Сейчас вся оперативная информация об ихтамнетах идет от тех, кто еще не потерял веру в Украину. Это подвиг Луганчан, Дончан, о котором никогда никто не узнает

Завжди є тим, кому набагато важче ніж нам, у вільній Україні. Мало хто зі справжніх героїв стане широко відомий своїм більш щасливим землякам. Як у кожному процесі, їх славу на себе переберуть менш достойні люди.

Звоню земляку, чтобы уточнить новые данные по «зашли», «ушли». Сейчас вся оперативная и важная информация об ихтамнетах идет с тыла, с границы, от тех, кто еще не потерял веру в Украину. Это подвиг Луганчан, Дончан, о котором никогда никто не узнает. Хотя сами они не считают это подвигом. Они просто делают то, что могут в условиях оккупации.

Слышу, что-то звенит, шуршит при разговоре:

- Что делаешь? – спрашиваю, – Что там у тебя гремит?

- А, удочки сматываю, – грустно говорит земляк.

Я замолкаю, размышляя. «Смотать удочки» имеет разный смысл. Ну, по крайней мере, у нас, на Луганщине. Выезжать он не хочет, есть работа на шахтах. Пытался уехать в Павлоград. Только там есть работа для шахтеров, но там «ДТЭК», и, по негласному приказу Ахметова, шахтеров-переселенцев на работу не берут. Чтобы не выезжали из зоны оккупации. Другой профессии у него нет, да и до пенсии по шахтному стажу осталось чуть-чуть. Значит, думаю я, «сматывать удочки» в плане переезда из зоны кошмара он не планирует…

- В каком смысле, – уточняю я.

- А кого ловить, – еще сильнее грустит земляк, – рыба, как ты говоришь, «фсё»! Вот и убираю снасти на чердак, до лучшего времени, до того, когда все будет Украина, – смеется он. – Да, вот мы и увидели, что такое скрымздить, слэнээрить. Даже когда можно было коммуниздить, такого не было, «русский мир» такой русский, – смеется он с ноткой зла в голосе, – рыбу и ту слэнээрили.

Он заядлый рыбак. Знает все рыбные места города. Может о рыбалке, повадках рыбы, наживке рассказывать часами, как я о травах.

В городе много рыбаков. Это в маленьком шахтерском городишке фактически единственное развлечение. Ловили не столько «к столу», сколько ради азарта, возможности тихо посидеть на природе.

За последнее «страшное время укропской оккупации», как называют 23 года Независимости свободолюбивые руссолюбы с паспортами граждан Украины, в Свердловске развились около десяти рыбных хозяйств.

Редкие ставки, которые по факту являются искусственными водоемами или шахтными отстойниками, куда стекает откачиваемая из шахт вода, были взяты в аренду и зарыблены.

«Астаховский», «Бирюковские», «Дариновские», «Мяк», «Ясеновский», «Каменское водохранилище» и ряд других водоемов были не только излюбленным местом отдыха свердловчан, но и местом, где можно было посидеть с удочкой, раскинуть снасти и порадовать домочадцев уловом.

Ставки были платные. То есть, ловить рыбу разрешалось после уплаты взноса. А еще осенью рыбу продавали прямо на берегу, после отлова. И население стремилось свежую рыбку покупать на берегу, не переплачивая на рынке.

Сазан, карп, лещ, окунь, белый амур, толстолобик в городе были не только завозными, донскими или станичными, а и местных рыбозаводчиков.

Это было. Теперь в городе многое имеет статус «было» или «до войны». «Русский мир» имеет странную особенность. Он высушивает, оголяет, разрушает. Он не оставляет шанса ни на жизнь, ни на будущее.

Сначала (летом 2014 года) в ставки сгружали ихтамнетов. Погибших на поле боя (я не знаю, кем они были) местные ополченцы и сами русские, связывали в «гирлянды», цепляли к ним гильзы из-под снарядов или куски рваного металла, остатки военной техники, часто минировали и сбрасывали в водоемы.

Это было страшно и дико. Свердловск – город засушливых степных ветров, в котором нет родников. Скважины, которые бурит население, пытаясь, стать водонезависимым, в основном, подают «к столу» поверхностные грунтовые воды.

