Деоккупация. Формула и аргументы

Пролог

В условиях, когда часть нашей территории оккупирована, а главный оккупант раз за разом объявляет о том, что он не собирается оставлять оккупированные территории, каждый гражданин Украины должен как минимум – размышлять о том, каким образом добиться деоккупации, а кроме того – внести посильный вклад в осуществление этих планов.

На самом деле, оккупацию следует рассматривать как процесс или уравнение с несколькими переменными. Изменение значения любой из переменных этого уравнения влияет на значение результата. Условно, за результат можно принять время, оставшееся до изгнания оккупанта. Переменных, в этой формуле, достаточно много, и скорее всего, мы не смогли бы их все учесть, если бы даже стремились к этому. Но условно сгруппируем их в два общих показателя: «возможности оккупанта» и «наши возможности». Соответственно – уменьшение возможностей противника будет уменьшать конечное значение даже при постоянном значении переменной наших возможностей. Также справедливо уменьшение конечного значения и при увеличении наших возможностей, при постоянном значении возможностей противника. Безусловно, наиболее существенное уменьшение конечного значения будет в случае одновременного уменьшения возможностей противника и увеличении наших возможностей.

Таким образом, если мы говорим о том, Украина должна восстановить конституционный строй в международно-признанных границах, ее усилия должны быть направлены: а) на уменьшение возможностей противника; б) на увеличение возможностей Украины. Казалось бы, эта простая формула уже расставляет по местам очень многое, например – указывает на то, кто и что делает из хорошо известных фигур и простых людей, вплоть до наших собственных знакомых и родственников. Их действия, так или иначе, влияют на переменные уравнения, и с учетом того, как именно они влияют, можно говорить, на какой результат они работают, на сокращение или увеличение срока оккупации.

Более того, с конечным результатом, которым в нашей формуле является срок вражеской оккупации, в прямой зависимости находятся наши людские потери и потери материального характера. То есть, эти самые действия можно соотносить с увеличением или уменьшением наших потерь, и соответственно понять или просто лишний раз убедиться в качественной оценке того или иного персонажа по шкале «свой – чужой».

Казалось бы, такой упрощенный алгоритм, на самом деле, не так уж и прост. Например, можно с уверенностью говорить о том, что люди, работающие на уменьшение возможностей Украины – враги, врагами будут и те, кто работает на увеличение возможностей оккупанта, но что делать с теми, кто просто ничего не делает и не придает динамики процессу ни в одном, ни в другом направлении?

Логика подсказывает, что во время, когда все наши, так или иначе – работают на увеличение наших возможностей, часть из нас – уменьшает возможности противника в сессионном зале ООН или ПАРЕ, или – с помощью глазомера и хладнокровия на передовой, то не делающий ничего должен относиться к условным врагам. Как только с этими вопросами внесена ясность, можно переходить к вариантам деоккупации, вытекающим из логики приведенного выше уравнения.

Преступное бездействие

Пожалуй, одним из аргументов, который понижает возможности ВСУ, остается довольно большое количество населения, оставшегося в оккупации. Да, там осталось некоторое количество патриотов, которые просто уперлись и никуда не едут лишь потому, что хотят дождаться момента бегства противника и раздать все долги, которые нельзя не отдать. Причем, отдать их можно только в короткий промежуток времени, когда эта дрянь утратит контроль, а наши еще не зайдут. Кроме того, находясь на месте, многие из наших приносят ощутимую пользу, о которой мы узнаем позже. Но большая часть населения — это как раз то, что голосовало за Януковича, что безропотно вскармливало ахметовых и прочую дрянь, которая там вызревала долгие годы, а с Овощем – хлынула по всей Украине как особо опасная и смертельная зараза.

Здесь не должно быть иллюзий, эта часть населения поддерживает оккупанта, она же – сдавала и самолично казнила патриотов, и в принципе, ею можно было бы пренебречь и смешать со щебнем, но мы идем в Европу и не должны это делать, по крайней мере – руками армии, ибо она – святое и ее нельзя вмазать в кровь этих подонков.

Их нужно судить и рассаживать на максимальные сроки, с обязательным трудом в лагерях. Думаю, им хватит работы на расчистке руин, на извлечении трупов из шахт и водоемов. Даже опыт датчан бы не помешал, когда они разминировали свои пляжи с помощью немецких военнопленных, но опять же – мы идем в Европу и почти уже вошли в нее, а потому – так нельзя.

