Боевик ДНР рассказал, как побывал на подвале у своих сослуживцев и подвергался пыткам

Боевик ДНР Александр Рублев с позывным Баксан, который приехал воевать в Донбасс из России, рассказал о том, как попал на подвал ДНР за то, что обнародовал информацию о потерях боевиков, и был обвинен в шпионаже. По словам Рублева, в плену к нему применялись пытки, а в допросе его принимали участники сотрудники ФСБ. После освобождения его вывезли на российскую границу и потребовали, чтобы он больше никогда не возвращался в Донбасс.

По словам Рублева, его проблемы начались после того, как он рассказал о гибели 4-х боевиков ДНР в ночь с 23 на 24 августа. По его словам, погибшие были пьяны и поэтому попали под украинский обстрел. Кроме того, Рублев сфотографировал место гибели своих сослуживцев и переслал фотографии блоггеру Михаилу Полынкову, который обнародовал их.

«В ночь с 23 на 24 июня мы подверглись плотному обстрелу из гаубиц. Мы соблюдали правила безопасности, были одеты по боевой — в бронежилетах, касках и находились в траншеях, под перекрытиями. Такие правила. Но у нас были пригнанные люди — это минометчики. Ранее их позиции были в балке, но затем их перевели к нам наверх, чтобы они были под присмотром, так как в балке они пьянствовали.

Накануне обстрела они выпили и сидели, пили чай. В это время снаряд попал в край капонира. Там было пять человек, из которых одного ранило, а четверо погибли.

После обстрела я решил осмотреть эти воронки. Сходил за планшетом, сфотографировал, чтобы показать, как близко к нам попали снаряды. Хотел сделать снимок, так как я историк и хотел запечатлеть для истории это событие. Несколько раз я сфотографировал место прилета.

Я написал сообщение блоггеру Михаилу Полынкову о том, что произошло, и выразил свою досаду, мол, не пейте на позициях, не собирайтесь в кучу – это опасно. Полынков спросил, можно ли это публиковать, и я ответил, что можно. Но я никак не мог просчитать последствия», –  рассказал Александр Рублев.

Когда фотографии попали в сеть, Рублева вызвали в штаб и арестовали.

«Меня вызвали в штаб и спросили, я ли это делал снимки места обстрела. Я признался, что это был я.

Я был уверен, что погибших собирались уволить задним числом и списать все на бытовуху, чтобы не платить компенсации родственникам. Мол, ехали по дороге на «Жигулях» и подорвались. А военная часть к этому отношения не имеет. Такое практикуется. Только я не ожидал, что командование нашей части так собирается сделать.

В штабе мне сказали, чтобы я поехал в часть, собрал вещи и вернулся с вещами. Может быть, они думали, что я побегу, начну скрываться, как шпион. А лейтенант-сопровождающий просто застрелит меня, и таким образом дело будет исчерпано. Но я не собирался делать ничего такого.

Я поехал в часть, вещи сдал в каптерку, и мы поехали в Донецк. Я не знал, что буду надолго арестован. Я предполагал, что разберемся, и утром автобусом я приеду обратно в часть. Пока ехали в машине, сопровождающие и дознаватели проявили ко мне жесткое обращение. Говорили мне, что про меня все знают. Обвинили меня в том, что я встречался в увольнительной с женщиной, которая сотрудничает с СБУ. Хотели даже надеть на меня наручники», – рассказал российский боевик.

По словам Рублева, на допросе представители ДНР, а также сотрудники российских спецслужб убеждали его, чтобы он ехал назад в Россию, и что никакой Новороссии, за которую он приехал воевать против Украины, давно уже не существует.

«Приехали в Донецк, на гауптвахту, в район Боссе. Улица Молодежная, дом 16. Со мной сразу побеседовал дознаватель. Я сразу сказал, что буду сотрудничать, и мне нечего скрывать. Побеседовали, я все написал. Он сказал, что в моем рассказе есть несоответствия, и что завтра со мной будут работать люди гораздо более жестко. Еще он добавил, что если у меня будет возможность выбраться, чтобы я уезжал назад в Россию. Мол, ты идеалист, ты не волк, а выживают здесь только волки. Это были справедливые слова.

