История АТО (12/04/14-30/04/18) — вся правда о котлах. Часть 2

Примечание редакции. Александр Сурков — военный журналист, писатель и книгоиздатель со стажем, волонтёр и создатель проекта «Полевая Почта». И ему надоели спекуляции на тему «котлов». В этой статье он расскажет, что из себя представляют котлы в военном деле и чем они отличаются от котлов в нелёгком деле пропагандонов. Начало — здесь: http://www.kontrast.org.ua/news/2798.html

О каких же «котлах» рассуждают псевдоэксперты?

«Изваринский котёл», «Иловайский котёл, «Дебальцевский котёл» — эти штампы настолько въелись в массовое сознание, что многие им совершено искренне верят.

Попробуем разобраться, что это такое на самом деле и «кто виноват». Попутно следует сказать о цифрах потерь украинских войск и откуда они берутся. Цифры потерь в «котлах», приводимые в российско-сепаратистских источниках, от наших отличаются на порядок. Откуда они взялись? Всё просто. Те огромные тысячи, о которых писали в 2014 году — это число украинских военнослужащих, которые принимали участие в конкретных боевых действиях, взятые по оценке штатной численности задействованных подразделений. То есть, если в Секторе «Д» воевало около 8 тысяч человек, то по их логике и в «Изваринский котёл» попали все 8 тысяч, хотя практически все подразделения оттуда вышли, а в плен сдались около пятисот…

«Изваринский», он же «южный» котёл — это не более чем частично заблокированные войска сектора «Д»

В конце мая 2014 командование силами АТО приняло вполне обоснованное решение — перекрыть усиливающийся поток наёмников-«добровольцев», а также военной техники и вооружения, который шёл к сепаратистам через границу с Россией, к тому времени ставшую практически бесконтрольной. С этой целью на усиление пограничникам было выдвинуто четыре механизированных бригады. На территории Луганской и Донецкой областей границу пересекает всего четыре дороги, участки между которыми практически непроходимы для техники, именно их и нужно было взять под контроль. И если бы эта задача была решена, то вся сепаратистская Донеччина оказалась бы в окружении украинских войск. Причём не оперативном, а стратегическом.

Однако, как было сказано выше, к моменту начала операции практически все населённые пункты от Донецка до Саур-Могилы представляли собой опорники сепаратистов. Кроме того, противником были взяты под контроль ключевые мосты. В результате такого расклада сил единственным путем ввода войск в приграничную зону стала переправа через реку Миус, расположенная в полукилометре от российской границы.

К сожалению, задача по блокированию границы выполнена была лишь частично. Сложилось много факторов — от психологической неготовности наших солдат и командиров к этой войне до хорошо продуманных действий российской армии. 11 июля противник точечным артобстрелом под Зеленопольем уничтожил базовый лагерь двух бригад, лишив группировку большей части артиллерии и почти всего завезённого боезапаса. Одновременно с этим артиллерия вооружённых сил России начала проводить массированные артобстрелы наших войск с территории РФ (трансграничные обстрелы). Оставшись без боезапаса, понеся потери, группировка так и не смогла целиком перекрыть границу, продвижение остановилось под Изварино, и у противника осталась под контролем одна из главных стратегических дорог, через которую в середине августа на территорию Украины вторглись основные регулярные силы российской армии.

Трансграничные обстрелы, порой продолжавшиеся до 16 часов кряду, за неделю сделали своё дело. Украинские войска, находясь под плотным непрерывным огнём, теряли технику, людей. Падал боевой дух. Нарушались основные линии коммуникаций. Часть украинских подразделений, не выдержав, оставила позиции, некоторые перешли на территорию РФ и сдались там в плен.

Именно эти разрозненные события и были представлены вражеской пропагандой как «котёл», в котором якобы украинская армия потеряла «от четырёх до восьми тысяч человек».

Регулярное снабжение подразделений сектора «Д» шло по разным направлениям до самого завершения операции. Между контролируемой территорией и большинством подразделений сектора было налажено регулярное «общение», шли ротации, подвоз боеприпасов и эвакуация раненых — ни о каком «котле» здесь говорить не приходится.

Только в начале августа командование, убедившись в дальнейшей стратегической нецелесообразности удерживания относительно небольшого участка границы, при усиливающейся концентрации войск противника, отдало распоряжение на вывод войск.

Так как блокада была лишь частичной, большая часть подразделений при поддержке основных сил смогла выйти на соединение с войсками АТО.

Безусловно, мы понесли потери. Помимо людей, в секторе было оставлено до 67 единиц военной техники, по заявлению сепаратистов. Тем не менее, свою задачу сектор Д выполнил. Бригады прекратили бесконтрольную инфильтрацию российской военной техники, вынудили агрессора проявить себя, сперва начав трансграничные обстрелы украинской территории, затем уже в открытую введя свои механизированные батальонные группы.

«Иловайский котёл» — огневой мешок, в который попала сводная колонна украинских войск

О событиях под Иловайском за четыре года не писал только ленивый. Целью этой статьи является не подробное описание произошедшего, а только оценка, был ли там «котёл».

К известной трагедии привела цепь событий. 20 августа 2014 года сводная группа добровольческих батальонов при поддержке тогдашней администрации Днепропетровской области, не проведя разведку и без согласования с общими планами штаба АТО, выдвинулась на зачистку Иловайска, который организаторы этого похода сочли оставленным противником. Но 24 августа началось вторжение регулярных сил РФ.