Но те, кто не замарал себя сотрудничеством с оккупантом, не имеет личных счетов, которые хочет выставить конкретным дряням, но и не помогает нашей военной разведке и СБУ, а сидит там на пятой точке, — он должен понимать, что же делает на самом деле, а делает он вот что.

Путин открыто заявил о том, что его тактика войны в Украине строится на том, чтобы поставить свои войска за спины женщин и детей. Так поступают арабские террористы, которые во времена Ясира Арафата проходили инструктажи и тренинги в совке. То есть, они сейчас используют старые совковые наработки, которые артикулировал сам Путин. Собственно говоря, только за эту речь его можно тянуть в Гаагу как террориста, а РФ – клеймить тавром «страна – террорист», уточню: не пособник терроризма, не спонсор терроризма, а именно – террорист, очаг терроризма.

Так вот, Путин это сказал всем. В первую очередь, конечно – нам, но и тем, чьи женщины и дети стали той самой защитой для его войск. Мы это прекрасно наблюдали в 2014 году, когда эта сволочь пыталась останавливать и кое-где – останавливала нашу военную технику. Заметим, эта дрянь пальцем не шевельнула, чтобы остановить российскую технику.

Это потому, что раб знает, где его хозяин, и понимает, что россияне просто положат всех, кто попытается стать у них на пути. Но хуже всего то, что эта же дрянь понимает, что наши не станут в них стрелять. Отсюда эта спесь и спелость. Если бы танки отдавили их пустые головы, остальных бы попустило мгновенно. Но они четко знали, что в Украине ни у кого нет такого хозяина, а они уже привыкли к ахметовской плетке.

В общем, сидящие на месте и ничего полезного не делающие жители оккупированных территорий Донецкой и Луганской областей, как минимум, играют роль щита для оккупанта. Каждый может вспомнить, где они размещают свои огневые позиции и где устраивают свои расположения – обязательно в плотной городской застройке, в школах, больницах и детских садах. Они четко понимают, что Украина, даже зная, где они сидят – не будет долбить так, как они долбили по Мариуполю. Мало того, они знают, что когда придет время, мы не станем так лупить даже по их Таганрогу или Ростову с Белгородом, потому что мы – Европа.

Именно по этой причине любое планирование боевой операции упирается в моменты, связанные с потерями мирного населения. Чтобы всем стало понятно, наши военные ведут боевое планирование с участием наших партнеров, и делать это по-старинке уже никто не станет, да и партнеры сразу поднимут этот вопрос, а, насколько нам известно из собственных источников, президент зарубит любой план, если там будут заложены потери мирняка.

Об этом не говорит даже Бирюков, но до нас доходили некоторые эпизоды, где президент высказывал свое «фе». Кстати, он зарубит и операцию, где заложены потери собственных военных. Понятно, что войны без потерь не бывает, но укладывать процент при планировании, просто априори, уже никто не решается, дошлифовывают до самого бескровного (с нашей стороны) варианта.

В общем, население – без толку сидящее в оккупации, работает на понижение наших возможностей. И это ничем нельзя оправдать. Просто каждому должно быть понятно, что если там сидишь, то делаешь оккупанту услугу только этим. Потом, когда эта дрянь будет выбита, и дети спросят такого деятеля о том, что он или она делали в оккупации, им для ответа понадобится следующий текст: «Прямо сидел на пятой точке».

Уменьшение возможности противника

Логичным выглядит аргумент возможностей противника, и нам интересны условия понижения этих возможностей, а значит, и уменьшение значения аргумента. Понятно, что самым прямым и естественным образом уменьшает его возможности ВСУ и весь наш силовой блок. Военные – физически уничтожают эту падаль, которая пришла к нам на «охоту». Да, у нас большие потери, и каждый погибший или раненный – наша боль, но мы их знаем, помним и чтим, а кто может – помогает семьям или раненным в госпитале. Никому нет смысла скрывать эти потери, потому что каждый гражданин Украины и даже ватная дрянь должны знать, какой ценой оплачена возможность планировать свой завтрашний день, выражать свои мысли и не бояться, что кто-то тебе за это выпустит кишки и труп сбросит в ствол шахты, или что-то подобное произойдет с твоими родными и близкими.