Я был помещен в камеру под номером 10. Со мной сидели еще два человека, два офицера. Я понял, что происходит какой-то 37 год, в том виде, в каком его описал Солженицын.

На следующий день меня вызывали на дознание трижды. Помимо дознавателя там присутствовали так называемые смежники. Поскольку у них не было украинского акцента, я понял, что это сотрудники ФСБ или какие-то другие российские силовики. Я повторил свой рассказ. Они засомневались, что я говорю правду. Они добивались от меня, чтобы я сознался, что сотрудничаю с СБУ, что я вел сбор информации, что Михаил Полынков также сотрудничает с СБУ, и что через него я передаю информацию украинским СМИ и спецслужбам. Они пытались добиться, чтобы я рассказал, в какой спецшколе разведчиков я обучался.

Они спрашивали меня, зачем я приехал на Донбасс. Я ответил, что приехал защищать народ Новороссии. Они ответили мне, что Новороссии нет, а есть только республики — ДНР и ЛНР. Они сказали, что Новороссия была в 2014 году, но все, кто был за Новороссию, давно убежали и остались только защитники ДНР. Они посчитали, что я «стрелковец», и говорили, что Стрелков — это секта, которую надо нещадно давить. Что Стрелков занимается торговлей гуманитарной помощью», – рассказал россиянин.

Рублев также подробно описал пытки, которые применялись в нему в плену.

««Смежники» сказали, что им кажется, что я недоговариваю, и поэтому они будут применять ко мне специальные методы. Они достали пластиковые стяжки и выложили на стол нож. Сейчас я думаю, что это были методы психологического воздействия. Они сказали мне, чтобы я немного посидел в камере и хорошо подумал, что чуть попозже приедет «добрый чечен» и будет со мной говорить по-другому. А дознаватель из военной полиции решил попрактиковаться, насколько у меня крепкая голова. Он взял с подоконника толстый рекламный глянцевый журнал и говорит: сейчас мы будем читать. Открывает наугад страницу, а там реклама «Дживанши». Затем бьет журналом по голове. Я схватился за голову и вскрикнул «Ой!», а следователь говорит — не «Ой!», а «Дживанши». И так мы «почитали» разные страницы. И про «Хьюго Босс», и про какие-то марки машин, и т. д. Через некоторое время меня отвели в камеру, а через час снова привели на допрос. В кабинете был еще один человек. Весь в черном, в балаклаве, с пистолетом и с ножом. Сказали, что это сотрудник МГБ, а МГБ беседует еще жестче.

В ходе «беседы» мне говорили, что этот человек будет применять ко мне специальные приемы. Он спросил, сходил ли я в туалет, потому что когда он начнет допрос, то я могу обделаться. С одной стороны я понимал, что это запугивание. А с другой, было понятно, что между запугиванием и реальностью — тонкая грань. В конце допроса я еще пару раз получил по голове.

Они дали мне планшет и потребовали, чтобы я ввел свой пароль и разблокировал его. Следователь взвел курок и пригрозил, что прострелит мне или яйца или ногу, если я ошибусь хотя бы в одной цифре. Хотя я сам не оказывал сопротивления и собирался все открыть.

Потом меня опять увели в камеру. Вечером приехал человек из разведки, из корпуса нашего. А если человек армеец, то с ним проще. Стал говорить, что ему не хочется ко мне «тапик» подключать — то есть ТА-57, ток через меня пропускать – хотя у него была такая просьба. Он сказал: молись, чтобы мы не нашли никаких доказательств твоего сотрудничества с СБУ», – рассказал Рублев.

Однако, в конце концов, в МГБ решили отпустить российского боевика и вывезли его на российскую границу, предварительно отобрав документы, доказывающие его участие в боях, а также планшет.

«Через несколько дней меня вызвал дознаватель со своим помощником. Они сказали, что самое мягкое, что может быть по мне, – разглашение военной тайны. А самое жесткое – шпионаж. А это срок до 20 лет или расстрел. Рассказали, что до конца недели будет трибунал и расстрел. Но при этом сказали, что есть еще один вариант — я просто еду под конвоем до границы и уезжаю в Россию. Не забираю ни планшет свой, ни паспорт, ни вещи, ни зарплату. Просто уезжаю, как есть. Так и получилось. Просто вывезли и оставили там на границе. Вернули мне только телефон и загранпаспорт.