Выйдя к Иловайску по прямой дороге, российские тактические группы заблокировали добровольцев в предместье города. Именно тогда поднял дикий медийный шум Семён Семенченко (Гришин), после чего командование АТО, находясь под политическим давлением, вынуждено было бросить на деблокирование добровольцев все наличествующие силы и остатки резерва.

Однако российские войска всё прибывали, и вскоре по главному направлению были заблокированы все находящиеся под Иловайском подразделения. Но блокировка не была ни в малейшей степени «котлом». Об этом свидетельствует тот факт, что ряд подразделений ВСУ и МВД, которые, выполняя распоряжение Начальника Генерального штаба, выдвигались малыми группами в южном направлении на Комсомольское, беспрепятственно возвратились назад.

То, что российская пропаганда (а вслед за ней и украинские антиправительственные силы) называют «иловайским котлом», на самом деле было расстрелом сводной колонны, которая при не выясненных до конца обстоятельствах, двигаясь в походном строю, вышла на хорошо укреплённые вражеские позиции, была остановлена, попала в огневой мешок и оказалась практически полностью уничтоженной.

Таким образом говорить о том, что иловайская трагедия была «оперативным котлом», нельзя. К тому же, по числу понесённых потерь, она сравнима, по меньшей мере, с двумя артударами ВСУ, которые примерно в это же время были нанесены нашими ракетными силами: по российской колонне у Саур-Могилы и группировке под Новоазовском.

«Дебальцевский котёл» — ликвидация дебальцевского плацдарма

Длинный выступ, сформировавшийся к началу действия минских договорённостей в пространстве от Светлодарского водохранилища до города Дебальцево, образовался в результате попытки ВСУ летом 2014 года взять в кольцо Донецк. В феврале 2015-го, во время второго тура минских переговоров Путину потребовалась «убедительная демонстрация силы», ради чего на окружение находящейся там группировки были брошены все имеющиеся в распоряжении российско-сепаратистские войска. Кремлю очень хотелось добиться «дипломатического» успеха на фоне газетных заголовков про очередной «котёл», однако и на сей раз украинская армия развеяла планы противника.

Дебальцевская операция была оперативным отступлением. При этом сам город заблокирован не был. Туда приходило подкрепление и доставлялись боеприпасы до того момента, пока командование признало дальнейшее удерживание нецелесообразным, а войска получили команду на организованный выход. Мало того, из города было эвакуировано очень большое число мирных жителей, которые предпочли выехать не на временно оккупированную территорию, а в районы, подконтрольные Украине.

Были, конечно, и пленные, и потери. Только вот «котла» не было...

Российские «эксперты» называют «котлами» ещё четыре эпизода этой войны. «Котлы» в Донецком и Луганском аэропортах, «Еленовский» и «Старобешевский» котёл

Донецкий аэропорт представлял стратегический интерес весной 2014 года как взлётно-посадочная полоса, способная принимать российскую военно-транспортную авиацию. 26 мая ВСУ выбили из терминалов сепаратистов, после чего удерживали позиции до января 2015 года, когда все здания и сооружения там были физически уничтожены артобстрелами и подрывами.

Находящиеся в ДАП подразделения постоянно получали снабжение и проводили ротации. Там постоянно «тусовались» журналисты и фотографы (вспомним того же Лойко). То есть никакого «котла» там не было и в помине.

Оставив аэропортовые здания, ВСУ не потеряли контроля над объектом. До настоящего времени использование его сепаратистами в качестве аэродрома практически невозможно.

Что касается Луганского аэропорта, то он почти полностью повторил историю Демяновского, которая описана в начале этой статьи. Группировка украинских десантников хорошо укрепилась и связывала под Луганском значительные силы противника, одновременно являясь плацдармом для развития оперативного наступления. И даже после прекращения работы «воздушного моста» (вызванного скорее не военной целесообразностью, а медийно-политическим резонансом после того, как сепаратисты сбили транспортный Ил-76 с десантниками) этот анклав обеспечивался через цепочку опорных пунктов.

После вторжения российских войск удержание аэропорта стало нецелесообразным. Точно так же, как и силы Вермахта в 1943 году, выполнив поставленную задачу и получив приказ, украинские военные ушли с позиций и соединились с главными силами. Таким образом, ЛАП если был «котлом», то только в той степени, в которой это требовалось украинскому командованию.

«Амвросиевский котел», «Еленовский котёл» и прочие подобные пропагандистские вбросы в принципе не заслуживают рассмотрения за очевидной их фейковостью. То, что вражеская пропаганда называет «котлами», на языке военных сводок звучит как: «Противник попытался заблокировать Н-ский батальон, однако тот, понеся некритические потери, прорвал (обошёл) вражеские позиции и продолжал выполнять поставленную задачу».

Путинская агрессивная пропаганда военного реваншизма выстроена на костях миллионов погибших во время Второй мировой войны. Исторический штамп «котёл» является частью этого языческого победобесия. А его использование украинскими псевдоэкспертами — это не только проявление элементарного военного невежества, но и вода на кремлёвскую мельницу. Война Украины с Россией ещё не закончена, потому ее история не написана. По крайней мере, пока. Главное — не подменить сухой и грамотный анализ очередным пропагандистским мифом. Причём чужим.