«Москва — третий Рим», «Киев — второй Иерусалим»

На сегодняшний день концепция монаха псковского Елиазарова монастыря Филофея «Москва — Третий Рим» широко известна. Однако аналогичная концепция «Киев — Второй Иерусалим», существовавшая еще во времена Киевской Руси, не получила такой известности за пределами Украины.

Идея «Москва — Третий Рим» была сформулирована в XVI в. и оказала большое влияние на идеологию Московского государства. Предпосылками к её возникновению стали, во-первых, провозглашённая в1448 г. автокефалия русской церкви, во-вторых, свержение в1480 г. татаро-монгольского ига, и наконец, создание вокруг Москвы централизованного государства.

На фоне этих событий в1453 г. произошло падение Константинополя под натиском турок. После этого Московское государство осталось единственным независимым православным государством (за исключением Грузии, с которой Москва не поддерживала в тот период тесных отношений и имела о ней смутные представления), что не могло не породить мессианские идеи в среде его политических и духовных элит.

Впервые идея преемственности Москвы Риму была сформулирована в послании Филофея к дьяку Мисюрю-Мунехину. Оно было написано около 1523-1524 гг. и было направлено против астрологии. Однако в послании содержались уже первые ростки концепции «Москва — Третий Рим». Так, автор утверждает, что первый Рим пал, уклонившись от православия в ересь, второй Рим пал под ударами агарян, после чего Римом стала Москва: «яко вси христианские царства придоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромеиское царство, два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти» [7, c. 345]. Под Москвой Филофей подразумевает не только и не столько конкретный город, сколько государство и московскую церковь. Московское государство ставится Филофеем в центр истории, на него наложена особая миссия — быть хранителем и защитникам православия.

Свою идею Филофей развил в послании к великому князю Василию III, написанном между 1524 и1526 г. Здесь впервые причиной падения Константинополя называется предательство православной веры. Падение первых двух Римов стало результатом их отступничества от православия, а Василий III называется единственным в мире православным царем: «Старого убо Рима церкви падеся неверием аполлинариевы ереси; втораго же Рима Костянтинова града церкви агаряне внуцы секирами и оскордми разсекоша двери. Сия же ныне третьяго новаго Рима державнаго твоего царствия святая соборная апостольская церкви, иже в концых вселенныя в православной христианстей вере во всей поднебесней паче солнца светится. И да весть твоя держава, благочестивый царю, яко вся царства православный христианския веры снидошася в твое едино царство: един ты во всей поднебесней Христианом царь» [7, с. 352]. Таким образом, как видно из текста послания, царская власть превозносится, московский царь провозглашается единственным христианским царем в мире. Долговечность и успехи его власти по мысли Филофея зависят от верности православию.

Идея Филофея оказалась востребована власть предержащими. Концепция, обосновывающая исключительность Московского государства и его правопреемство от Рима, служила эффективным обоснованием их имперских амбиций. Идеологема «Москва — Третий Рим» стала политическим мифом, призванным объединить молодое государство и подтвердить его право на особый статус в православном мире.

Впоследствии концепция Филофея была подкреплена генеалогической легендой о происхождении Рюриковичей от Пруса, потомка императора Августа. Эта легенда нашла отражение в таких источниках, как «Сказание о князьях Владимирских» и «Послание о Мономаховом венце».

В дальнейшем «римская идея» нашла свое отражение в грамоте об учреждении патриаршества1589 г., в которой практически дословно повторялась формула Филофея: «Ветхий Римъ падеся Аполинарскою ересью, второй же Римъ, иже есть Констянтинопль, агарянскими внуцы от безбожных турок облдаемъ, твое же, о благославенный царю, великое Росийское царствие, третий Рим, благочестиемъ всех превзыде...» [7, с. 302].

Идея преемственности Москвы Риму носила двойственный характер. С одной стороны, Рим-Москва понимается как центр истинной веры, с другой как центр светского могущества. Изначально на первый план выходил первый аспект концепции. Однако в эпоху Алексея Михайловича в идеологии Московского государства усилился второй мотив: «Эта идеология претерпевает коренное изменение в царствование Алексея Михайловича. Москва утвердилась в своем качестве православной столицы, и на этом этапе концепция Москвы — Третьего Рима получает не теократический, а политический смысл. Это предполагает отказ от культурного изоляционизма и возвращение к идее вселенской православной империи. Соответственно, вновь делается актуальным византийское культурное наследие. Алексей Михайлович стремится в принципе к возрождению Византийской империи с центром в Москве как вселенской монархии, объединяющей в единую державу всех православных. Русский царь должен теперь не только занимать место византийского императора, но и стать им» [1, с.222]. Стремление царя уподобиться византийским Василевсам проявилось так же и в придворном церемониале: «В середине XVII столетия в России происходит «византинизация» придворной культуры и ритуала. При царе Алексее Михайловиче устанавливается практика причащения царя по чину священнослужителей, как это делали византийские императоры» [4. с. 38].

Таким образом, можно констатировать, что идеологема «Москва — Третий Рим», изначально носившая скорее изоляционистский характер и способствовавшая укреплению царской власти, во второй половине XVII в. эволюционировала в сторону увеличения имперской составляющая концепции.

