указания от некоей личности, которой надо, чтобы Орлов сидел, подсудимые, которым обещали скостить срок, если они потопят Орлова, и криминальная девушка Шпак. Этакое тесно сплоченное ОПГ «Приморское».

Виноват ли Орлов? У меня на этот счет свое мнение сложилось, и я его несколько позже изложу, чтобы не ошибиться, но в одном я уверена абсолютно. Есть некая личность, которая «заказала» Орлова. Вот этот «заказ» существует и в данный момент исполняется. На наших глазах. Без всякого стеснения и политесов.

А дальше… будем жить, будем посмотреть. Я этот процесс оставлять не собираюсь.

Вниманию заинтересованных лиц. Я не курю марихуану, за всю жизнь не выпила и 100 грамм спиртного. Не играю в азартные игры, не торгую наркотой, не тырю по карманам в супермаркетах.

Такая скучная личность. Поэтому приписывать мне все это, включая контакты с бомжами на пустыре – не имеет смысла.

Виктория Колтунова, писатель, публицист, член Международной федерации журналистов, уполномоченный представитель Международного комитета защиты прав человека, лауреат премии МКЗПЧ «Высокая степень отличия»

4 июля 2015 г.