Да и рыба, на тот момент еще обитающая в ставках, вряд ли кого-то заинтересовала бы в качестве блюда, после…Ну, вы поняли.

А как потом купаться? Зная, ЧТО ТАМ.

Меня эти вопросы ужасали, заставляли холодеть и с точки морали. Ведь все погибшие имели право быть погребенными. И скрепы, знаете, и вопросы экологии и гигиены.

Судя по поведению местных ополченцев, и русских «освободителей», скрепы мешали только мне. Да и местное население, зная о водных «захоронениях», относилось к этому достаточно спокойно, купалось, загорало, не обращая внимания на работающих на другом берегу «могильщиков».

Я начала писать об этом на своей странице в ФБ, пытаясь достучаться. Но достучаться до сознания людей, потерявших мораль, достаточно трудно.

И все же. Не знаю, что сработало, но вдруг появилось выступление работников местной СЭС, ненавязчивое такое (как бы и не о нашем городе, а об экологии и санитарии водных объектов вообще) и «гирлянды» из ставков выловили. Не все конечно, только те, о которых помнили или знали, где они находятся.

А потом, осознав свою власть и безнаказанность, «представители ополчения» ставки разграбили. Можно, конечно, все списать на русских. Ну, они дали оружие, научили воевать, приоткрыли бездонность русской души, дыхнули зловонием скрепного мира. Но… Я пишу то, что происходит на самом деле, нравится кому-то это или нет.

Ставки грабили местные «ополченцы» (хотя в казачьем формировании «РИМ», «ТРОЯ», «12-м мотострелковом батальоне Свердловска» и «служат» граждане РФ), тем не менее, о том, что в городе существуют рыбохозяйства, знали только местные.

Именно местные «герои-освободители», обвешанные колорадками и триколорами, утяжеленные калашами и скрепами, грабили город.

Хотя, если быть до конца честными, то не только камуфляженосителей можно было увидеть на берегу рыбных хозяйств с электроудочками, тротилом, гранатами, минами и прицепленными к БТРам сетями.

К ставкам потянулось все, кто имел силу, автомат, блат в комендатуре, родню в «ополчении».

За пару весенних месяцев 2015 года в водохранилищах, ставках, водных отстойниках города не осталось рыбы. Вообще. Электроудочки убивали рыбу. Но скрепные граждане выбирали только крупную, а малек погибал. Гранаты, мины, которыми глушили рыбу, также давали хороший «улов» крупной рыбы, а оглушенный малек погибал.

Заводчики, понеся ущерб, просто не зарыбили ставки заново. Да и нечем. Станичного рыбхоза ведь тоже нет.

И все же это «русский мир». Для тех, кто хотел его прихода, долгожданный «русский мир» Со всеми вытекающими последствиями.

Зона оккупации (для нас) и зона «освобожденная от хунты» (для них) становится зоной освобождения от жизни.

Иногда «русский мир» напоминает мне нашествие саранчи. И дело не в русских, россиянах, московитах, хазарах, орде. Дело не в том, как их называть, ведь мародерами родного края стали и его жители. Те, кто орал, с перекошенными лицами, взывая «Путин, приди!», и стали первыми смертоносными отрядами, пожирающими свои города.

«Русский мир» – он, как плесень. Он пожирает души, тела и землю. Я не знаю, с чем его сравнить.

– Здесь все сошли с ума, – говорит мой земляк. – Чтобы выжить, надо дистанцироваться от всего. Есть я, и есть они. Есть такие, как я, есть такие, как они. Все!

– Но ведь есть ты, ты же не сошел с ума, есть еще много наших, – успокаиваю я его.

– Это так, поэтому мы и держимся каждый своих, – продолжает он, – Иначе не выжить. Ты права, не «все», конечно, а те, кто с радостными глазами внимает «победам» России, «новороссии», «лнр», счастливо прижимая к себе что-то украденное у соседа. Любая халява, любая украденная вещь воспринимается, как заслуга, награда, трофей, плата за то, что они сильнее, и даже как патриотизм. Любой негатив об Украине – это как личная победа. И всем пофиг, что цены космические, что фермеры сворачивают производство, что закрываются предприятия. Они оправдывают все – от доноса до грабежа. У людей просыпаются все низменные качества. В городе просто посреди центральной улицы, возле когда-то работающего магазина (он закрыт, хозяева выехали), сняли тротуарную плитку. Это их трофей. Украли плафоны с городских фонарей, выкопали все цветы на аллеях города. Они тихо ночью грабят своих же соседей по дачам, выкапывая банальные растения, снимая заборы. Ты пишешь, «как в 90-е». Нет!!! В 90-е было стыдно воровать, а сейчас это нормально.