Довольно сильно по своему содержанию от формулы Филофея отличалась формула «Киев — Второй Иерусалим». В первую очередь это проявилось в том, что идея уподобления Киева Иерусалиму носила по преимуществу культурный и религиозный характер и была практически лишена имперской составляющей. Идея сакральности города Киева, его уподобление Иерусалиму как центру христианского мира имеет глубокие корни в истории. Так, подобного рода воззрения, как показал в своей работе В. М. Ричка [5], нашли довольно широкое отражение в «Повести временных лет». Впервые эта идея особой миссии Киева в повести видна в «легенде об Апостоле Андрее», который согласно традиции посетил Русь и предрек великое будущее Киеву: «Видите горы сия? Яко на сихъ горахъ въсияеть благодать Божия: имать и городъ великъ быти и церкви мьногы имат Богъ въздвигнути». И въшедъ на горы сиа, и благослови я, и постави крестъ, и помолився Богу, и слѣзе съ горы сея, идеже послѣже бысть Киевъ, и поиде по Днѣпру горѣ» [3. с. 12]. В том же контексте следует рассматривать слова князя Олега: «И седе Олег княжа въ Киеве, и рече Олег: "Се буди мати городом русьским"» [3. с. 20].

В Библии именно Иерусалим называется матерью: «вышний Иерусалим... Матерь всем нам». (Гал 4:26). Именно с целью уподобить Киев Иерусалиму и Константинополю при Ярославе Мудром были построены Золотые ворота и Храм Святой Софии — прообразами которого стала как константинопольская София, так и ветхозаветный Иерусалимский храм. Таким образом, через архитектуру обосновывалась претензия Киева на роль новой христианской столицы, утраченную прежним «ветхим» Иерусалимом. Ярослав Мудрый, ведя строительство в Киеве по образцу Иерусалима, по мысли древнерусских книжников выступал в роли нового Соломона, а его отец князь Владимир в роли нового Константина и нового Давида. Именно такая оценка деятельности руських князей дается в «Слове о законе и благодати» митрополита Иллариона [5].

После распада древнерусского государства киевоцентристкая идея была забыта. Лишь в 20 гг. XVII в., в период возрождения православной иерархии в 1620 г. Иерусалимским патриархом Феофаном эта идея вновь оказалась востребованной. Начиная с окружного послания митрополита Иова Борецкого: «...До богоспасаемого места Киева, второго руского Иерусалима...» [8, с. 297] уподобление «богохранимого града» Киева Иерусалиму становится общим мотивом в произведениях православных богословов и полемистов. Эта формула встречается в таких произведениях эпохи, как трактат Захария Копыстенского «Палинодия», «Protestacja» Иова Борецкого и некоторых других. В этот период формула «Киев — Второй Иерусалим» становится оружием в руках противников унии, отстаивающих культурную и конфессиональную самобытность украинцев и играет роль раннемодерновой идеологии. Киев, по мысли православных богословов, подобно Иерусалиму терпя притеснения от иноверцев (поляков), остается «матерью церкви» и важнейшим центром христианского мира.

Параллельно с Иерусалимской концепцией в XVI-XVII в. существовала так же троянская концепция — вера в то, что гомеровская Троя располагалась на месте Киева, либо в его окрестностях [5]. Особая, мессианская роль Киева в мире помимо христианского начала, таким образом, включала в себя также античную составляющую.

Окидывая взглядом мессианские концепции, без сомнения оказавшие большое влияние на культуру и национальный характер великороссов и украинцев, при всем их формальном сходстве следует отметить огромное различие между ними.

Идеологема «Москва — Третий Рим» с самого начала содержала в себе имперскую составляющую, усилившуюся впоследствии. Это неудивительно, так как и «первый Рим» и «второй Рим» были агрессивными империями, проводившими масштабную военную экспансию против своих соседей и берущими их за образец, Москва осознанно или нет стремилась подражать их политике. Совсем другим содержанием была наполнена идея «Киев — Второй Иерусалим». Она изначально провозглашала Киев наследником неимперского, чисто сакрального центра, священного для христиан града Иерусалима.

Это же обстоятельство характеризует и «троянскую идею». Как известно, Троя вела оборонительную войну против напавших на неё греков и является воплощением идеала справедливой оборонительной войны. Таким образом, идея Филофея способствовала становлению и усилению имперских черт Московского государства; Киевская же идея была лишена имперской составляющей и может считаться одним из вариантов раннемодерного национализма, предопределившего возникновение и становление в XIX в. украинского национального движения.

Литература:

1.Живов В.М., Успенский Б.А. Царь и Бог (Семиотические аспекты сакрализации монарха
в России) // Успенский Б.А. Избранные труды. Т.1. С.223.
2.Коморова М. Б. Идеологема: «Москва — Трети Рим» в контексте развития русской монархии XVI в: доктринально-правовое и историческое измерения С.73-76.//Ростовский юридически институт МВД России № 5. 2010 г.
3.Лихачев Д.С., Романов Б.А. — Повесть Временных лет. Москва-Ленинград. Издательство Академии Наук СССР. 1950. С. 1063.
4.Ранчин А. М. К истолкованию теории «Москва — Третий Рим» в русской культуре Нового времени С. 26–57.// Россия XXI. — 2012. — № 6.
5.Ричка В. М. Київ — другий Єрусалим: З історії політичної думки та ідеології середньовічної Русі. Київ 2005 Г. 243 с.
6.Русина О. Київ — Троя: передiсторiя та iсторiя мiфологеми. С. 240-263.// Студії з історії Києва та київської землі / О. Русина ; Нац. акад. наук України, Ін-т історії України. — К. : [б.в.], 2005. — 347 с.
7.Синицына Н. В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М.: Индрик, 1998. — 416 с.
8.Яковенко. Н. Символ «Богохранимого града» у пам’ятках київського кола
 (1620-1640-ві роки) С. 296-330.//Паралельний світ: Дослідження з історії уявлень та ідей в Україні XVI — XVII ст. Критика Київ2002 г. с. 416.