Противник скрывает свои потери, и мы можем только примерно знать о том, сколько этих «охотников» ВСУ «одвухсотили» и сколько сожгли военторговской техники. То, что расстреляно или отстреляно в прямом боестолкновении, безусловно, фиксируется и хорошо известно, а то, что достали наши ракетчики или артиллеристы — известно по косвенным источникам и разведданным. Такую информацию часто не пускают публично, чтобы не засветить ее источники. Но как бы там ни было, военные очень хорошо проредили ряды всякого рода спецназов и прочей элиты, которая закопана по кладбищам всей Московии. Органы контрразведки долбают эту дрянь в тылу, и тут, как и с военными, мы многое узнаем только после победы, но уже сейчас можно говорить о том, что наша контрразведка так никогда не работала. Сейчас она превращается в мощную и очень профессиональную структуру. Та вонючая помойка, в которую СБУ превратили предшественники Пороха – ушла в историю. Нынешняя СБУ плотно и постоянно перенимает методы работы коллег из дружественных стран. Мы постоянно слышим о том, что к нам приехали инструкторы из стран НАТО и проводят тренинги с нашими военными на различных полигонах, а вот о том, что то же самое происходит и с СБУ – не знаем, но это отнюдь не значит, что ничего подобного не происходит. Скажем так, совкового там остается все меньше и меньше, и уже сейчас СБУ работает не так, как это предполагал противник, ибо произошли коренные структурные изменения, которые практически выжгли родственные линии с КГБ, а значит и с ФСБ.

Тем не менее, важным и даже решающим моментом является объем ресурсов, которые Москва готова тратить на войну. Поскольку она перешла в позиционную фазу, то по всем канонам военного искусства, это уже война на истощение ресурсов. Надежды Кремля, в частности, были связаны с тем, что почти мертвая экономика Украины не вытянет расходов на оборону и сорвется в пике. Но теперь уже видно, что она, конечно, пережила спад, но оттолкнулось ото дна и пошла вверх. Конечно, хотелось бы более высоких темпов, но в условиях войны и то, что мы сейчас имеем – просто фантастика.

Но сейчас мы довольно быстро интегрируемся в Западную экономическую систему, и чем дальше, тем Запад имеет для нас большее значение, как в плане рынков сбыта, так и как источник технологий, поставщик критически важной продукции, и так далее. В этом смысле, РФ движется в прямо противоположном направлении. Если бы не высокие цены на нефть и газ, там ресурсы уже бы кончились, и война пошла бы на выход. Но даже с такими ценами Москве все труднее тянуть свои «завоевания» — оккупированную часть Донбасса, Крым и Сирию, а недавно наметился еще и африканский ТВД, на котором Москва желает выступить. В общем, гиря на шее в виде уже бесперспективной войны в Украине тянет на дно все сильнее.

И речь идет не только о прямых расходах на оружие, боеприпасы и жалование наемникам, туда надо гнать буквально все материально-техническое снабжение, но и о тех потерях, которые несут все усиливающиеся санкции. И если о поставках того же самого перечня МТС военного назначения в Сирию там рассказывают, что Асад заплатит, но потом, то в случае с Донбассом этого даже никто не говорит, а потому рассказывают, что все это находят в шахтах или непонятных военторгах. То есть это – безвозвратные затраты, деньги на ветер.

Что касается санкций, то они уже несут не просто материальные потери кратные тому, что прямо тратится на войну в Украине, но начинают деформировать банковскую систему и промышленность РФ, которая и так не особо блещет чем-то, кроме сырьевых отраслей. В общем, перекрывая внешнюю торговлю РФ, в итоге получаем качественное и количественное уменьшение ее возможностей для ведения войны. Если дело дойдет до перекрытия газопроводов и нефтепроводов, можно варить кофе, брать круассаны и просто ждать, когда они сами начнут бежать из Украины, сначала из Донбасса, а потом и из Крыма просто потому, что ноша окажется уже неподъемной.

Наши возможности и варианты

Есть уверенность в том, что наши боевые операции 2014-2015 годов уже разобраны по винтикам, и теперь имеется четкая картина того, что было сделано правильно и грамотно, а где были допущены просчеты. Главный просчет состоял в том, что боевое планирование операций базировалось на том, что противник не введет на территорию Украины регулярные войска. В самом деле, это противоречило самой концепции «гибридной войны», и даже с тем плачевным состоянием ВСУ невозможно было представить, что противник сможет добиться того известного положения, когда блицкриг пройдет настолько чисто и быстро, что никто не успеет на него среагировать, а после него уже сработает правило «победителей не судят». Это выглядело абсурдом тогда и сейчас выглядит авантюрой, даже при всех известных издержках.