А рыбы нет. Ставки мертвы, как и все вокруг. Им все равно, что они будут есть завтра. Россия пришлет гуманитарку. «Россия накормит». «Россия-должна!» Да, ее разграбят, гуманитарку эту. Разберут по своим, по тем, у кого блат, автомат. Ее не хватит старикам, нищим, безработным. Но ведь это не важно. Важно, что у нас «русский мир», – подытоживает рассказ земляк. – А как Днепр? Рыба есть?

-У нас сейчас нерест, ловля рыбы запрещена, – отвечаю я, – рыба есть!

И вдруг перед глазами проплывают рыбные ряды здешнего рынка. А ведь нерест. А рыба есть! В продаже! Местная, речная. И мне становится больно и страшно. Ведь это и есть «русский мир».

И янтарные копанки, и мусор, выброшенный в лес, и безнаказанная рубка Закарпатья, и выкачанная из подземных недр родниковая, чистейшая вода на нужды «Нашей рябы», и выброшенный под забор соседу мусор, и украденные на клумбе города цветы. Все это – «русский мир». Даже брошенная мимо урны бумажка. Это тоже «русский мир». И хамство. И безразличие. И блат, и … Все это совковый «русский мир» люмпена, пытающегося захватить как можно больше территорий, чтобы выстроить свой мир. Гнусный, беспощадный, отравляющий пространство и пожирающий жизнь. Неужели мы настолько им отравлены, что убиваем свою землю?

Знаете, там, на Донбассе, война будет идти до последнего ресурса, до последней антрацитины, куска металла, дерева. Те, кто носит гордое название путинолюба, рускомировца, новоросса, не оставят ничего, что бы можно было восстановить.

Хотя я не согласна с определением «русский мир», которое появилось в обиходе после «русской весны» 2014 года. Ведь я знаю и нормальных, честных, порядочных граждан РФ, русских, россиян. И у них свой, другой, иной русский мир. Тот «русский мир», о котором я пишу – это, скорее всего, мир совка, мир Путина, мир Сталина, Ленина. Просто кому-то в нем комфортно, он впитывает его в себя и становится его частью, уничтожая все, что мешает ему на пути, и используя жизнь, как ресурс.

Но много преступлений на этой войне, там, в зоне, совершено местным населением. Да, многие из тех, кто грабил, убивал и мародерствовал в своих городах, имеют украинский паспорт и прописку Луганской или Донецкой области. И рыбу в Свердловских ставках уничтожили именно свердловчане.

Нет, естественно, не «все свердловчане», нет. Именно те, кто позвал к нам войну, кто поклоняется флагу другого государства, кто не имеет собственного мнения, корней, веры, Родины. Кто за деньги готов надеть на себя флаг любой страны, которая ему заплатит. Все они утверждают, что они русские. Исконно русские, чистой крови и расы, высшей расы.

Хм! Значит это все же «русский мир». Мир орды, саранчи, безнравственности, мир горя, мир насилия, мир, который смотрит на нас пустыми глазами выжженной Донбасской земли.

Свердловчане, имеющие власть, заработав деньги на войне, получив двойную пенсию, едут ловить рыбу в соседнюю Ростовскую область. На Дон.

Так же глушат ее гранатами, убивают электроудочками. Они среди своих, в своем мире. Интересно, нравится ли такой «русский мир» русским?

Те же, кто не имеет такой возможности, забывают ее вкус. Так как цены на рыбу в Свердловске равны ценам на мясо в Киеве. Вы за это воевали, да, новоороссы-лэнээровцы-русскомировцы-путинолюбы?

http://patrioty.org.ua/blogs/seichas-vsia-operatyvnaia-ynformatsyia-ob-ykhtamnetakh-ydet-ot-tekh-kto-eshche-ne-poterial-veru-v-ukraynu-to-podvyh-luhanchan-donchan-o-kotorom-nykohda-nykto-ne-uznaet--stepova-115586.html