Кому Нарышкин привёз из США черную метку

Визит сразу трех руководителей спецслужб России в США, причем один из этих руководителей – Сергей Нарышкин – находится под санкциями и ему запрещен въезд в Штаты, вызвал сразу много вопросов.

Хотя официально он был прикрыт стандартной формулировкой консультаций по вопросу борьбы с терроризмом, поездку связывают с опубликованным «кремлевским докладом».

Возможен вариант, что через высших руководителей секретных служб до российского руководства могли донести секретную часть «доклада», во всяком случае, ту часть, которую было решено негласно, но приоткрыть. Поэтому и главные разведчики – чтобы они не напрягали свою резидентуру, не создавали ненужный ажиотаж и конфликтные ситуации в и без того непростой обстановке. Заодно им могли передать на словах то, что в «докладе» является недокументированной частью.

С другой стороны, официальное объяснение визита тоже может иметь под собой определенную почву.

«Борьба с международным терроризмом» в реальности – это, безусловно, чистой воды фейк. Формула, изобретенная Бушем-младшим (либо кем-то из его окружения) для прикрытия других, более насущных, планов. Кто знал Аль-Кайеду и Бен Ладена до того, как с ними стали беспощадно бороться? В начале нулевых годов, когда эта формула только была востребована американцами, наша пропаганда вовсю издевалась и разоблачала этот фейк, но когда потребовалось объяснить чисто империалистическое вторжение в Сирию – его безо всякой рефлексии достали и использовали уже в России.

Давно известно, что ничто так не способствует росту терроризма, чем борьба с ним, причем здесь зависимость прямая, и рост террористической активности является скорее следствием борьбы с ним, чем наоборот. Уже поэтому для реального падения темпов ее роста нужно всего лишь перестать так отчаянно бороться с терроризмом (в особенности за пределами своих стран), и всем сразу станет гораздо легче.

Уже поэтому консультации по борьбе, да еще на самом высоком уровне, могут иметь смысл только в одном случае: если решая свои сугубо империалистические задачи, борцы с терроризмом настолько близко и настолько конфликтно соприкоснули свои интересы, что нужно каким-то образом согласовать их во избежание реального столкновения.

Две войны, которые ведет Россия – это запаздывающая реакция на американскую повестку борьбы за европейский рынок газа. В сущности, Россия, как и все «традиционные» производители углеводородов, прошляпила сланцевую революцию и сообразила, что что-то идет не так, когда катастрофа на нефтяном рынке стала реальностью. Пять благословенных лет высоких цен на нефть, учитывая «бумажность» рынка нефти и способность США манипулировать им, затмили глаза не только путинской клике, но и разным шейхам и команданте, которые решили, что это теперь навсегда (достаточно вспомнить, как Миллер грозил довести капитализацию Газпрома до триллиона долларов). В реальности США таким образом профинансировали самую сложную часть своего сланцевого проекта, дав возможность ему стать на ноги и пройти наиболее проблемный период начального роста.

Теперь Штаты в преддверии сдвига в мировом энергобалансе сбрасывают свои углеводороды, принудительно замороженные в стратегических запасах, рассчитывая получить за них максимально возможную цену. Переизбыток предложения на рынке сам по себе давит на него, а в условиях накапливания изменений в структуре энергобаланса новые виды энергии дополнительно сужают спрос на углеводороды. Логично, что борьба за рынки приобретает столь ожесточенный характер. К счастью, Россия практически не представлена на китайском рынке, за который США ведут борьбу с Катаром и Австралией, а то Путин бы воевал уже еще в две-три войны еще и на Дальнем Востоке.

Все это – догоняющая и запаздывающая стратегия, и конфликтность ее растет по мере успехов США в борьбе за рынки Европы и Китая. Поэтому противоречия растут, путинская камарилья, очевидно, ощущает приближающуюся катастрофу в условиях, когда она всё поставила на разграбление природных богатств страны. И вдруг оказывается, что стратегия терпит крах. Естественно, что в таких условиях возможны срывы, вплоть до обычных человеческих – поэтому Штаты вынуждены учитывать и психологические аспекты борьбы и конфликта.

В общем, никаким «международным терроризмом» здесь и близко не пахнет, все проще и банальнее, хотя и значительно опасней. Поэтому до потенциальной жертвы нужно, с одной стороны, доводить необходимую для ее успокоения информацию, с другой, – согласовывать наиболее конфликтные и потенциально опасные моменты, способные сорвать вполне планомерный процесс в что-то неконтролируемое.

Собственно, визит российских главразведчиков в США вполне мог быть связан и с этим моментом. Война в ее вполне горячем варианте никому не нужна, тем более, что и без нее у США получается все очень даже неплохо. Но «кремлевский доклад», как элемент идущей борьбы за рынки и фактор существующих конфликтных отношений, тоже мог быть предметом общения руководителей российских и американских спецслужб.