С меня взяли две расписки. Что меня на Донбассе не было ни одного дня. Меня предупредили, чтобы я ничего не рассказывал о своем участии. У меня забрали наградную книжку, военный билет, планшет. Позже я узнал, что они выставили его на продажу в одном из интернет-магазинов в Донецке. Мне сказали, что если я что-то расскажу о том, что произошло в Донбассе, меня найдут и закопают», – рассказал россиянин.

Интервью Рублева было записано на видео и в настоящий момент находится в открытом доступе в интернете.

Кроме того, в блоге Михаила Полынкова, который опубликовал интервью Александра Рублева, также был опубликован комментарий и другого боевика ДНР с позывным «Вежливый Док», который также подтвердил, что боевики ДНР жестоко пытают даже собственных сторонников.

«Со своей стороны полностью подтверждаю слова «Баксана», ибо в свое время тоже прошел через застенки военной тюрьмы военной полиции «ДНР». Правда в то время, когда я там оказался (август-сентябрь 2014 года), условия содержания ополченцев были хуже. Хуже чем даже условия содержания пленных укров. Укров держали «по Женеве» (т.е. по Женевским конвенциям об обращении с военнопленными: нормальное питание, прогулки на свежем воздухе, камеры с открывающимися окнами, свидания с родственниками, и возможность 2 раза в неделю звонить родственникам по предоставляемому мобильному телефону). К примеру, ополченцев содержали в подвалах бывшего здания донецкого СБУ (там, где ранее располагалась СБУшная оружейка). Помещения для содержания людей не были рассчитаны на это. В помещениях с общей квадратурой 50-60 кв.м. нередко содержалось до 45-48 человек. Люди спали по очереди. Вентиляция отсутствовала. Единственным источником свежего воздуха являлось маленькое зарешеченное окошко на двери. Людей действительно держали не менее 30 суток, не предъявляя обвинений и даже не водя на допрос к следователю, при этом, за это время люди ни разу не мылись. Гигиена отсутствовала напрочь. Туалета в камерах не было, испражнялись в пластиковые бутылки, емкостью по 10-15 литров. Два раза в день (иногда даже 1 раз) людей выводили в туалет, на 25-30 минут. И вот представьте, за это время 45 человек должны были осуществить свои естественные надобности, опорожнить бутылки с мочой и успеть набрать питьевой воды. Причем в туалет за раз пускали не более 3-х человек. Прогулки на свежем воздухе отсутствовали напрочь (в отличии от укров, которых гулять выводили стабильно, и продолжительность прогулки – не менее часа). Кормили 2 раза в день. Паек заключенного-ополченца 2-е столовые ложки каши (зачастую из прелой крупы) и 1-2 ломтика хлеба. И все. За 46 дней своего заключения я потерял 8 кг веса. Потерял бы больше, если бы не помощь (продуктами) тех немногочисленных друзей, которые у меня остались после моего ареста.

Самое горькое то, что ситуация немного изменилась в лучшую сторону после того, как поменяли начальника военной тюрьмы. Назначили человека – выходца из пенитенциарной системы УКРАИНЫ, уроженца Киева. Когда новый начальник военной тюрьмы увидел, в каких условиях содержат заключенных-ополченцев, даже у него встали волосы дыбом. Пытки и психологическое воздействие к ополченцам как применялось, так и применяются.

Мне удалось выйти с «подвалов» военной полиции ДНР только после вмешательства МИД РФ. Мне за время заключения удалось связаться с родственниками в РФ, а они уже написали заявление в МИД РФ. И то, руководство ДНР пыталось скрыть факт моего наличия в военной тюрьме ДНР, на официальные запросы из МИДа о моем месте нахождения утверждая, что я давно покинул ДНР, и мое место нахождения им не известно. Вот такая она, военная полиция ДНР, под руководством бывшего «стрелковца» а ныне, преданнейшего «захаровца» – начальника военной полиции ДНР Виктора Аносова, позывной «Нос». - написал боевик с позывным «Вежливый Док».