Но нам важно то, что сейчас боевое планирование уже учитывает эту возможность, и более того, она рассматривается как неизбежная. То есть, теперь боевая операция, если, а вернее – когда она начнется, будет исходить из того, что придется воевать именно с регулярной армией РФ, передовые отряды которой прямо сейчас стоят на Донбассе во втором эшелоне, за спинами наемников. Мы надеемся, что само наличие нескольких планов военных операций по освобождению Донбасса уже имеются, и как раз изменение формата боевой операции с передачей координации действий от СБУ к ВСУ означает, что с этого момента военные уже находятся в готовности к переходу к одному из вариантов, разработанных, утвержденных и расписанных, как это положено, для каждого подразделения. И еще, наверняка все понимают, что эти планы корректировались с учетом боевого опыта наших партнеров хотя бы потому, что мы уже используем их оборудование, вооружения, боеприпасы и каналы связи.

То есть, все это отработано уже не на коленке и без того совкового фундамента, когда не ограничивались потери личного состава, а наоборот – разрабатывались механизмы замещения громадных потерь. Президент уже не раз говорил о том, что воевать в совковой парадигме мы не будем, поскольку ценим каждую жизнь наших военных. Это не просто слова, но другой способ именно боевого планирования, что влияет на рисунок боевых действий.

Мы видим три ключевых момента, которые должны безусловно повысить планку возможностей ВСУ при проведении боевой операции по освобождению Донбасса.

В тот момент, когда будет принято решение о начале операции, уже будут какие-то важные обстоятельства, в связи с которыми операция перешла в наступательную фазу. К этому времени мы должны иметь безусловную возможность закрыть небо над оккупированной частью Донбасса, местами сосредоточения и развертывания собственных войск, коммуникаций и направлений вероятных воздушных ударов противника на соответствующих участках границы. И здесь очень кстати вспоминается то, сколько усилий и средств уже вложено в системы ПВО, и этот процесс продолжается. Однако у военных имеются свои критерии оценки достаточности прикрытия неба на всех указанных участках, и особенно – в зоне проведения боевой операции. Закрытое небо позволяет относительно свободно маневрировать собственной авиации, постоянные учения которой мы наблюдаем на протяжении последнего времени и, как можно понять, частота их постоянно повышается. Это важно потому, что западные требования к проведению наземной операции предполагают стандарты поддержки с воздуха или артиллерии в течение четко определенного времени. То есть, ударная группа вызывает огневую поддержку и получает ее в течение 5-10 минут. Пехота должна знать, что это работает именно так, и свои действия опирает именно на такой алгоритм.

Здесь особенно важным является возможность почти сразу создать огневой заслон на коммуникациях противника. Проще говоря, с помощью дальнобойной артиллерии и ракет, а также – с применением авиации, должны быть выведены все пути сообщения террористов с территорией РФ, и одновременно выжигается все, что стоит в местах своего расположения. Причем, все это должно выполняться высокоточным оружием, чтобы исключить сопутствующий ущерб, и только после такого массированного поражения материальной части и коммуникации противника начинают движение наземные ударные группировки. Это позволит минимизировать потери и максимально ускорит выдвижение передовых группировок к государственной границе. А вторым эшелоном должна работать нацгвардия, которая получила столько бронетехники, что ей это не снилось в самом сказочном сне.

И вот в этом ключе следует вспомнить о том, что промышленность у нас как раз и работает на обеспечение войск модернизированными системами ПВО, высокоточными боеприпасами, ракетами и артиллерийскими снарядами. Эти производства запущены недавно, но надо полагать, что в войска уже пошло все то, что должно обеспечить успех операции. Конечно, здесь тоже имеется свой минимальный барьер достаточности, достигнув который уже в принципе можно приступать к ее исполнению.

Эпилог

Как и когда это все произойдет – нам неведомо, но мы прямо сейчас можем видеть действия тех, кто вписывает свои действия в эту несложную формулу и в итоге – ускоряет или отдаляет изгнание врага с нашей земли. Вся остальная риторика – ничтожна. Только этот критерий дает поставить плюс или минус политической фигуре, государственному деятелю, родственнику или знакомому, остальное – не важно до тех пор, пока последняя падаль не будет сожжена в крематории и не пополнит своим пеплом слой нашего чернозема. Так было всегда, будет и в этот раз. Чернозем именно так и сформировался, а Украина – мировой лидер по чернозему.